Лев Портной - Копенгагенский разгром

— Наконец-то догадалась! — буркнул я.

— Это неправда! Не может такого быть! — выкрикнула горничная. — Вы несправедливы к мосье Каню. Он столько лет служит вам верой и правдой…

— Да-да-да, — выдал я с сарказмом. — Вижу, он запудрил тебе мозги. Каналья исчез с моим паспортом и деньгами! И кота прихватил.

— И кота, — эхом откликнулась Николь и всхлипнула. — Не может быть. А я?..

«А ты — утешительный приз», — подумал я, а вслух сказал:

— Хорошо, что гостиница оплачена…

Погруженная в свои мысли, Николь вскочила и с нервическими нотками в голосе объявила:

— Я пойду за доктором Руизом. Он непременно должен вас осмотреть.

Не дав мне и слова вымолвить, она выскользнула за дверь. Я был уверен, что на этот раз вызов доктора послужил лишь предлогом, чтобы покинуть меня. В действительности Николь отправилась на розыски мосье Каню. Мелькнула мысль послать за нею соглядатая, ту же Бекки нанять, но я махнул рукой, будучи уверен, что девушка тешит себя иллюзией. Не найдет она Жана, тот бросил и ее, и меня. Подлый французишка решил, что ему выпал шанс разбогатеть и начать новую жизнь.

Что делать? — этот вопрос терзал меня больше всего. Я терял драгоценное время, а если капитан Годен и мадемуазель де Понсе все еще где-то поблизости? Покинуть Грейт-Ярмут на «Брунхильде» они не могли. А уйти на другом корабле? Но если таковой и поджидал их, то только не здесь. Ведь решение ехать в Ярмут стало для них неожиданностью.

Однако и оставаться в Англии, совершив такое преступление, они не могли. Подумать только, они похитили казну Российской империи. Нет, я нутром чувствовал, что они уже покинули Альбион.

Но почему, почему же они с такой легкостью согласились изменить маршрут?! Что за дьявольски хитрый замысел у них был, почему для них не имело значения, куда двигаться — в Дувр или в Ярмут? Почему они ждали до самого Ярмута? А потом, обезвредив меня, зачем дождались мосье Каню с Николь? Почему не сбежали сразу?

Впрочем, последний вопрос не представлял никакой загадки. Скорее всего, капитан Годен и мадемуазель де Понсе попросту не успели скрыться до прибытия моего камердинера и горничной виконтессы. Хотя с другой стороны, кто должен был оповестить мосье Каню и Николь, что мы остановились в «Wrestler’s Inn»!

Мерзавцы! Они тщательно подготовили злодейский план. С одним из посланников разделались, не мешкая, едва мы прибыли в Лондон. Холодный пот прошиб меня, когда я сообразил, что первой жертвой Артемий стал по случайности. Убийцы следили за нами, скорее всего, с той минуты, как судно зашло в порт Дувра. Участь Феклистова оказалась предрешена в тот момент, как он отделился. Если бы он не встретил знакомого, преступники могли сделать другой выбор и не он, а я бы с проломленным черепом лежал на полу в каком-нибудь кабаке.

И кто же был этот человек, знакомец Феклистова? Артемий просиял, увидев того в толпе. А теперь мне сдается, что этот таинственный друг действовал заодно с капитаном Годеном и мадемуазель де Понсе.

Помнится, Феклистов высказывал опасения в отношении графа Воронцова. Эх, Артемий, Артемий, не того человека заподозрил ты в коварных планах. Я был уверен, что граф Воронцов никоим образом не причастен к злодейству, хотя и поспособствовал мадемуазель де Понсе. Но он был в неведении — в этом я не сомневался.

Меня осенила мысль: настоящим злодеем был неизвестный знакомец Артемия Феклистова!

Я даже вскочил и сделал три шага по комнате — больше не позволяли ее размеры, а к тому же и эти шаги отняли у меня все силы. Я плюхнулся на кровать и закрыл глаза.

Ну конечно! Версия о вероломстве неизвестного знакомца Артемия Феклистова многое объясняла. Он как-то узнал о том, что в Англию прибудет прусское судно за монетами, отчеканенными по заказу российского императора. В голове проходимца созрел дерзкий план ограбления. Помочь должны были мадемуазель де Понсе и капитан Годен.

Нужно будет выяснить, как виконтесса попала в окружение графа Воронцова, кто ее представил? Может, это и был неизвестный товарищ Феклистова?

Артемий на свою беду заметил слежку. Он, конечно же, не догадался, что это была слежка, решил, что встретил старого друга. А тот свое присутствие раскрывать не собирался и, недолго думая, отдал Феклистова на растерзание капитану Годену. Вот вам и ответы на вопросы: почему знакомец, которому обрадовался Артемий, не вступился за него и исчез, не дожидаясь полиции.

Но что теперь было делать мне? Нужно было сразу послать Николь в полицию, а не за доктором? Так она испугалась бы за судьбу Жана. Каналья основательно вскружил ей голову. Нужно было идти в полицию самому, а не тратить время и силы на поездку в банк.

А впрочем, что полиция? Я был уверен, что ни виконтесса де Понсе, ни сэра Оливера Годена в Англии нет. Бог весть как, но они покинули порт.

Оставалось собраться с силами, разыскать «Брунхильду» и возвращаться в Россию. Навстречу позору и каторге.

Глаза сами собою закрылись, усталость взяла свое, но вздремнуть не удалось. Отворилась дверь, и появилась Николь. За нею пожаловал господин средних лет с саквояжем, полным медицинских склянок, судя по доносившейся трели.

Доктор Руиз осмотром остался вполне доволен.

— Мистер Воленский, вам нужно как следует поесть и попить. Можно даже виски, но самую малость, — посоветовал он.

— Виски я терпеть не могу, — буркнул я. — И в рот мне сейчас ничего не влезет.

— Так часто бывает, когда злоупотребишь виски, — возразил доктор. — Поешьте через силу. Вот увидите, вам сразу же станет лучше. По крайней мере, мои услуги вам более не понадобятся.

«Наверняка узнал, живодер, что денег у меня нет!» — подумал я, а вслух сказал:

— Что ж, спасибо на добром слове.

— Я оставлю вам одну хорошую настойку. Выпейте виски, но самую малость. А потом если захочется еще, то пейте это, но только не виски.

Он оставил небольшую бутыль и ушел. Николь с заговорщицкой улыбкой скрылась за дверью. Через несколько минут она вернулась и привела Бекки. Та внесла в комнату поднос, на котором красовалось блюдо с вареным картофелем и жареной сельдью.

Николь с прежней лукавой улыбкой поставила передо мною стакан виски и сказала:

— Как писал Аристотель, подобное лечится подобным.

Я чуть не подавился, хотя еще и в рот не успел ничего положить.

— Николь! Аристотель ничего подобного не писал! И чтоб ты знала, уроки античной литературы каналья Жан преподал мне еще десять лет назад!

Девушка покраснела, потупила взор, но через секунду с вызовом вздернула подбородок и спросила:

— Если вы так ненавидите мосье Каню, зачем же держали столько лет камердинером?

— Ну, сперва он был гувернером, умудрившимся понравиться родителям, при том, что совершенно не докучал мне занятиями. Как же было не полюбить такого гувернера?! Ну, а потом как-то так вот, привык к нему…