Антон Чиж - Смерть носит пурпур

– Что же вас так привлекло?

– Засохшая кровь имеет цвет пурпура. А это – царственный цвет. Цвет геральдический для гербов рыцарей. Уйти в пурпуре и барышне почетно.

– Я бы назвал это цветом нашего позора и непростительной ошибки, – ответил Ванзаров.

Лебедев скроил гримаску недовольства.

– Ну что вы, коллега, вечно преувеличиваете… Ну, обещали, что не будет трупов. Ну, получили труп. Что тут такого? Первый раз, что ли, меня обманываете…

– Все это значительно серьезней, чем кажется, – ответил Ванзаров.

– Ваши ожидания опять обмануты? Логика промахнулась? Конкуренты занялись не Федоровым, а стали уничтожать друг друга?

– Этого не должно было случиться. В той схеме, что у меня выстраивалась…

– Плоха, значит, оказалась схемка!

– Плоха, – согласился Ванзаров. – Но не безнадежна… Сколько времени требуется, чтобы кровь приобрела такой цвет и густоту?

По примерным расчетам, учитывая температуру воздуха, выходило от четырех до шести часов. Час убийства сдвигался к середине дня.

– Знаю, как не любите, когда топчут следы, но мне необходимо пройти к серванту, – сказал Ванзаров.

– Ходите где хотите, если ботинок не жалко, – ответил Аполлон Григорьевич. – Но в протоколе отмечу: неизвестный оставил следы на высохшей крови…

Стараясь ступать по краешку луж, Ванзаров пробрался к дальней стене комнаты. Шкатулка оказалась не заперта. Под крышкой она хранила нечто ценное.

– Ого! – воскликнул Лебедев. – Вот так сюрприз в бедной хижине. Сколько там?

Ванзаров взвесил пачку ассигнаций в руке.

– Тысяч десять, не меньше.

– Бедная девушка наверняка копила всю жизнь…

– Это цена золота, – сказал Ванзаров. – И это совершенно меняет дело.

– Хотите сказать, что ее убили не из-за денег?

– Не могу с вами поспорить, Аполлон Григорьевич…

Лебедев уже надевал резиновый фартук, который использовал на вскрытиях и прочих грязных делах, как вдруг оставил тесемки.

– Позвольте… – грозно проговорил он, уперев руки в бока. – Про какое еще золото вы тут говорили?

– Судя по всему, про то самое, что так и не смог изобрести господин Федоров. Сейчас не время об этом спорить… – Ванзаров вернул деньги в шкатулку и кивнул Скабичевскому, давно подававшему знаки. Чиновник переступить не решался и смотрел как-то бочком, чтобы случайно не взглянуть на тело. – Прошу вас изучить место преступления со всей тщательностью. Любая мелочь важна. Особо обращайте внимание на мельчайшие крошки пирита. Или золотого песка. Как повезет. Часа через два встречаемся в участке…

Подобные указания Лебедев считал оскорблением, но чемоданчик все же раскрыл. Никому другому он не спустил бы, но состояние друга понимал и проявил милосердие.

На улице Ванзаров вздохнул глубоко и с облегчением. Нос криминалиста, привыкший к сигаркам, мог вытерпеть любой запах, но ему пришлось нелегко.

– Есть свидетель убийства, – сказал Скабичевский. – Мать жертвы сидела на улице и видела, как какой-то человек пробежал мимо. Он скрывал лицо. Соседи привели ее в чувство, говорят, кричала так, что стекла дрожали.

– Даме повезло, что ушла из дома. Того и гляди, пристав переживал бы о двойном убийстве. Пойдемте к ней.

Лариса Алексеевна смотрела перед собой. В руке зажала стакан и не реагировала на звуки. Около нее хлопотала сердобольная соседка, укрыла плечи одеялом, растерла виски ароматическим спиртом, села рядышком, обняв и сочувствуя от всего сердца.

Ванзаров опустился на корточки и посмотрел ей в лицо. Глаза Ларисы Алексеевны были пусты и неподвижны. Он коснулся ее руки. Кожа была холодная, пульс бился тонкой ниточкой.

– Немедленно пошлите за доктором… Вы что, не видите, что с ней происходит?!

Скабичевский передал распоряжение одному из городовых.

– Это она сейчас пришла в такое состояние, – словно извиняясь, сказал он. – Когда мы прибыли, она еще рыдала и все твердила про этого человека.

– Можно понять, кто это? – спросил Ванзаров.

– По ее словам: среднего роста молодой мужчина, хорошо одет и все лицо руками закрывал. Убегал быстро, так, что пятки сверкали.

– Вам это описание никого не напоминает, Николай Семенович?

Чиновник задумался.

– Под такой портрет подходит чуть ли не половина мужчин Царского Села. Если исключить военных…

– Ищите ближе. Могу предложить вам четыре кандидатуры: ротмистр Еговицын, чиновник Марков, учитель Таккеля и господин Чердынцев из Госбанка. Кто из них не женат?

– Еговицын не женат. Кажется…

– Ротмистр не годится. Форма лейб-гвардии слишком приметна. Марков, насколько могу судить, больше увлечен юными созданиями. Таккеля? Не помню, есть у него кольцо на пальце…

– Да он женат, конечно, – согласился Скабичевский. – Но так гордится своей учительской формой, что никогда ее не снимает…

– Вы правы, вчера он был в сюртуке… А Чердынцев?

– Ничего о нем не знаю. Он не наш житель… Родион Георгиевич, а почему вас интересуют холостые?

– Логическая цепочка: торт – шампанское – барышня одна в квартире – май. Что получаем?

– М-да… – только и сказал Скабичевский. – Но…

– Давайте попробуем этот шанс. Где у вас самая дорогая гостиница?

– «Рояль», конечно… А почему Чердынцев не мог остановиться у родителей?

– Блестящий чиновник Госбанка не позволит себе оказаться у маменькиной юбки, – ответил Ванзаров. – Только лучший отель в городе своего детства. Хотите пари?

Зная «волшебные» способности Ванзарова, спорить Скабичевский не рискнул. Тем более до гостиницы было рукой подать.

За дверью самого лучшего номера гостиницы «Рояль» слышалась возня, как будто по полу возили что-то тяжелое. Раздавались торопливые шаги, хлопала дверца шкафа. По всем признакам, постоялец собирался съезжать.

Коридорный дважды повторил инструкцию и постучался, как это полагалось: особо вежливым гостиничным стуком. В номере затихли. Тот, кто был за дверью, крался осторожно, но выдал себя скрипом случайной половицы. Открывать он не спешил, прислушиваясь и пытаясь разглядеть коридор в замочную скважину. Ванзаров и Скабичевский не зря прижались к стене. Коридорному дали сигнал: повторить. Он постучался и громко сказал: «Прощенья просим-с!»

– Что надо? – послышался сердитый и тревожный голос.

– Вам, как постояльцу лучшего номера-с, полагается презент от управляющего…

– Ничего не надо… Или оставьте у дверей…

– Прошу простить, не имею права-с… Вы почетный гость… Должен передать вам в руки… Меня уволят за подобное небрежение-с…

Лучше было отделаться от любезного коридорного, чем тратить драгоценное время на препирательства. Замок щелкнул, дверь приоткрылась на узкую щель. Постоялец не успел даже сказать: «Давайте сюда ваш презент», – как Ванзаров с такой силой дернул на себя ручку, что Чердынцев вылетел в коридор и, потеряв равновесие, грохнулся на ковер. Скабичевский прыгнул ему на спину, заломил руки и ловким движением связал заготовленным ремнем. Чердынцев был так ошеломлен, что не оказал сопротивления. Его подняли и поставили на ноги. Коридорного как ветром сдуло, а пленника втолкнули в его номер.