Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Я еще на вокзале подошла к обер-кондуктору, он за доплату переселил меня из третьего класса во второй, — пояснила барышня.

— Наши кресла оказались рядом, Капитолине Аристарховне в дороге нечего было читать. Она попросила у меня книжку…

— Ею оказался «Учебник по садоводству», — вздохнула Капа.

— На станциях мы вместе ходили в буфет, постепенно разговорились, Капа сообщила, что едет в Москву навестить родственников.

— Еще раз прошу прощения, Яков Никитич, за вынужденное вранье.

— Ну что вы, Капочка, я прекрасно все понимаю. Также рассказала про смерть отца, болезнь матери, про брата-гимназиста. Скажу честно, девушка мне сильно приглянулась. Но почему-то сообщить свой московский адрес она отказалась, написала только питерский.

— Я просто не знала, в каких меблированных комнатах остановлюсь.

— На дебаркадере Николаевского вокзала мы простились. Капа предположила, что родственники, которые должны были ее встретить, вероятно, задерживаются и что она будет их ждать. Я, было, предложил составить компанию, но Капа разве что не накричала на меня. Я сдуру решил, что в Москве у нее жених, но она не хочет им меня расстраивать. В растрепанных чувствах я пошел искать моего кучера Лаврентия, который должен был меня встречать.

— Я изначально соврала Якову Никитичу, что еду к родственникам и они меня встретят. Мне пришлось заставлять его уйти. Сердце мое обливалось кровью, ведь я видела его расположенность ко мне. Да и сама успела проникнуться к нему всеми чувствами. Всю дорогу он меня развлекал. Поняв, что экономлю, щедро угощал в буфетах… А я вела себя как последняя дрянь!

— Кстати, лишь случайность помешала Перелыгиным вас встретить, — сообщила Капе Сашенька. — Они слишком поздно получили телеграмму.

— Но я ее не давала.

— Теперь ясно, ее отправил Костик.

— Черт! Брат всегда был таким упертым! Вечно делал по-своему.

— Поручив Лаврентию получить из багажного вагона плуг, я пошел перекусить, — продолжил свой рассказ Яков Никитич. — В буфете на столе лежала свежая газета, я ее развернул и прочел заметку про убийство Гневышевых. Я побежал на дебаркадер, но Капа оттуда уже ушла. Бросился на Каланчевскую площадь и буквально в последний момент…

— Я уже наняла извозчика, который пообещал за двугривенный отвезти в самые дешевые меблирашки. И тут меня окликнул Яков Никитич.

— Я не знал, как сообщить Капе ужасные новости. Боялся, что она упадет в обморок, как упали сегодня вы, ваше сиятельство. Или вообще рехнется с ума. Я ведь и сам после смерти супруги едва не потерял разум. Поэтому просто предложил Капитолине Аристарховне, раз ее не встретили родственники, переночевать у меня.

— Я отнекивалась, но Яков Никитич был так настойчив, что в итоге согласилась.

— Я решил пока ничего Капе не сообщать, хотя бы в этот день. Ведь утро вечера мудренее. Вдруг газетчики ошиблись? Явно ошиблись, ведь пишут, что Капа пропала, что ее ищут. Разве их прислуга не знает, что она уехала в Москву? Я аккуратно, между делом, поинтересовался об этом у Капы, и она уверила меня, что Степанида, конечно же, осведомлена и сама собирала ее в дорогу.

— Мне опять пришлось врать. Вечером мы приехали в Одинцово, мне приготовили ванну.

— Прогресс теперь не только в Петербурге. У меня даже ватерклозет имеется! — похвастался Курятников. — Ваше сиятельство, не хотите воспользоваться?

— Если можно, то чуть позже, — осадила его Сашенька.

— Как будет угодно. Назавтра выдался прекрасный день. Тепло, солнечно, на небе ни тучки. Я предложил Капе прогуляться верхом. Оказалось, что она не умела держаться в седле, но мечтала научиться. Амазонка моей покойной супруги была ей немного велика, но буквально за полчаса Капа ее подшила, и мы поехали кататься. Она оказалась хорошей ученицей — буквально через час скакала галопом.

— Это не моя заслуга, — первый раз за разговор улыбнулась Капа. — Акация…

— Кобылку мою так зовут.

— Акация очень умная и послушная. Я сразу в нее влюбилась.

— А я по уши влюбился в Капитолину Аристарховну, — признался Курятников. — Потому тянул и тянул с ужасным известием. Пока Лаврентий не привез со станции вечерние газеты, из которых я узнал, что «найдено» обгоревшее тело Капы. Деваться уже было некуда, мне пришлось обо всем ей рассказать. Она долго рыдала, потом заперлась в комнате. Через десять минут я услышал, как она отодвигает стул, над которым висит люстра. Я стал стучать, Капа не открывала. Тогда я разбежался и вышиб дверь. И успел вовремя, еще бы несколько секунд и Капа оттолкнула бы табурет, на котором стояла с петлей на шее. Потом у нее случилась истерика, я послал за отцом Илларионом. Ближе к ночи она поведала нам свою историю. И до самого рассвета мы обсуждали, как ей теперь поступить, ехать в Петербург или не ехать.

— Все, кого я там любила, умерли, наследство мне не положено, а позор обеспечен. Уж лучше в новом месте начать жизнь с чистого листа.

— В ту же ночь я сделал Капе предложение. И она его приняла.

— Я хотела съездить в Петербург на девять дней, но Яков Никитич меня отговорил. Вдруг с кем-то столкнусь? Сказал: «Пусть пройдет время, отправь лучше венок». Отец Илларион как раз собрался ехать в Звенигород, я попросила оплатить венок телеграфом. Теперь вы все знаете, Александра Ильинична. Понимаете, почему не хочу огласки?

— Понимаю. Но если не дадите показаний против Пятибрюхова, он выйдет сухим из воды.

— А в чем он виноват? Он предложил мне сделку, я согласилась.

— Он убил вашего брата. Вернее, отдал Рыкачеву приказ его убить. Попробуйте себе представить события, которые случились после вашего отъезда в Москву. Разозленный Костик пошел к Пятибрюхову, потребовал дополнительную сумму, тот отказал. Костик припугнул его полицией, и купец велел его убить. Вы точно не хотите отомстить?

— Брата месть не вернет. А мою жизнь погубит. До самой смерти меня будут называть «купеческой подстилкой».

— Зло должно быть наказано.

— Смеетесь? Ловкий адвокат, ваш муж, к примеру, с легкостью добьется для Пятибрюхова оправдания.

— Правильно говоришь, дочь моя, — поддержал Капу отец Илларион, — люди с такими деньжищами в тюрьмах не сидят. А возмездия Пятибрюхову все равно не избежать. Отец наш небесный накажет его за все грехи.

— А вот сатисфакцию надо бы с Пятибрюхова стребовать, — сказал Курятников. — Для производства плугов, кроме слесарного цеха, нужен еще и кузнечный. А денег на него нет.

— Я не выдержу огласки, — прошептала ему Капа.

— Огласки и не будет. Пятибрюхову ведь она тоже не нужна. Отправим ему письмо с требованиями.

— Я ничего писать не буду.

— Правильно, полиция перлюстрирует почту, — согласился с ней отец Илларион.