Наташа Ридаль - Убийство в Кембридже

Когда он сказал мне: «Ступай в монастырь»?

– Гости уже собрались? – спросила я Джеймса, проходившего мимо лестницы с пустым подносом.

– Пока только проктор Уолш, – ответил лакей.

Я поспешила в гостиную, чтобы поделиться своим открытием о таинственном исчезновении доктора Уэйда на целых два часа в ту злополучную ночь.

За ужином все старались избегать щекотливой темы, чтобы не задеть чувства Мэри. Всё же мысль, что ее муж оказался убийцей, будоражила воображение, и речь как-то сама собой зашла о спиритических сеансах и духах умерших.

– Если бы сейчас мы смогли вызвать дух графини, она бы рассказала, как именно была убита, – воодушевился Майкл после второго бокала мерло из погреба главы колледжа.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – сказал Уэйд, смущенно покосившись на Мэри. – Старший инспектор Эткинс составил весьма убедительную картину произошедшего.

– Поделитесь ею с нами, доктор, – не унимался Майкл, сверля меня своими жаркими как угли глазами.

– Что ж, извольте. Поняв, что после развода ему придется жить на скромное жалованье профессора, Уилфрид решил попытать счастья и сделал предложение моей теще. Он знал, что у графини есть деньги: Майкл помог ей увеличить капитал, а периодические вложения в трастовые фонды позволили бы ей и впредь иметь стабильный доход и не зависеть от меня. Однако графиня разгадала алчные намерения Уилфрида и, встретившись с ним на мосту Вздохов, высказала ему всё, что думала. Очевидно, он разозлился и ударил ее булыжником. Потом снял с ее шеи ключ от секретера, проник в мой дом и забрал деньги.

– А что говорит профессор? – поинтересовался Энтони.

– Насколько мне известно, он утверждает, что не делал графине предложения и не получал ее записки, а ключ нашел в кармане своего пальто и, не зная, как он туда попал, положил в ящик стола и попросту забыл о нем.

– Звучит вполне логично, но это лишь его слова, – заметил Майкл. – Что думаете, проктор?

Все взглянули на Уолша, и он медленно произнес:

– Допускаю, что всё могло быть именно так, как говорит Уилфрид.

Катя смерила проктора негодующим взглядом:

– Вы защищаете его? Невероятно!

– Главные улики – ключ и записку – могли подбросить в квартиру профессора. Миссис Кэннон подтвердит, что кто-то взломал замок на входной двери на следующий день после убийства.

Я восхищенно смотрела на Уолша. А ведь он прав! Я уже и забыла о царапинах возле замочной скважины.

– Видите ли, миссис Уэйд, – продолжал он, – в этом запутанном деле остается еще много вопросов.

– У полиции? Или у вас, Джозеф? – прищурившись, спросил мой зять.

– Какие вопросы, сэр? – с живым интересом воскликнул Майкл. – Ну же, выкладывайте!

Мы с Мэри переглянулись. Я затаив дыхание ждала, что ответит Уолш.

– Например, что стало с тростью графини.

– Вряд ли пропажа трости имеет отношение к делу, – хмыкнул доктор Уэйд.

– Или почему найден ключ от секретера, но до сих пор неясно, куда исчезли деньги, – невозмутимо проговорил Уолш.

– Или с кем была мисс Софи в ночь убийства, – добавил Майкл, мстительно глядя на меня.

– Что? – встрепенулась моя сестра.

Уэйд вдруг поморщился, и Катя заботливо повернулась к нему:

– Тебя опять беспокоит зуб, Томас? Всё-таки стоит показаться доктору. Третий моляр, растущий в щеку, – это не шутки! Maman считала…

– Ты обсуждала с графиней мои больные зубы? – вдруг резко перебил ее доктор Уэйд, он был похож на человека, чье ангельское терпение в конце концов лопнуло. – Что еще вы обсуждали?

– Зачем ты так, Томас? – Катя изо всех сил старалась сохранить самообладание, хотя это удавалось ей не столь успешно, как Вере Алексеевне. – Я действительно волнуюсь за тебя. И maman очень разволновалась, когда Кроуфорд сказала, что ее кузине вырезали зуб через щеку, и шрам на щеке изуродовал ее на всю жизнь.

– Твоя матушка вряд ли огорчилась бы, даже будь у меня шрам во всё лицо!

– Она так живо представила себе эту картину, что Кроуфорд пришлось бежать за нюхательной солью! Это случилось как раз в тот день… – Катя запнулась и вдруг всхлипнула. – А ты считал ее монстром…

– И поэтому пошел и размозжил ей череп! – фальцетом выкрикнул Уэйд. – Удивительно, что не перегрыз глотку больными зубами!

– Успокойтесь, доктор, – вмешался Энтони. – Вы переволновались.

Мне показалось, что эта сцена позабавила Майкла. Остальные прятали глаза, испытывая чудовищную неловкость.

– Простите, – Уэйд внезапно стушевался и сделался красным, как вино на дне его бокала. – Кэт, умоляю, прости меня! Не знаю, что на меня нашло…

– Софи, будь добра, попроси Джеймса подавать чай, – сказала Мэри, ласково похлопав меня по руке. – Думаю, нам всем стоит немного размяться.

Пока лакеи сервировали стол, гости разбрелись по столовой. Я приблизилась к Энтони, который в одиночестве стоял у камина, глядя в огонь.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Студент медленно повернул голову.

– Ну хорошо, – кивнул он. – Трость, которую ты видела за шкафом, принадлежала моей маме. Я нашел ее, когда разбирал вещи после похорон, и решил взять на память. Согласен, она чем-то похожа на трость графини, но ты ошибаешься, думая, что я причастен к смерти твоей матери.

Я ничего не ответила и отошла к сестре. Что бы ни говорил Энтони, две трости ручной работы не могут быть настолько идентичны. Я видела, что Катю всё еще трясет после срыва доктора Уэйда. Мне хотелось поддержать ее, но тут весьма некстати рядом с нами оказался Майкл.

– Ты уже в курсе, Софи? Конли сегодня вечером вернулся в колледж! В больнице его попросили освободить койку.

– Не знала, что он болел, – рассеянно проговорила Катя. – В любом случае, мистер Грир, Софи это не интересно. Между ней и мистером Конли всё кончено.

После чая с пирожными гости быстро разошлись. Вечер оказался безнадежно испорчен. Миссис Кэннон обняла меня на прощание и пригласила приезжать к ней в поместье. Я ушла в свою спальню, размышляя о том, что застенчивый и с виду безобидный Уэйд вполне способен на агрессию, а быть может, и на убийство.

Спать мне не хотелось, я думала о словах Уолша. Если записка maman предназначалась не Кэннону, то кому?

По оконному стеклу застучали капли. Я отдернула штору, и внезапно перед глазами снова встал образ человека в черной мантии, сидящего на месте священника в исповедальне. Я будто смотрела фильм, который крутили в обратную сторону: моя рука задергивает бархатную занавеску, я опускаюсь на колени на низкую скамейку и заглядываю сквозь решетчатое окошко в перегородке, отделяющей меня от человека в мантии.

– Покайся в своем грехе. Чтобы получить прощение, ты должна рассказать, как всё было, Софи. Во всех подробностях. Я жду.