Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

– Что же нам делать?

– Убить его! Убить собаку! Тогда зверь не придёт.

– Тащи его сюда!

Разгневанная толпа, уверенная, что виновниками всех бед являются незваные гости, набросилась на Одиссея. Его схватили одновременно десятки рук. Дехкане потащили русского во двор, по пути собирая камни и палки для линчевания. Но прежде чем селянам удалось пролить кровь русского, в толпе появился верный Георгий. Индиец привёл маленького сухонького старика. Оценив и учтя настроение толпы, старейшина не стал отговаривать земляков от задуманного, а просто предложил горячим головам ответить самим себе на простой вопрос: Что будут делать друзья убитого ими русского?

– Мы спрячем пока его труп в пересохшем колодце, русские и не узнают, куда он пропал – нашёлся организатор нападения. Он постоянно оглядывался на остальных, ища поддержки своим словам.

– Разве вы не заметили в их отряде Рустама Мануйлова?! – дряблое лицо старик вытянулось в удивлённом выражении. – Он не уйдёт, пока не перевернёт кишлак кверху дном. А когда найдёт тело, жестоко накажет нашу деревню. Вы его знаете.

Мы больше боимся Оборотня! – визгливым голосом закричал зачинщик расправы.

– Подожди, Хошок! – остановили его люди.

– Но как нам отвадить зверя? – спросил старейшину один из дехкан, почёсывая затылок.

– Я поговорю с Мануйловым – сказал старик. – Он меня уважает. Я попрошу его, чтобы они скорей покинули наше село. А потом мы пошлём людей в соседние кишлаки рассказать, что мы выгнали русских, отказав им в гостеприимстве.

– Но это ляжет позором на наш кишлак, нельзя нарушать святую традицию гостеприимства!

– Лучше позор, чем гибель всех – вздохнул аксакал.

Лукова отпустили.

– Возвращайтесь к своим, – сказал ему старик, – и, пожалуйста, не говорите, что с вами здесь произошло. Мои односельчане сами не знают, что творят. Страх затуманил их головы. Простите их!

– Я понимаю это, и не обижаюсь – благодарно глядя в мудрые глаза старейшине, ответил Одиссей. – Вам не надо ходить к Мануйлову, уважаемый. Я начальник экспедиции. И обещаю: через час мы покинем кишлак.

*

– Многие загадочные смерти в этих краях нынче пытаются приписать оборотню, – рассуждал Мануйлов, мерно покачиваясь в седле в такт движения своего коня. – Джунаид-беку это только на руку. Страх и слепая вера людей в суеверия помогает ему править этим краем. Уже не раз так бывало, что при одном только известии о приближении его банды деревенские милиционеры и ополченцы бросали оружие и разбегались кто куда.

– А центральная власть что предпринимает?

– Пока мы можем бить его только этим – Мануйлов показал Лукову, который ехал рядом, листовку, на которой знаменитый предводитель басмачей был карикатурно изображён в виде худосочного болезненного вида дохляка, кутающегося в тигриную шкуру. Подпись к листовке гласила: «Не так страшен враг, как его малюют!». Также листовка содержала обещание выплатить миллион (без указания валюты) тому, кто поможет арестовать или уничтожить Джунаид-бека.

Чоновец рассказал, что эти листовки не только сотнями расклеивают на стенах домов и даже на придорожных деревьях, но даже разбрасывают с аэропланов.

– Только по моему мнению это пустой перевод бумаги. Никто его всё равно не выдаст.

Одиссей с интересом рассматривал листовку. Тут в разговор вступил археолог.

– Ваша агитация проигрывает вот этому, – сказал он и вытащил из кармана монету. – Она хоть чеканится из артиллерийских гильз, но местные крестьяне и торговцы других денег не признают. Это лучший показатель того, насколько высок авторитет Джунаид-бека. Адольф Карлович пояснил, что обменял эту монету достоинством в десять тенге на пять тысяч республиканских рублей.

– Обратите внимание на тигра, отчеканенного на монете.

Как известно, в исламе существует запрет на изображение живых существ. Однако, именно для тигров в суфизме, – одной из ветвей ислама распространенном в Средней Азии, – было сделано своеобразное исключение. Образ тигра встречается на коврах и тканях, а также на фасадах мечетей и медресе. Видя на монете изображение тигра, люди укрепляются в вере, что это действительно второе лицо хозяина этих мест. Для них Джунаид-бек – на половину человек, на половину зверь. И скорей даже второе. Поскольку большинство дехкан даже в глаза не видели живого «Чёрного хана» и воспринимают его образ исключительно по этим монетам.

– А вам доводилось видеть этого бандита? – снова повернулся к Мануйлову Одиссей.

– Т-только однажды, д-да и то лишь издали, – чоновец отчего-то начал слегка заикаться и ожесточённо скрести ногтями гимнастёрку на груди, словно давно не мылся.

Мануйлов рассказал, как несколько дней назад его отряд попал в засаду басмачей. Во время боя Мануйлов видел в бинокль знаменитого вожака басмачей, который объявил себя оборотнем. На нём была накидка из тигриной шкуры и зелёная чалма. Он сидел на великолепном скакуне и командовал стрельбой из австрийской горной пушки. Правда лица его было не разобрать, слишком далеко.

– Могущество его б-базируется на в-вере простых дехкан во всякие н-н-небылицы. А также на помощи англичан. Б-британцы щедро снабжают Д-д-джунаида оружием через памирские перевалы. Что же касается неуловимости, – помрачнел чоновец, – я действительно гоняюсь за этой бандой уже шестой месяц.

Мануйлов рассказал, что его отряд совместно с частями Красной армии уже несколько раз окружал не такое уж многочисленное войско Джунаид-бека, но оно вдруг «растворялось» среди местного населения. Рядовые басмачи, а также десятники рассеивались по окрестным аулам и на время превращались в мирных жителей.

Это было весьма характерно для басмаческой войны: в армейских сводках всегда указывалось количество только активных участников бандитских формирований. Обыденной была ситуация, когда в крупный кишлак входила банда в полсотни сабель, а выходила оттуда уже небольшая армия из нескольких сотен джигитов.

Если ситуация для бандитов складывалась не лучшим образом, то ядро банды уходило в горы или за рубеж, а остальные снова превращались в обычных дехкан: «В чем дело товарищ-начальник, какой я басмач?! Нет, крестьянин я!» – удивлённо убеждал такой мирный крестьянин предъявляющего ему какие-то претензии чекиста.

Но проходил месяц-два, и ядро банды возвращалось, везя с собой из Афганистана сотни новеньких винтовок в заводской смазке и десятки пулеметов, поставленных англичанами для сотен «оборотней», маскирующихся под мирных крестьян. Бороться с такими «мерцающими» бандами было крайне сложно

– Это об-б-бо всей банде надо говорить, как об об-боротне, а не об одном ч-ч-человеке. Я д-дав-в-вно говорил начальству, надо проводить тотальную зачистку всех аулов, брать под арест каждого, кто вызывает сомнение и под конвоем отправлять в Ташкент! – горячился Мануйлов и всё ожесточённей чесал грудь, щека его начинала подергиваться. От сильного волнения заикание его сделалось навязчивым, чрезвычайно замедляя речь.