Дэн Симмонс - Колокол по Хэму

— Узнаешь, Мария? — спросил я по-испански.

Она улыбнулась с таким видом, будто радуется тому, что я заговорил понятными для нее словами.

— Si, — ответила она. — Это тростниковый нож. Такими ножами режут тростник.

— Очень хорошо, — сказал я, продолжая говорить по-испански. — Ты знаешь, что это такое... но ты не знаешь выражение «между нами и морем». А ты не могла этого не знать, Мария. Любая девчонка, выросшая на кубинском побережье, обязательно перенимает эту фразу от взрослых. Кто ты — испанка? Или немка с испанскими корнями? Кстати, твоему знанию кубинского диалекта можно позавидовать.

Мария смотрела на меня широко распахнутыми глазами:

— Что ты говоришь, Хосе? Я...

— Если ты еще раз назовешь меня Хосе, я пристрелю тебя раньше, чем собирался, — сказал я, вынимая из тайника «магнум» и наводя дуло в сторону Марии. — Sprechen Sie! — рявкнул я.

Мария отпрянула, словно я закатил ей пощечину.

Устав от притворства — Марии и своего собственного, — я ударил ее по лицу. Один раз, но от души. Она рухнула на подушки сидений и сползла на палубу. Потом поднесла ладонь к щеке, глядя на меня во все глаза, откинув голову на планшир.

Кривой тростниковый нож лежал там, где я его оставил — на кормовом сиденье, чуть ближе ко мне, чем к ней. Я все еще держал в руке пистолет.

— Итак, — заговорил я по-английски, — я начну по порядку, и если ошибусь, ты меня поправишь. Ты — один из двух членов ликвидационной группы Бекера. Панама. Это твоя постоянная кличка. Тебя забросили на Кубу несколько месяцев назад. Если я съезжу в твою деревню — как ты ее называла?

Пальмарито, неподалеку от Ла Пруэба, в предместьях Сантьяго де Куба, — то наверняка выяснится, что там никто и не слыхивал о семье Маркес... во всяком случае, о семье Маркес, из которой сбежала девчонка, изнасилованная собственным братом. А может быть, Мария Маркес существовала, но ты убила ее?

Мария все еще прижимала ладонь к багровеющей щеке и смотрела на меня, будто на ядовитую змею.

— Очень хорошо, — сказал я, переходя на немецкий. — Мартин Кохлер, злосчастный радист «Южного креста», приходит к тебе в бордель, как и было условлено. Или он должен был встретиться там с лейтенантом Мальдонадо? Впрочем, это несущественно. Дождавшись ухода кубинского полицейского, ты взрезала Кохлеру горло, заперлась в ванной и подняла шум. Очень тонко, Мария. Мы с Хемингуэем нашли шифровальный блокнот, который должен был попасть к нам в руки, а ты поселилась в финке. Господи, как ловко ты водила нас за нос!

Мария моргнула, но на ее лице не отразилось ни удовольствия, ни злорадства.

— Разумеется, ты и прежде бывала там, — продолжал я. — В первую ночь после моего приезда ты стреляла в нас, когда мы играли в ковбоев и индейцев в усадьбе Франка Стейнхарта. Но в кого ты стреляла, Мария? В Хемингуэя? Это бессмысленно. В меня? Это в равной степени бессмысленно, поскольку я нужен был вам, чтобы провести наивного писателя по этому лабиринту. Вам нужен был человек, который расшифрует радиопередачи и убережет Хемингуэя от смерти. Вам требовался человек, который поможет ему оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы мы послужили вам посыльными и передали вот это.

Я вынул немецкую курьерскую сумку и швырнул ее на длинное сиденье рядом с тростниковым ножом. Мария посмотрела на нее так, как заблудившийся в пустыне смотрел бы на кружку с холодной водой.

— Одерни юбку, Мария, — небрежно бросил я по-немецки. — Ты сидишь задрав колени, и я вижу твои трусы и торчащие из-под них волосы.

Женщина еще сильнее покраснела и потянула подол платья. Потом ее руки замерли, и она впервые за все время посмотрела на меня с неприкрытой ненавистью.

— Не огорчайся, — сказал я. — Ты настоящий профессионал. Просто у тебя выдался неудачный день.

Мария встала и опустилась на край сиденья, подчеркнуто избегая смотреть на нож и курьерскую сумку, лежащие между нами.

— Сеньор Лукас, — медленно заговорила она на кубинском диалекте, — вы принимаете меня за кого-то другого. Клянусь матерью. Я действительно немного знаю немецкий и английский... научилась у мадам, в доме которой...

— Заткнись, — ровным голосом произнес я. — В кого ты стреляла той ночью? Или это была всего лишь декорация, призванная подхлестнуть мой интерес к игре? Или ты хотела предупредить кого-нибудь из нас, или даже убить? Например, другого агента? Может быть, английского? Уинстона Геста, к примеру?

Ее взгляд оставался непроницаемым.

Я пожал плечами.

— Короче говоря, ты затесалась в нашу компанию, собирая информацию всеми доступными способами и передавая ее гауптштурмфюреру Бекеру... Ведь это Бекер руководил тобой, не так ли?

Мария молчала. Ее лицо превратилось в каменную маску, на нем не дрогнул ни один мускул.

— Отлично, — сказал я. — Потом ты убила малыша Сантьяго. Вероятно, тем же ножом, которым прикончила Кохлера. Ты отлично владеешь ножом, крошка.

Мария не смотрела ни на нож, ни на «магнум», который я небрежно бросил себе на колени.

— В эпизоде, когда Мальдонадо, охотясь за тобой, появляется в усадьбе, вы дали маху, — продолжал я. — Как говорят британцы, переиграли. Но ваш замысел сработал... тебя взяли в плавание. Ну и что теперь, малышка? Ты вплотную приблизилась к своей цели... если твоя цель — Хемингуэй. — Я внимательно следил за мускулами вокруг ее глаз, но они словно одеревенели. — Ну да, конечно, именно он, — сказал я. — И, вероятно, я. Но когда ты должна была нас убрать? И зачем?

По всей видимости, передав вот это, — я похлопал по парусиновой сумке, — ..и сыграв свою роль, мы становились лишними и от нас следовало избавиться. Но зачем Колумбия, твой напарник по ликвидационной группе, убил прошлой ночью этих несчастных мальчишек? Неужели нельзя было устроить так, чтобы они потеряли документы, а мы их обнаружили?

Мария закрыла ладонями глаза, словно собираясь расплакаться.

— Нет, думаю, нельзя, — продолжал я. — Эти парни получали приказы от Канариса, от армии. Абвер даже не догадывается о том, что случилось, не правда ли, Мария? Если не ошибаюсь, военная разведка осуществляет одну операцию, а вы с Бекером, Гиммлером, почившим Гейдрихом и твоим партнером — совсем другую. Вы собирались торговать секретами Абвера. Но кому вы намеревались их сбыть? И что вы хотели получить взамен?

Мария негромко всхлипнула.

— Хосе... сеньор Лукас... пожалуйста, поверьте мне. Я не понимаю почти ничего из того, что вы говорите... Я не знаю, о чем вы...

— Заткни свою грязную пасть. — Я глубоко сунул руку в тайник и вынул длинный сверток, который нашел на сеновале вечером накануне отплытия. Развернув парусину, я достал «ремингтон» и с грохотом швырнул его на палубу. Шестикратный оптический прицел оставил на красном дереве вмятину. — С твоей стороны было крайне неосмотрительно держать винтовку у себя под боком, Мария, — сказал я по-немецки с грубым баварским акцентом. — С другой стороны, она могла понадобиться тебе в любую минуту, верно? Итак, ты — специалист по холодному и длинноствольному оружию, профессиональный агент-ликвидатор, «Todtagent». Но мне хотелось бы узнать, являешься ли ты одним из суперагентов...