Вячеслав Каликинский - Агасфер. Золотая петля. Том 1

– Врете, врете! – махнул рукой Мржевецкий. – То есть про тюрьму и тиф наверняка правда! А вот золотишком разжиться, руку на отсечение даю, успели!

– Да с чего вы взяли?

– Логика, дорогой мой есаул! Есть такая наука – логика! С чего бы, спрашивается, вы с чужими документами да этаким франтом по ресторациям ходили? Рискованно ведь в вашем положении! Так что мнится мне, дорогой есаул, что золотишка из «николашкиных фондов» вы слегка «хапен зи гевезен». Очутились тут один – без друзей и знакомых. И теперь вы ищете серьезных людей, которые помогли бы вам то золотишко вложить в надежное дело. Или за кордон, в тот же Харбин, умыкнуть! Ну, угадал?

Цепенюк колебался: напор почти незнакомого человека был слишком велик.

– Вот что, дорогой Петр Евстигнеевич, – не отступал Мржевецкий. – Дело ваше, конечно. Не хотите – не признавайтесь. Не верите мне? Допьем сейчас коньячок и разбежимся. Ищите, есаул, себе помощников и дальше. И дай вам Бог, как говорится! Напоследок скажу одно: если бы золотишко было бы легко вывезти из совдеповский России – вы бы связей по «Луврам» не искали! А у меня эти связи есть, есаул! Хорошие, добротные связи! И здесь, в логове большевиков, и там, у япошек.

Мржевецкий разлил еще шустовского, прикоснулся краем своей рюмки к цепенюковской. Махнул свою и углубился в пельмешки с рябчиками – будто и не было серьезного разговора.

Цепенюк думал недолго: в конце концов, такая встреча была даром судьбы. Пусть только капитан докажет, что связями располагает – а информацию о золоте ему можно малыми порциями «скармливать». И, в случае чего, так же «пришить», как дурака-Потылицина. Или нынешнего знакомца, явно бывшего офицера.

– Ладно, капитан. Ваша взяла, – улыбнулся он. – С умными людьми трудно спорить – все наперед знают! Есть у меня маленько золотишка, Евгений Петрович! И я тому золоту один хозяин – раз Потылицын помер. Но извлечь его из тайника, где я вынужден был оставить сокровище, – очень и очень непросто!

– Другой разговор! – снова раскатился смехом Мржевецкий. – Много золотишка-то удалось «спроворить»? Не отвечайте пока! Я почему спрашиваю: если не очень много, так и помощники нам не нужны будут, вдвоем справимся!

– Сотня, капитан.

– Сотня чего? – не понял Мржевецкий.

– Даже не пудов, капитан! – рассмеялся Цепенюк, увидев враз поглупевшее от неожиданности лицо собеседника. – Сотня стандартных ящиков! Или сто два, если быть точным…

Тот перестал жевать, всмотрелся в лицо Цепенюка: не шутит ли? Да нет, не похоже…

– Сотня ящиков, – повторил тот. – Это около… трехсот пудов получается?!

– Так точно, капитан.

Помолчав, Мржевецкий помотал головой:

– Невероятно! Вы не пьяны, есаул, не выглядите сумасшедшим, и не предрасположены к мистификациям. Триста пудов… Невероятно! Извините, но не верю! Такое огромное количество – да как вам удалось?! И чехи ведь казну империи охраняли.

Цепенюк пожал плечами, без спроса налил себе еще рюмочку, выпил. Он не собирался рассказывать капитану подробности своих подвигов.

– Так мы с вами компаньоны, господин есаул? Делим всё пополам, фифти-фифти? Да нет, не получится пополам, – с сожалением констатировал Мржевецкий. – Тут без команды помощников не обойтись… Не спрашиваю точного места схрона – но хоть примерно обозначьте место тайника, есаул!

Цепенюк подумал:

– В двух-трех часах езды от Иркутска. На маленькой, забытой Богом станции. Простите, капитан, но подробнее пока не могу!

– Понятно, какие тут могут быть обиды… М-да, дела… Озадачили вы меня, есаул! В один присест такой сюрприз не осмыслишь! Ладно… Давайте пока отдадимся радостям жизни, а серьезные разговоры начнем завтра! Как я понимаю, от меня потребуются какие-то гарантии?

– Не без этого, капитан, – Цепенюк улыбнулся углом рта.

Выехали из Читы, как и планировалось, с рассветом. Агасфер настоял на том, чтобы отправиться в путь даже раньше назначенного часа: он очень опасался повторения пышной церемонии встречи, напутственных речей и всяческих пожеланий. Против более раннего выезда был только сын: Андрей, как и всякий молодой человек, любил поспать подольше. Он начал было ныть, но отец быстро напомнил ему про оркестр на вокзале, церемонию встречи – кому и зачем понадобилась этакая помпа для встречи обыкновенной рабочей экспедиции? – и Андрей благоразумно смирился.

Несмотря на середину июня, в Чите и ее окрестностях было еще весьма прохладно, попахивало снегом – да он, собственно, еще держался на вершинах сопок, окружавших город.

По-хорошему, надо было бы отложить выезд экспедиции в поле еще на месяц-полтора, размышлял Берг, плотнее запахиваясь в рабочую куртку. Надо бы – однако время поджимало. Последние пароходы Американского экспедиционного корпуса на рейде Владивостока давным-давно усиленно дымили трубами, и генерал Грейвс должен был покинуть дальневосточные берега на одном из транспортов, отход которого был назначен на 20 июня [127] На самом деле, согласно документам, последний корабль с американскими интервентами ушел из Владивостока 2 апреля 1921 года – здесь историческая вольность автора. . Никто, кроме него, не поддерживал добрых личностных отношений с президентом «буферной» республики, и Осама-старший уверял, что если бы не Краснощеков [128] Как уже упоминалось, президент Дальневосточной республики большевик Александр Краснощеков долгое время прожил в Америке и мечтал создать в Забайкалье нечто подобное Соединенным Штатам. Это сблизило его с командующим американским экспедиционным корпусом генералом Гревсом. , то непонятную экспедицию могли бы и вовсе не пустить в пределы ДВР. К тому же генерал серьезно помог экспедиции Агасфера в плане снабжения продуктами, взрывчаткой и даже навязывал экспедиции Агасфера легковой автомобиль, списанный с флота. От автомобиля удалось, слава богу, отбиться – это было бы совершенно ненужным шиком на дальневосточной земле. Кроме того, «привыкший» к американскому асфальту автомобиль вряд ли выдержал бы русское бездорожье.

Шагая рядом с одним из тарантасов, Агасфер то и дело оглядывал кортеж экспедиции, и без автомобиля получившийся весьма внушительным. Два тарантаса на резиновом ходу, телега с оборудованием и продуктами, еще одна телега со взрывчаткой, которую решено было везти от греха подальше отдельно. На двух повозках разместилось имущество охраны экспедиции – взвода вчерашних партизан. Что было в тех телегах – Агасфер мог только предполагать, однако к задку последней был прикреплен накрытый чехлом пулемет максим. Сам взвод гарцевал на конях, рассыпавшись по обе стороны каравана вольным маршем – за исключением трех назначенных командиром разведчиков, маячивших далеко впереди.