Джулия Бьянки - Демоны Микеланджело

Доктор Паскуале снял очки и спрятал в рукав, сочтя свою миссию исполненной.

— Его тело пытались превратить в изваяние, в совершенное произведение искусства, — попытался объяснить синьор Буонарроти. — Он парил среди деревьев, подобный ангелу.

— Искусство затмевает твои глаза и твой разум, Микеле. Но искусство всего лишь обман, который препятствует разглядеть истину. Но Господь все видит, он знает! Знает, — отец Джироламо на секунду прикрыл глаза и пробормотал. — Вода, нужна вода.

Его нервно поругивающий палец указал на бочку у двери — дождевая вода переполнила ее и медленно стекала через край. Он приказал подоспевшим стражникам поднять ее и окатить мертвеца. Потом потребовал перевернуть тело и снова облить: белила окончательно смылись и глазам присутствующих явились застарелые шрамы от ударов кнутом и ожогов на коже спины, следы от тяжелых наручников, и щиколотки изуродованные колодками. Этого человека покрыли белилами не ради любви к искусству. Это сделали из самых низменных, практических причин — чтобы скрыть характерные отметины, позволяющие выяснить, кто он и откуда явился.

— Беглый каторжник? Нет. Он слишком молод, его лицо бесхитростно, а тело хранит следы истязаний, однако не измождено голодом или тяжким трудом. На его ладонях нет мозолей, кожа не огрубела, а под ногтями нет следов грязи — как то свойственно рукам ремесленников или крестьян. Итак, этот человека… — святой отец сделал драматическую паузу, — прием, к которому он часто прибегал во время проповедей.

Образовавшуюся тишину сразу же заполнил голос Микеланджело.

— Умалишенный!

Отец Джироламо чуть склонил голову, подтверждая догадку. Действительно, этот человек сумасшедший, покинувший богадельню. Дабы отделить безумных от одержимых, их приходится подвергнуть пытке. Коварство дьявола с приспешниками таково, что вселившись в тело смертного, они награждают его способностью не страдать от боли. Помещенных в дома призрения безумцев приходится заключать в колодки или сковывать цепями, когда они впадают в неистовство, опасное для окружающих или для них самих. Многие ученые медики полагают, что резкая боль или сильный удар способны прекратить припадок или даже временно прояснить замутненный разум [31] Персонажи излагают концепции «лечения» умалишенных, бывшие в употреблении на излете средневековья, отчасти подобные взгляды сохраняли актуальность вплоть до XIX века, когда в свете новых научных знаний подверглись пересмотру физиологические причины безумия, и начала постулироваться общая гуманизация лечебных методов в психиатрии. Аббатисы картезианских монастырей сохраняли некоторые особенности служения, близкие к статусу дьяконесс в раннем христианстве, и имели право исполнять некоторые богослужебные обязанности, На богослужениях в отсутствие духовенства монахини самостоятельно читают Евангелия и Послание, возложив на себя орарь (столу). .

— Все это исчерпавшие себя, антинаучные подходы! — гордо объявил доктор Паскуале. Единственным современным и действительно ученым методом противостоять припадкам агрессии у буйнопомешанных является кратковременное прекращение доступа воздуха в организм пациента. Сейчас он продемонстрирует, как новейшая метода применяется на практике!

Эскулап осмотрел кухню в поисках достаточно большой емкости, остановился на котле, который висел над потухшим очагом. На практике для этого требуется большая емкость с водой — он указал на котел, затем повернулся к Микеланджело, и попросил его заглянут внутрь. Недоумевающий скульптор выполнил просьбу. Стоило ему нагнуться, как доктор Паскуале, привстав на цыпочки, одной рукой зажал ему ноздри, а другой надавил на затылок и принялся нагибать его голову вниз. Будь в котле вода, он точно захлебнулся бы!

— Смотрите внимательно, — приговаривал доктор. — Таким образом, голова будет погружена в воду полностью и безумец останется без доступа воздуха. Главное искусство здесь — удерживать пациента под водой достаточно долго, чтобы прекратился приступ, но не допустить утопления. В наиболее тяжелых случаях, для удобства работы врача, умалишенного следует предварительно обездвижить. Например, крепко связать, или даже оглушить.

Не дожидаясь очередной демонстрации, Микеланджело вырвался из цепких пальцев ученого-новатора, с силой отпихнул доктора Паскуале на другой конец кухни и бросился к телу. Тщательно ощупал затылок молодого человека — действительно, обнаружил там шишку, какие бывают от сильного удара. Он поднял голову и спросил:

— Скажите, доктор Паскуале, это прогрессивная метода допускает ограничение тока воздуха, пережимая горло пациента вместо погружения в воду?

Медик задумался, потер ладони друг о друга:

— Теоретически, да. Такое возможно, но риски удушья гораздо больше, чем в случае погружения в воду. Лично я воздержался бы от такого метода.

— Но кто-то из ваших коллег мог прибегнуть к такому способу ради опыта?

— Ну… Коллеги поделились бы результатом своего эксперимента в форме трактата или в частной переписке. Мир ученых медиков невелик, в нем не принято утаивать знания.

— Я уразумел, куда ты клонишь, Микеле. Полагаешь, жизнь этого безумца отнял врач, действовавший неосторожно?

— Это сказали вы, святой отец, не я.

Отец Джироламо сделал знак стражникам, повсеместно следовавшим за ним.

— Оберните тело и возьмите с собой, нужно разыскать и известить родню покойника. Напишите записку к подеста от моего лица.

Стражники виновато потупились: никто из них не освоил искусства владеть пером. С трудом скрывая раздражение, святой отец обратил свой взор на доктора Паскуале, но тот испуганно замахал обеими руками, словно его намеревались подвергнуть медицинскому эксперименту в качестве подопытного. У него скверный почерк, сознался эскулап, не всякий фармацевт оказывается в состоянии разобрать его предписания. Синьор Буонарроти выступил вперед — к некоторому удивлению проповедника — скромно предложил себя в качестве писаря. У него нет привычки к зеркальному письму, как у некоего да Винчи, буквы входят ровными и разборчивыми, а прописные литеры он выписывает не хуже, чем в старинных требниках. Отец Джироламо вынужден был принять помощь. Он быстро надиктовал записку, дождался пока скульптор присыплет свежие чернила песком, запечатал собственной рукой и направился к выходу.

— Недопустимо терять время, когда взывают о справедливости.

Синьор Буонарроти обогнал его на шаг, с видом самым почтительным поддержал стремя и вполголоса осведомился:

— Синьора Таталья перестала устраивать справедливость в суде Синьории?

— Речь идет о духовном лице, — хмуро ответил отец Джироламо.