К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Я тихо проговорил, вспомнив историю Барака:

— Может быть, они сочли это предательством со стороны матери?

Слуга поднял голову:

— Да. Было очень… неприятно видеть, как они тогда вели себя. Эдвард и Изабель вечно хихикали и шептались по углам, говоря и делая… — Он поколебался. — Нехорошие вещи.

— Какого рода? — уточнил Филипп.

— Ну, например, у мастера Коттерстоука была прекрасная книга латинских стихов, очень красиво написанная и украшенная — от руки, ведь в те годы книги не печатались пачками, как теперь, — и внезапно она пропала. Всех слуг заставили ее искать, но книга так и не нашлась. Помню, дети хитро посматривали на нас, когда мы искали, и улыбались друг другу. И другие вещи хозяина тоже исчезали. Подозреваю, что это они приложили руку. Но мастер Коттерстоук, а особенно госпожа думали на нас, нерадивых слуг. Вечно мы во всем виноваты, — горько добавил Патрик. — Госпожа и мастер Коттерстоук были тогда увлечены друг другом, да еще вдобавок хозяйка забеременела. Они едва замечали детей. — Он покачал головой. — Думаю, это злило их еще больше. Однажды я подслушал, как брат с сестрой разговаривали на лестнице: мастер Эдвард говорил, что теперь их лишат наследства и все достанется ребенку Питера, а мать вообще почти на них не смотрит… А потом…

— Продолжайте, — мягко подтолкнул я рассказчика.

— Иногда мастер Коттерстоук днем работал дома, вел свои счета. Он любил среди дня съесть миску похлебки. Повариха готовила ее на кухне и приносила хозяину. Однажды после обеда ему вдруг стало плохо, и это продолжалось несколько дней. Врач решил, что он съел что-то нехорошее. Потом хозяин выздоровел. Но… Одной из моих обязанностей тогда было уничтожать в доме всяких вредителей, и у меня имелся мешочек с отравой. Я купил это средство у разносчика — оно хорошо помогало против мышей и крыс. Помню, что, после того как мастер Коттерстоук заболел, я достал тот мешочек из сарая, чтобы посыпать в конюшне, и заметил, что он наполовину пуст.

— Вы хотите сказать, что дети пытались отравить отчима? — в ужасе спросил Филипп.

— Не знаю, не знаю. Но когда я поговорил с поварихой, она сказала, что в тот день Изабель и Эдвард и впрямь вертелись на кухне.

— Вы должны были заявить об этом, — строго проговорил Коулсвин.

Воуэлл встревожился:

— Но ведь у меня не было никаких доказательств, сэр. Дети часто вертятся на кухне. Мастер Коттерстоук выздоровел. А я был всего лишь бедный слуга и, если бы вдруг сказал что-то такое, мог бы запросто потерять место.

— А как дети отреагировали, когда мастер Коттерстоук заболел? — поинтересовался я.

— Они притихли. Помню, после этого мать смотрела на них по-другому, как будто что-то заподозрила. И я подумал: если хозяйка подозревает их, то будет настороже и позаботится о муже, а мне высовываться не стоит. И все же меня грызла совесть, что я ничего не сказал, — грустно добавил он. — Особенно после… после того, что случилось потом. — Воуэлл снова сгорбился и уставился на свои ноги.

— После того, как мастер Коттерстоук утонул? — спросил я.

— Коронер счел это несчастным случаем.

— Однако вы сомневаетесь? — строго проговорил Филипп.

Услышав эти слова, Патрик поднял голову:

— Коронер все тщательно расследовал, он специально для этого и поставлен. Разве я могу спорить с ним? — Теперь я услышал в его голосе нотку злости. — Даже тогда хватало безработных слуг, бродяжничавших на улицах.

— Мы пришли вовсе не упрекать вас, — успокоил я его, — а только попытаться узнать, что стало причиной ссоры. Насколько мы понимаем, мастер Коттерстоук пошел в тот день по делам в порт, а вы с другим слугой и детьми сопровождали его. Через какое-то время брат с сестрой вернулись, сказав, что им было велено ждать отчима вместе с вами у таможни.

— Да, именно так все и было, как я и сказал коронеру.

— Как выглядели Эдвард и Изабель, когда вернулись?

— Слегка растерянными. Сказали, что отчим захотел посмотреть товары на вновь прибывшем корабле, а их отослал прочь.

Я снова подумал, что свидетельством этому являются лишь слова детей. Кто знает, что случилось на самом деле, пока они с Питером оставались одни. Дети вполне могли столкнуть его в воду. Им ведь тогда уже было четырнадцать и тринадцать лет.

— Мастер Коттерстоук был крупным мужчиной? — уточнил я у Воуэлла.

— Нет, он был невысокий и худощавый. Этакий энергичный коротышка. Не то что мой первый хозяин. — Старик посмотрел на картину, с которой отец Эдварда и Изабель, облаченный в нарядную одежду и высокую шляпу, взирал на нас с надменной уверенностью.

— И как все пошло в семье, когда хозяин утонул? — спросил Филипп.

— Все изменилось. Наверное, брату с сестрой рассказали о завещании отчима. Что он оставляет свое имущество жене и всем своим детям, если умрет первым. А что касается отношений между Эдвардом и Изабель… Они сблизились, когда в доме появился мастер Коттерстоук, а вот после его смерти… Не то чтобы стали опять ссориться, а словно бы избегали один другого. А уж как свирепо они друг на друга смотрели! И отношение миссис Коттерстоук к ним тоже изменилось, еще до того, как она потеряла ребенка, которого вынашивала. Если прежде мать была с ними сурова, то теперь просто почти не замечала. Она продала дело и отправила Эдварда служить клерком в ратушу — сие означало, что он не будет жить в доме. Это случилось буквально через несколько месяцев.

— Значит, в конечном итоге он не унаследовал семейное дело?

— Нет. И хотя Изабель было тогда всего пятнадцать, мать очень стремилась поскорее выдать ее замуж, все время приглашала потенциальных женихов. Но мисс Изабель, как всегда, было не заставить сделать что-то против ее воли. — Воуэлл печально улыбнулся и покачал седой головой. — В доме царила ужасная атмосфера, пока наконец Изабель не согласилась выйти за мастера Слэннинга и переехать к нему. После этого миссис Коттерстоук — не знаю даже, как лучше сказать… полностью погрузилась в себя. И нечасто выходила из дома. — Он посмотрел на кресло. — Госпожа много времени проводила здесь: все шила, занималась рукоделием. Впрочем, строго следила за хозяйством, слугам спуску не давала. — Патрик глубоко вздохнул и посмотрел на нас. — Странно, не правда ли, что после всех этих печальных событий хозяйка так и не переехала, даже когда осталась одна, а дом стал слишком велик для нее?

Я посмотрел на картину на стене:

— Возможно, миссис Коттерстоук помнила, что когда-то была здесь счастлива. Я заметил, что на кресле, напротив картины, до сих пор лежит ее вышивание.

— Да, госпожа сидела здесь в тот самый момент, когда ее хватил удар. Знаете ли, Эдвард и Изабель редко приходили сюда, и никогда вместе. И мать не поощряла их. Мне было печально видеть, как они вели себя друг с другом, когда сюда заявились архитекторы. И это странное завещание… — Слуга покачал головой. — Может быть, мне не стоило рассказывать вам все это. Толку-то теперь? Это было так давно. Что случилось, того уже не исправишь.