Вячеслав Каликинский - Агасфер. В полном отрыве

– Гм… Владимир Николаевич, а вот по начальству я бы вам сегодня ходить не советовал, – заявил Медников. – Не мое собачье дело, конечно, но селезенкой чую: не пустят вас нынче в Москву!

– Это почему? Думаешь, к расследованию о покушении на государя «пристегнуть» могут?

– И это могут, и вообще в Петербурге нынче неспокойно. В воскресенье готовится что-то вроде крестного хода к Зимнему. Петицию какую-то, слышно, царю приготовили. А мероприятие грандиозным быть обещает, массовым. Власти вроде и разрешили, а по тайному распоряжению градоначальника все одно: начальнику штаба войск генералу Мешетичу велено обеспечить правопорядок в столице любыми средствами! Так что с оружием и полным боекомплектом войсковые части к столице подтягиваются!

– Ну, ты наговоришь! – недоверчиво покосился на Медникова ротмистр.

– Верьте слову! – зашептал Медников. – И робяты из охранного мне по старой дружбе шепнули: по агентурным данным, к мирному шествию толпы намерены подмешаться вооруженные эсеры с политическими лозунгами. Что первоначальный текст той верноподданейшей петиции переписан уже с добавлением политических по сути и оскорбительных для государя требований! Все петербургское начальство этого будущего воскресенья с ужасом ожидает, друг за друга прячется. Верьте слову: не отпустят! Так что предлагаю нелегально ехать, без доклада начальству! Вас же из Варшавы не отзывали?

Лавров покачал головой.

– Ну и пусть считают, что вы еще там!

– Провокатор ты, Медников! Дисциплину нарушать подбиваешь! Но… Ты прав, черт возьми! Тут и без нас разберутся, полагаю… А если протелефонируют мне?

– Не протелефонируют! – Медников достал из бокового кармана кусачки и тут же убрал их. – Не работают у нас в конторе нынче телефоны, Владимир Николаевич!

– Все предусмотрел, беспоповец хитрый! – покачал головой Лавров. – А я-то в ресторацию приличную сходить намеревался, пару визитов сделать… Но раз такое дело – носа высовывать до поезда мне отсюда не стоит! Чтоб не увидел никто!

– И не высовывайте, Владимир Николаевич! – обрадовано зачастил Медников. – За обедом я пошлю человечка, а визиты ваши подождут!

К ночному курьерскому в Москву Лавров и Новицкий едва не опоздали: с наступлением темноты Петербург словно вымер. Улицы были совершенно пусты, и даже извозчиков не было видно на обычных, излюбленных ими биржах.

Спутники, видя такое дело, постепенно ускоряли шаг. Эта мера позволяла им заодно и разогнать в жилах кровь: легкий дневной морозец с наступлением темноты превратился в жалящего холодом монстра.

Два-три извозчика, попавшихся им по дороге, не остановились, не отреагировав ни на разбойничий посвист Новицкого, ни на призывное лавровское: «голубчик, два рубля до вокзала дам!» и размахивание саквояжем. Наконец Новицкий, высвободив одно ухо из-под башлыка, вовремя услыхал набегающий из переулка стук копыт, и, рванувшись, перегородил переулок своим телом с растопыренными руками. Деваться извозчику было некуда, и он натянул вожжи, опасливо вглядываясь в ночных пассажиров.

Усевшись в кошеву, Новицкий немедленно начал пытать ваньку:

– Вы куда все подевались, мерзавцы? Извозчики, то есть? Из города сбежали все, что ли? Или клад нашли, и порядочные пассажиры с их гривенниками уже не интересны?

– Тута сбежишь! – мрачно ответствовал ванька. – Седок нонесь поганый пошел, пакостный! Садишь его, как порядочного… До места довез – а он заместо двоегривенного револьверт в рыло сует… И слова всякие обидные говорит: почему не бастуешь, мол, как всякий сознательный пролетарий? Грозит ишшо: увижу, дескать, еще раз твоё рыло – все пульки из барабана в морду-то и покидаю!

Лавров и Новицкий переглянулись. Ванька же, воодушевленный сочувственным молчанием, продолжал:

– Лошаденку мою хотели сегодня это… Как же он, сучий потрох пролетарский, сказал? Мы, грит, на полдня нынче твою дохлятину экспра… экспру…

– Наверное – экспроприируем? – подсказал Лавров.

– Вот-вот, так и сказал, в рот ему дышло! Кое-как отговорился: еле живой кобылку свою представил… А куда мне без лошадки-то, господа хорошие? Ой, простите – не товарищами ли будете?

– Нет, не товарищами, – дружно рассмеялись седоки, хотя смешного в рассказе ваньки, признаться, было маловато.

У Московского вокзала Лавров щедро дал извозчику полтинник, и тот, не дожидаясь набегавших откуда-то с вокзального дебаркадера пассажиров, принялся нахлестывать свою животину и умчался.

Как бы там ни было, но до отхода поезда оставалось еще около часа, и Лавров предложил погреться в павильоне. Станционный жандарм проводил пассажиров подозрительным взглядом и успокоился только тогда, когда те зашли в желтый круг фонаря и можно было разглядеть их форменную одежду.

– Как нынче московский курьерский? – поинтересовался Лавров.

– А бог его знает! – откровенно заявил жандарм. – Агитаторы с заводов в депо ходили, было дело – но у нас там нынче охрана, визитеров до машинистов не допущают. Так что должон быть сегодня московский… А вы не в буфет ли собрались, господа офицеры?

– Туда! – не стал отрицать Лавров. – А что? И там нынче бастуют?

– Хуже, господин ротмистр! – зашептал жандарм. – Агитаторы нынче там, язви их в душу! Митингуют! На морозе-то им, видать, неспособно, так оне в павильон и порскнули!

– Ну а ты тут на что, братец, голубая [62]твоя душа? – шутливо поддел его плечом Лавров. – За порядком не следишь, а?

– Какой нонесь порядок, господин ротмистр!? Не велит нам начальство нынче агитаторов этих трогать, язви их! Чтобы «народные массы не будоражить без особых на то оснований!», – передразнил он свое начальство. – А что командиры из казарм нынче видят? Это я тут, с железнодорожного дебаркадера вижу: есть настоящие агитаторы фабричные и есть «примазавшиеся» к ним! У фабричных да заводских руки рабочие, с черными ногтями. Они нашу службу не задирают, иные и здоровкаются. А у «примазавшихся» ручки белые, морды нахальные, винищем дышут – даром что красные повязки нацепили! Те и мундир оскорбляют, и государя-императора хулой поминают. Сразу видать – «политика»! А ты не моги трогать, раз красная повязка! – жандарм сплюнул. – Так что и в павильонном буфете нынче «примазавшиеся» засели! Горлопанят, водку бесплатно требуют, порядочных пассажиров, навроде вас, цепляют! Так что не советую, господа!

– М-да… А где ж пассажиры-то? Или нынче и не ездит никто?

– Которые приличные – у дежурного по вокзалу Христом Богом от мороза хоронятся. И за зданиями…

Переглянувшись, Лавров и Новицкий решили судьбу не искушать, и в павильон не ходить. Остались ждать подачи состава на дебаркадере, только из-под фонаря ушли.