Джулия Бьянки - Демоны Микеланджело

— Мессир Бальтасар лично рассказывал вам о своих опытах?

— Да!

В карантине коллеги завели привычку обсуждать различные снадобья, которые могут быть полезны для чумных больных. К примеру, капли белладонны приносят временное забвение от боли, а соцветия борца [29] Борец — он же аконит, несмотря на чрезвычайную токсичность всех частей растения от корня до соцветий, аконит исстари широко используется в народной медицине, ему приписываются свойства цитостатика. способны останавливать кровохарканье и противостоять опухолям. Мессир Бальтасар обладал достаточным опытом и знаниями, чтобы самостоятельно разрабатывать сложные рецептуры. Создавая новое снадобье, любой врач сталкивается с так называемой «дилеммой отравителя». Если отравитель использует слишком много яда, то будет разоблачен, а если использует мало — его жертва имеет все шансы остаться в живых.

Иными словами — избыточное количество лекарства, ингредиенты которого ядовиты, может убить больного быстрее, чем сам недуг, в то время как количество недостаточно малое способствует исцелению. Как истинный ученый мессир Бальтасар разрешал эту дилемму оптимальным образом: пробовал собственные лекарства первым, а убедившись, таким образом, в их безопасности предлагал больным. Маловероятно, чтобы он мог совершить фатальную ошибку в дозировке.

Когда мессиру Бальтасару стало худо — он утратил речь и способность двигаться, — его коллеги испробовали все прогрессивные научные методы лечения, включая промывание желудка. Будь дело в излишней дозировке, промывание спасло бы его.

Но все усилия оказались тщетны, потому что против врачей работало еще одно обстоятельство. Основу для своих снадобий мессир тоже готовил сам, многие растения обрабатывал посредством анфлеража [30] Анфлераж (мацерация) — один из способов обработки растительного сырья с целью экстракции активных веществ. Наравне с дистилляцией и выпариванием, анфлераж широко применялся в алхимии, откуда перекочевал в фармацевтику, а позднее — в парфюмерное производство. . Проще говоря, помещал цветы, стебли или коренья в маслянистую жидкость, затем подогревал на горелке. Благодаря нагреву растения с покорностью отдавало маслу активные вещества, затем использованное сырье заменяют новым, термическая обработка повторяется. За несколько циклов масло насыщалось активными веществами, фильтровалось, и было готово стать основой бальзамов, притираний, мазей и экстрактов.

Беда в том, что при нагреве некоторых растений, смесь испускает ядовитые пары. Они очень летучи и не способны нанести вред, если помещение хорошо проветривается. Но в карантине окна держат закрытыми, а все щели тщательно законопачены, дабы не позволить чумным миазмам разноситься по всей окрестности и плодить новых больных. Вполне возможно, что мессир попросту не учел этого фактора, потому что сами по себе ядовитые пары не способны убить, но оба фактора совпали вместе и погубили мессира.

Микеланджело слушал доктора с большим вниманием, выждал некоторое время, пока тот переведет дух, утомленный длинным рассказом, а потом спросил:

— Скажите, доктор Паскуале, были среди ядов в загашниках мессира Бальтасара такие, что способны вызвать внезапную остановку сердца?

— Были, не сомневайтесь. Подобных ядов существует великое множество.

— Доктор, скажите, где проще распознать такой яд — в склянке или в человеческом теле?

— Сейчас… — доктор Паскуале возвел глаза к потолку и одновременно забарабанил пальцами о столешницу, взвешивая возможности. — Разумеется, опасное вещество проще распознать в его естественном состоянии. Помимо визуального осмотра, состав субстанции возможно подтвердить экспериментальным путем. Что же касаемо до тела, желательно знать, коим образом в него попал яд. Медицина знает много возможностей…

Не дав доктору завершить лекцию, Микеланджело набросил плащ, схватил его за локоть и уверенно потащил к выходу из фармацеи.

— Погодите синьор! Постойте! Что вы делаете? — возмутился эскулап, безуспешно пытаясь дотянуться до своей докторской амуниции — плаща из провощенной ткани и маски-клюва, заполненной ароматными травами. — Куда вы меня тащите?

— Осматривать коллекцию ядов мессира Бальтасара.

— Святой Себастьян! Как можно? Это же частная собственность! Мессир отписал все свое имущество коллеге Ломбарди…

— Кто вам сказал?

Не в силах противостоять напору доктор обрядился в свой неудобный костюм, скульптор сразу же увлек его за собой. Они мчались по улице с такой скоростью, что маска, болтавшаяся под подбородком синьора Паскуале, смешно подпрыгивала.

— Как это кто сказал? Разумеется, сам маэстро Ломбарди…

— Давно?

— Еще при жизни своего учителя, мессира…

— Ясно. Значит, он просто не знал.

— Святые угодники! Ох! Ах! — доктор запыхался и буквально фонтанировал потом. Он ухватился за пустую коновязь, остановился, уперся и объявил: — Больше с места не сдвинусь! Не сделаю ни единого шага, пока вы не объясните, куда меня тащите, как и что вообще происходит в этом городе, будь он проклят!

Микеланджело выпустил локоть своего вынужденного спутника, обошел его кругом и встал так, чтобы видеть лицо эскулапа и объявил с самым безразличным видом:

— Значит, он умолчал. Скрыл от вас правду…

— Да что? Что же он скрыл? — истерзанный дурными предчувствиями доктор Паскуале схватился за сердце. — Скажите мне!!!

— Мессир одалживал деньги для своих ученых изысканий, теперь кредиторы распродадут все его имущество в счет покрытия долгов. Если маэстро вам этого не сказал видно, есть много охочих до покупки. У мессира прекрасная лаборатория, я сам видел…

От эдакой новости доктор подпрыгнул на месте и принялся размахивать саквояжем, развив пугающую амплитуду:

— Что?!? Синьор Буонарроти, драгоценный мой человек, что же вы молчали? Из-за вас мы застряли здесь, посреди улицы, как пара умалишенных! Идемте, идемте быстрее! Мне еще предстоит все осмотреть — первым! Понимаете, как это важно? Я должен, просто обязан — исключительно ради медицинской науки — выкупить все ценное до начал торгов!

Он припустил рысцой в направлении городской стены так быстро, что Микеланджело едва поспевал за ним.

Запустение и погода отравили парк, примыкавшей к особняку мессира Бальтасара. Черные мокрые ветви казались обугленными, засохшая трава в купе с неприбранной листвой напоминала о тщете земного существования, декоративные скульптуры облепила пыль и грязь, они недобро поглядывали на гостей. Кустарники, лишенные заботливой руки садовника, одичали и утратили форму. Горестную местность оглашали хрипы и стоны — то ветер хлопал створкой незапертой калитки. Но синьор Паскуале не замечал ничего вокруг! Он ринулся к заднему крыльцу, заколотил в черную дверь и ворвался прямиком на кухню, где потрясал кулаками, обзывал «варваром» и пинал, что есть сил, пьяного конюха. Пинки и затрещины не возымели эффекта, потому что вино превратилось в единственный источник тепла для этого бедолаги. Очаг давным-давно погас, сквозняки развеяли золу, а немытая посуда громоздилась по столам и полкам, похоже, вся прочая прислуга, включая кухонную, разбрелась искать лучшей доли, не дожидаясь наследников.