Дэн Симмонс - Колокол по Хэму

Не найдя в усадьбе ни одного надежного места для тайника, я повсюду носил немецкий курьерский мешок в наплечной сумке. Во время ночных дежурств у рации на «Пилар» он лежал у меня в ногах. Мешок был увесистый, но я успокаивал себя тем, что всякий, кто пожелает им завладеть, должен будет отснять его у меня, а уж потом убить Хемингуэя.

«А в нынешних обстоятельствах это совсем нетрудно».

Я был крайне утомлен. Я носил с собой таблетки, пролежавшие в моем багаже несколько лет, и глотал их, когда чувствовал себя слишком сонным, чтобы сосредоточиться на прослушивании эфира.

Мы перехватили одну-единственную передачу — ранним вечером 18 августа, когда у рации дежурил Саксон. Он прислал запись в финку с Фуэнтесом. Текст был зашифрован цифровым кодом СД. Я отправился во флигель и расшифровал его. Четырнадцать строк с планами высадки канадских войск у Дьеппа. В начале передачи сообщалось о том, что малые суда уже вышли из порта и операция не будет отменена.

В среду 19 августа гаванское радио сообщило о начале британского вторжения в прибрежный город Дьепп. Утверждалось, что храбрые союзные войска заняли шесть плацдармов.

Голос диктора буквально звенел — ведь это, по всей видимости, открытие долгожданного Второго фронта! Подробности были скудные, но операцию называли вполне серьезной — транспортные суда и десантные катера высадили на берег тысячи канадских солдат при поддержке танков и британских истребителей.

Назавтра, 20 августа, даже подцензурные выпуски передач не скрывали тот факт, что пробное вторжение обернулось катастрофой. Большинство солдат погибли или взяты в плен.

Транспортные корабли взорваны, выброшены на берег либо ушли в море. Самолеты королевских ВВС уничтожены истребителями Люфтваффе, которые поднялись с окрестных аэродромов еще до начала высадки. Нацисты похвалялись неуязвимостью «Festung Europa» и приглашали американцев и англичан вновь повторить попытку оккупации.

— Пожалуй, это и есть то, что ты называешь «подтверждением», — сказал тем вечером Хемингуэй. Мы сидели во флигеле, Патрик и Грегори с криками плескались в бассейне. — Твой Колумбия наверняка получит от СД награду за передачу в ночь понедельника. — Писатель посмотрел мне в глаза. — Но где он добывает все эти сведения? Откуда у немецкого агента на Кубе вся эта сверхсекретная информация об англичанах?

— Хороший вопрос, — признал я.

Около часа утра меня разбудил писк морзянки в наушниках. Я спал так крепко, что пропустил первые пять групп, однако отправитель любезно повторил передачу трижды с получасовыми интервалами.

Это был старый книжный код на базе антологии немецких народных сказок. Передач, зашифрованных цифровым кодом СД. не последовало. После третьего повтора я включил двадцативаттную лампу над столом и впился взглядом в маленькую неряшливую тетрадь радиожурнала.

КОЛУМБИЯ НАЗНАЧАЕТ ПАНАМЕ РАНДЕВУ 22 АВГУСТА В 2.40 ТАМ ГДЕ БЛЕДНАЯ СМЕРТЬ ПОСЕЩАЕТ ЛАЧУГИ И КОРОЛЕВСКИЕ ДВОРЦЫ ПОД СЕНЬЮ ПРАВОСУДИЯ.

В тесной радиорубке было жарко и влажно — воздух, лениво втекавший в крохотные иллюминаторы, вонял дизельным выхлопом, дохлой рыбой, отбросами, разогретыми горячим дневным солнцем и душным ночным воздухом, но, пока я читал и перечитывал текст, моя кожа покрылась холодной испариной..

Я ни на секунду не поверил, что Панама — Мария — встречается с Колумбией в 2.40 завтрашнего утра, но место свидания было выбрано как нельзя удачнее. Судя по всему, Колумбия решил, что мы с Хемингуэем убили Марию, а теперь он, вероятно, заподозрил, что мы вдобавок разгадали шифр СД.

В любом случае мне следовало показать Хемингуэю этот текст, как и предыдущие, и мы должны были присутствовать в точке смертельного «рандеву», как при высадке обреченных немецких агентов. Только на сей раз никто из немцев не погибнет.

Утром в пятницу мне пришлось долго уговаривать Хемингуэя. Я не рассказал ему о последнем радиоперехвате. Мы сидели во «Флоридите», заправляясь крутыми яйцами и дайкири. Кроме нас, в баре был единственный посетитель, спавший на табурете у дальнего конца стойки.

— Послушай, — сказал писатель, — «Южный крест» отплывает не раньше воскресенья. Зачем нам выходить в море сегодня ночью?

— У меня предчувствие, — чуть слышно произнес я. — Будет лучше, если вы увезете отсюда мальчиков на выходные.

Хемингуэй посыпал солью яйцо и нахмурился. За лето его борода отросла, но там, где она кончалась, на коже виднелся солнечный ожог. Его поврежденное ухо почти зажило.

— Лукас, если ты собираешься устроить какое-нибудь дешевое представление...

— Просто хочу несколько дней заниматься «Хитрым делом», не тревожась о вашей и своей безопасности. Мне будет намного легче, если вы с мальчиками и приятелями не станете путаться под ногами.

Во взгляде Хемингуэя все еще читалось сомнение.

— Вы можете доплыть до Ки-Параисо или до самого Конфитеса и подождать яхту там, — добавил я. — Соннеман сказала, что «Южный крест» обогнет Кубу с востока...

— Вряд ли ее можно считать надежным источником, — проворчал Хемингуэй.

— Что из того? Даже если они поплывут на запад, вы успеете догнать их, прежде чем они доберутся до Кингстона.

Я отправлю ваших оперативников следить за «Южным крестом», и мы радируем вам в обычном морском диапазоне либо свяжемся с Гуантанамо и попросим капитан-лейтенанта Бойля переправить вам наше послание через их мощные передатчики.

— Значит, ты хочешь залечь на дно на недельку-другую? — спросил Хемингуэй.

Я помассировал глаза:

— Мне нужен отпуск.

Хемингуэй рассмеялся.

— Это точно, Лукас. Ты дерьмово выглядишь.

— Gracias.

— No hay de que! — Хемингуэй выскреб из скорлупы остатки яйца и потянулся за другим. — Что ты станешь делать, если тебе потребуется помощь здесь, в Гаване?

— То же самое, — ответил я. — Вызову вас по рации из Кохимара или попрошу у Боба Джойса разрешения воспользоваться станцией Гуантанамо.

— При помощи шифра? — У Хемингуэя разгорелись глаза.

Я покачал головой.

— У Саксона нелады с шифрами. Мы придумаем наш собственный код, который вы сможете понять.

— Например?

— Хм-мм... — протянул я, — если мне потребуется помощь, я передам, что кошки чувствуют себя одиноко и их нужно покормить. Если захочу увидеться с вами, но не здесь, то назначу встречу там, где кубинцы поднимают свой флаг.

— На Кейо Конфитесе.

— Да, — ответил я. — Поскольку вы отплываете ночью, вам следует поторопиться. У вас много дел.

— Но зачем ночью? — спросил Хемингуэй. — Зачем выходить в море в темноте?

Я допил свой дайкири.

— Я хочу, чтобы никто не узнал о вашем отплытии, по крайней мере, до завтра. Этой ночью мне нужно многое сделать.