Кэрри Гринберг - Талант марионетки

– А вот и вы! Идемте же, через четверть часа начинаем первую репетицию, и вам не худо бы присутствовать. – Он легонько подтолкнул девушку, так что ей не оставалось ничего другого, как войти в то самое помещение, откуда он только что вышел.

– Но, мсье Дежарден, ей нужно в канцелярию! – запротестовал ее провожатый.

Режиссер даже не оглянулся.

– Зайдет попозже, что за беда, – он махнул рукой.

– Но только непременно сего!..

Дверь за спиной Жюли хлопнула, отрезав его вопль, как острый нож отрезает ломоть хлеба.

Зал, в котором они оказались, был похож на вчерашний, только гораздо больше. Несколько рядов стульев составляли подобие зрительного зала с проходом посередине, сцена же, незначительно приподнятая над полом, пустовала, если не считать пары стульев и нескольких сиротливых металлических каркасов, похожих на остовы гигантских зверей. Двое мужчин во втором ряду негромко переговаривались и не обратили никакого внимания на девушку и режиссера, несмотря на довольно громкий голос последнего.

– Здесь мы обычно репетируем, пока не перейдем на сцену, – на ходу заметил мсье Дежарден. – Я покажу вам, где гримерная, но не слишком там задерживайтесь.

В конце зала вместо кулис по обе стороны от сцены оказались две двери, в одну из которых Жюли и вошла вслед за режиссером. Они оказались в узком коридоре, но не успела девушка осмотреться, как Дежарден остановился на пороге ближайшей комнаты, пропуская свою спутницу вперед. Она шагнула внутрь.

– Мадемуазель Жюли Дигэ. С сегодняшнего дня она с нами. Покажите ей… – Он сделал неопределенный жест в воздухе и исчез. – Через десять минут в зале! – глухо прогремел его голос уже из коридора.

– Доброе утро, – Жюли широко улыбнулась. Она немедленно почувствовала на себе взгляды нескольких пар глаз, хотя обитающих здесь девушек едва можно было различить на фоне царящего в гримерной бардака. – Я Жюли. – Она огляделась в поисках места, куда можно было бы положить сумочку и повесить плащ. Это представлялось затруднительным: стены были увешаны разнообразной одеждой, стоящие вдоль двух стен кушетки почти скрывались под ворохами юбок, платьев, шляпок и просто кусков ткани. Даже ближайший к Жюли туалетный столик больше походил на лоток старьевщика, чем на изящную мебель. Густой запах духов, женского белья и лаванды пропитал все вокруг.

– Давай сюда, – к ней подскочила растрепанная рыжеволосая девушка в полурастегнутой блузке. – Я Сесиль. – Она потрясла пальцы Жюли. – Это Дениз, а там, в углу, – Николь. Эй, Ники, брось уже свое зеркальце, у нас новенькая.

Та, на кого показала Сесиль, на пару мгновений подняла на Жюли задумчивые глаза и слегка улыбнулась, но тут же снова сосредоточилась на маленькой пудренице. Ссутулившись, она сидела среди вороха одежды в одних чулках, и из-за белизны ее кожи казалось, что она сама, как лампа, освещает мрачный угол. Дениз, в отличие от своих подруг полностью одетая, подошла и взяла сумку Жюли из рук Сесиль, в которые та неведомо как перекочевала.

– Не набрасывайся на нее так, – досадливо вздохнула она. – Жюли, можешь повесить плащ сюда, рядом с дверью, а немного места всегда можно найти, если поискать, – и вдруг улыбнулась – приветливо, хотя и сдержанно.

– Спасибо, – Жюли кивнула, наконец-то избавляясь от плаща, и извлекла из сумки старые туфли, служившие ей верой и правдой далеко не первый год. Девушка сняла новую пару, купленную прямо перед отъездом в Париж, которую берегла изо всех сил. Пусть ее старые туфли порядком потерлись, зато были удобными и разношенными, к тому же в них девушка чувствовала себя увереннее.

– А ты откуда? Ведь не из Парижа? Ты и раньше играла в театре, да? – Сесиль присела на пуфик напротив нее, явно не собираясь прекращать расспросы.

– Нет, не из Парижа, – улыбнулась Жюли. – Я из Буржа, и играла там в городском театре.

– А с кем-нибудь здесь уже познакомилась? Еще не нашла себе парня? – Сесиль сыпала вопросами с неподдельным любопытством, и было бы глупо обижаться на такую прямоту.

– Идемте же! – снова подала голос Дениз, которая стояла, прислонившись к двери и нетерпеливо постукивая по ней пальцами.

– Да, мамочка! – состроила гримаску Сесиль.

– Сегодня репетируем «Кукольный дом», – объявил режиссер.

Жюли сидела в третьем ряду вместе с остальными девушками, исподтишка рассматривая окружающих. Актеры сидели в зале, сцена же оставалась пуста, пока на нее не поднялся мсье Дежарден с неаккуратной стопкой листов в руках. Он положил бумаги на стул, а сам остался стоять.

– Он пойдет на следующей неделе, – продолжил он.

– А «Клеопатра»? – с любопытством вопросил молодой блондин в первом ряду. Это его Жюли встретила у служебного входа. Он сидел, скрестив вытянутые ноги и не отрывая взгляда от Дежардена.

– Она откроет сезон вместе с «Домом». Расписание на осень сегодня повесили на первом этаже.

– А я не видел, – меланхолично отозвался мужчина с густыми, залихватски закрученными усами. Он сидел вполоборота, облокотившись о спинку стула, подперев голову рукой, и почти дремал.

Раздался стук каблуков, и на пороге за спиной режиссера появилась высокая, броско накрашенная светловолосая девушка в ослепительно красивом платье. Дежарден проигнорировал ее появление. Она прошла во второй ряд и села с краю.

– О, а вот и королева, – тихонько хмыкнула Сесиль.

– …Мадемуазель Ланжерар сегодня нет, поэтому репетируем «Дом». Марианна, ты вовремя, – как ни в чем не бывало сообщил Дежарден. – Мы начинаем первый акт, так что, сама понимаешь, без тебя нельзя.

Актриса вздернула подбородок и лениво провела рукой по блестящим волосам, открывающим белую шею. Она сидела наискосок от Жюли, и той в глаза бросились кольца, сверкнувшие на тонких пальчиках.

– Аделин тоже придет только завтра, поэтому придется прогонять без нее. Начнем с того места, когда появляется доктор, – сказал Дежарден. – Хельмер, доктор Ранк, фру Линне, на сцену! Я буду подавать реплики за Нору. – С этими словами он повернулся к залу спиной и сел. На сцену вышли обладатель густых усов и еще один мужчина, высокий и широкоплечий, с темными вьющимися волосами. Последний принес с собой стул и уселся на него. Марианна, чуть помедлив, поднялась к ним.

Жюли с трудом припоминала содержание этой пьесы Ибсена. Кажется, речь в ней шла о том, как под Рождество жена старается скрыть от мужа, что задолжала одному из его подчиненных, он же не принимает супругу всерьез. Остальных персонажей девушка не помнила, но постепенно перипетии сюжета, о которых она читала когда-то давно, сами собой всплывали в памяти. Доктор был влюблен в Нору, главную героиню; женщина в исполнении Марианны была ее подругой детства, которая приехала в столицу на поиски работы. Однако попытки Жюли сосредоточиться на сюжете оказались обреченными на провал рядом с такой соседкой, как Сесиль. Едва актеры начали, та шепнула: