Иван Любенко - Слепень. Повести

Ардашев прошёл в гостиную и взял трубку.

— День добрый, Ефим Андреевич… Слушаю… Значит, в Ростове… понятно… Екатеринодаре… и даже Пятигорске? Так-так… Благодарю вас… Взаимно. До свидания.

«Стало быть, мои подозрения подтвердились», — подумал адвокат и, достав коробочку монпансье, выбрал красную конфетку. — Ждать осталось недолго».

А вечером, когда большие напольные часы пробили восемь, раздался второй телефонный звонок, теперь уже из Коммерческого клуба. Звонил знакомый лакей.

Утром следующего дня присяжный поверенный вновь заехал в полицейское управление и уже оттуда — в Волжско-Камский коммерческий банк.

— Простите, что вам надобно, сударь? Вы хотите стать нашим вкладчиком? Я смотрю, вы с саквояжем…

— Не совсем так, господин управляющий, — проговорил солидный мужчина с бритым подбородком и роскошными усами. — Если помните, мы вчера с вами играли в карты в Коммерческом клубе. К сожалению, я проигрался. И даже самая дорогая вещь, доставшаяся мне в наследство от любимого деда, — портсигар — теперь не моя, а ваша.

— Ах да, припоминаю. Однако вас никто не неволил. Действительно, вещица интересная, старинная — настоящее произведение искусства. Увы, теперь такие уже не делают.

— Он при вас?

— А в чём, собственно, дело?

— Да так, сущий пустяк. Вы его уже рассматривали?

— Не особенно. Не успел даже вложить папиросы.

— А вы посмотрите. Там внутри есть очень интересное изображение.

— Одну минуту. Так… достал, и что я должен здесь узреть?

— В центре круг, видите?

— Да.

— А что внутри него?

— Непонятно. Какой-то козёл четырёхрогий. А почему вы меня об этом спрашиваете?.. Погодите, что-то мне плохо… голова закружилась, ох… Подождите…

— А ждать больше и не надо. Выполняйте мои команды.

— Слушаюсь.

— Выпишите мне вексель вашего банка на сто тысяч рублей.

— Хорошо… Извольте.

— Теперь принесите.

— Сей момент.

— А что в сейфе?

— Деньги, ценные бумаги…

— Положите их в этот саквояж.

— Да-да.

— Отдайте мне.

— Вот получите, сударь.

— А вечером, когда придёте домой, разбавьте в кружке цианистый калий и выпейте. Ясно?

— Но у меня нет цианистого калия.

— Так купите в аптеке.

— Не смею ослушаться.

— И не забудьте передать привет архангелу Гавриилу.

— Так точно-с, передам. А от кого-с?

— Неважно. Да… и портсигар верните.

Неожиданно распахнулась боковая дверь, и появился начальник сыскного отделения Ефим Андреевич Поляничко. В руке у полицейского был наган. Следом вышел Ардашев. Управляющий застыл на месте, как приклеенный.

— Не торопись, любезный, — спокойно выговорил сыщик.

— Кто вы такой? И по какому праву вы смеете так со мной разговаривать?

— Перестаньте разыгрывать комедию, сударь, — вмешался в разговор Ардашев. — Вы только что пытались воздействовать на психику господина управляющего банком посредством этого самого портсигара, точнее, изображения знака дьявола, которое находится на внутренней части правой крышки. Кому, как не вам, известно, что стоит поймать зрением эти разноцветные, покрытые эмалью гильошированные узоры секунды на три, как человек полностью теряет волю и становится рабом ваших желаний. Именно так вы расправились со своими жертвами в Екатеринодаре, Ростове, Пятигорске и Ставрополе, предварительно получив с потерпевших векселя, наличность и драгоценности. Смерть купца Тяглова — на вашей совести. Вы намеренно проигрывали жертвам портсигар, а потом, выждав день-два, являлись к ним. Если несчастный сам до этого не рассматривал свой карточный трофей и не разглядывал знак дьявола, то тогда вы, как мы только что видели, добивались этого. Чаще всего вы сразу же забирали эту вещицу назад, но иногда приходилось навещать скорбящих родственников и выкупать орудие преступления уже после смерти жертв.

— Что за бред вы несёте? Какой знак? Какого дьявола? Какие три секунды? — расхохотался незнакомец. — Если верить вашим словам, то тогда и я должен превратиться в послужное орудие Сатаны, так? Вы сказали «три секунды»? Что ж, давайте проверим. — С этими словами он раскрыл портсигар, уставился на внутреннее изображение и стал громко считать: — Раз, два, три, четыре… — Только не успел злоумышленник произнести следующую цифру, как резко открылась и ударилась о стену не заклеенная на зиму форточка.

— Я вижу… вижу цвета: красный, чёрный, синий… — незнакомец выронил портсигар, опустился на колени и, ползая по персидскому ковру, приговаривал: — Какая красота! Цветочки, ромбики, кружочки…

Управляющий Малороссов подошёл к столу, налил полный стакан воды и, выпив жадными глотками, сел в своё кресло.

— Что с ним? — спросил Ардашев.

— Похоже, сошёл с ума, — предположил управляющий.

— Так вы же не сошли, хотя тоже цвета не различаете, — засомневался Поляничко.

— Позволю предположить, что к нему внезапно вернулось полное зрение, и он стал жертвой собственного преступления, — высказался адвокат.

— Странно как-то получается — «вернулось полное зрение», — глядя на ползающего по ковру господина, проронил начальник сыскного отделения. — Но ведь кто-то должен был этому поспешествовать? И кто же?

— Нам не дано знать, — глубокомысленно изрёк банкир.

— Ладно, — Поляничко спрятал оружие и подобрал портсигар. Затем, склонившись над преступником велел:

— Поднимайтесь, сударь, поедем в Александровскую больницу для безумцев.

Незнакомец смиренно поднялся, и на его руках тут же захлопнулись малые ручные цепочки.

— Господа, покорно благодарю за помощь, — поднявшись из-за стола, проговорил Малороссов.

— А с ролью вы справились отменно. Можно в театре играть, — усмехнулся старый полициант. — Только заждались мы в той комнате. Я уже думал, что он к вам и не явится. Хитрый, бестия! Записался на одно время, а пришёл двумя часами позже. Видать, осторожничал.

— Но позвольте спросить: нельзя ли мне вернуть вещицу?

— Какую? — не понял Поляничко.

— Мой портсигар. Я его выиграл в честной игре.

— На настоящий момент это орудие преступления, а стало быть, вещественное доказательство. И потому подлежит изъятию.

— Тогда я с полицмейстером поговорю…

— А это уж как душе угодно. Мы люди маленькие, начальству подчинённые.

— Ещё раз спасибо, господа. Всего доброго!

Покинув кабинет и уже спускаясь по отделанной мрамором лестнице вслед за задержанным, который то и дело вертел головой, называя разные цвета, Ардашев спросил:

— А может, выбросить чёртово изделие в Архиерейский пруд, да и дело с концом? Как думаете, Ефим Андреевич? А то ведь, кто знает, что банкиру на ум придёт? Сам-то он дальтоник. Да и знает теперь, как портсигар использовать. Глядишь, и начнёт промышлять. Денег-то много не бывает.