Евгений Сухов - Я украл Мону Лизу

Развязав тесемки, Воронцов вытащил из сумки картину и аккуратно положил ее на стол. Аргентинец невольно подался вперед, впившись в «Мону Лизу» полыхающим взглядом. Пожалуй, что так можно взирать только на желанную любовницу.

– Не правда ли, она прекрасна? – спросил Голицын.

– Полтора миллиона франков… – задумчиво протянул Алонсо. – Открою вам маленький секрет, картина настолько прекрасна, что я готов был выложить за нее втрое больше!

– Значит, я продешевил.

– Теперь это уже неважно.

– Что вы будете делать с картиной? – спросил Голицын, уложив деньги в припасенную сумку.

– Вам действительно это интересно? – удивленно посмотрел аргентинец на гостя.

– Просто удовлетворяю свое любопытство, хотя, впрочем…

– Цель достигнута, ничего такого я делать с ней не собираюсь, – равнодушно пожал плечами баловень судьбы. – Просто брошу ее в печь! Люди недостойны того, чтобы созерцать столь совершенную красоту.

Неужели аргентинец из того племени людей, что хотят прославиться, уничтожая гениальные творения? Интересно, кто же перед ним: безумец или человек, одержимый какой-то навязчивой идеей? На какой-то момент Голицын даже позабыл, что это всего лишь копия.

Видно, на его лице отобразились какие-то существенные перемены, потому что уже в следующую секунду Алонсо Фернандо жизнерадостно рассмеялся, произнес:

– Вижу, что вы побледнели. Это хорошо. Значит, я приобрел то, что так долго искал. А если говорить серьезно, так я повешу ее в своем кабинете на ранчо. Вряд ли среди моих слуг отыщутся искусствоведы, способные оценить настоящую стоимость картины. Говорят, что у французского короля Франциска Первого «Мона Лиза» висела в его бане в Фонтенбло. Мои породистые лошади ничем не хуже тех фрейлин, с которыми он купался. Так что у «Джоконды» будет вполне подходящее окружение. Ей ничего не угрожает. А вот вам я желаю не надорваться, – показал он на объемную сумку с деньгами. – Сейчас это очень тяжелая ноша.

– Я учту ваши пожелания, господин Фернандо. С вами приятно было иметь дело.

– У меня тоже от нашего общения останутся только благоприятные воспоминания… Если не считать того, что вы забрали у меня полтора миллиона франков. Ха-ха-ха! Жалко, что наша встреча последняя и у вас нет второй такой картины, – вновь расхохотался мультимиллионер.

Сумка и в самом деле была тяжела. Однако хозяин не сделал и шага, чтобы проводить гостя и приоткрыть дверь – стоял подле стола, покуривая гнутую громоздкую трубку. Сейчас он напоминал охотника, караулящего зверя, который вот-вот должен выбраться из норы. За пределами логова его ожидала хорошо организованная облава, и важно, чтобы зверь сам вышел на охотников.

Не выпуская из рук сумку, Михаил Голицын свободной рукой открыл замок и, сухо кивнув на прощание, вышел из номера.

В дальнем конце коридора обломалась о стену чья-то зловещая тень и скользнула в угол – его дожидались. Коридор на первый взгляд безлюдный, как будто бы совершенно неопасный. Вряд ли его планируют убить в отеле. Подобное попахивает безрассудством, а аргентинский миллионер человек расчетливый и не подвержен безумствам. Убийство должно произойти куда более изощренно, подальше от посторонних глаз.

Обернувшись, Голицын увидел еще двоих мужчин, разговаривающих между собой. Ни один из них даже не посмотрел в его сторону, что само по себе необычно: ни случайно брошенного взгляда, ни откровенного интереса. Случайные люди так себя не ведут.

Сгибаясь под тяжестью сумки, Михаил прошел в туалет, запер изнутри задвижку и, быстро сняв с себя темно-синий сюртук, переоделся в другой, полосатый, какой обычно предпочитают франты; вытащил черные атласные брюки и быстро переоделся. Натянул на голову высокий цилиндр с небольшими полями, столь же щеголеватый, достал из сумки складную слоновую трость: на подбородок наклеил рыжую ухоженную бородку. От прежнего князя Воронцова остались лишь ботинки. Скомкав старую одежду, он сунул ее в пакет и швырнул в одну из кабинок. Посмотрев через окно вниз, увидел, что Перуджи уже прошел во внутренний дворик и зашагал в его сторону.

– Готов? – негромко спросил князь, когда Перуджи остановился подле стены.

– Да, спускайте.

Привязав к ручке веревку, он быстро спустил сумку прямо в руки Перуджи, после чего захлопнул оконную раму, открыл входную дверь и вышел из туалета размеренной господской походкой. Коротышка с крупным носом, стоявший в конце коридора, лишь скользнул по вышедшему франту безразличным взглядом, не узнавая, а потом вновь повернулся к своему собеседнику и продолжал прерванный разговор. Выпрямив спину, как и подобает значительному господину, Голицын прошел на лестницу и, постукивая металлическим наконечником, спустился на первый этаж.

Взгляды постояльцев, обращенные в его сторону, выражали одно – экая птица залетела! Голицын знал, что из одежды запомнится полосатый модный сюртук да вот еще рыжая борода, обхватившая острые скулы огненным пламенем. Беззаботно помахивая тростью, Михаил Голицын вышел на улицу, тотчас отметив двух мужчин, стоявших у самого входа. У обоих были слишком заинтересованные взгляды, чтобы считать их заурядными прохожими. Не узнав в нем гостя Алонсо Фернандо, они с интересом посмотрели вслед двум девушкам. А один из них, с широкими русыми усами, молодцевато загнутыми кверху, весело присвистнул, заставив их опасливо обернуться. Возможно, при других обстоятельствах они просто увязались бы следом, но сейчас лишь с тоской посмотрели на входную дверь, откуда должен был выйти человек с сумкой.

Интересно, кто из них должен его убить: этот красавец с русыми пышными усами или горбоносый курчавый крепыш? Наверняка все-таки крепыш. Его правый карман выглядел оттопыренным, а сюртук под тяжестью оружия обвис на левую сторону. Потопают следом, а потом выберут местечко побезлюднее, да и пальнут в затылок. Останется только подобрать сумку и скрыться на лихаче.

Обогнув дом, Голицын подошел к воротам внутреннего дворика в тот самый момент, когда Перуджи с сумкой в руках вышел из калитки. Обменявшись короткими взглядами, они сели в крытую карету.

– Пошел! – распорядился князь Голицын, подгоняя извозчика.

Карета, скрипнув рессорами, энергично тронулась с места, оставляя позади запыленный фасад гостиницы.

– Взгляните! Потрясающее зрелище. Ничего прекраснее я не видел. Даже не верится, что мы это сделали, – произнес Перуджи, передавая сумку с деньгами Голицыну.

Развязав сумку, Михаил осмотрел пачки денег, перевязанные шпагатом, и строго напомнил:

– Еще не сделали. Нам надо как можно скорее выбираться из города, через какой-то час нас будут искать в каждой гостинице, в каждом доме. Фернандо не из тех людей, что любит оставаться в дураках.