Илья Баксаляр - Завтрак с Машиахом

Овадья не выдержал:

– Вы заблудились, уважаемый Томер?

Бен-Аарон ничего не ответил, только ярче осветил плиту, перегородившую им путь.

– Так мы заблудились? – голос молодого сотрудника «Моссада», который когда-то спокойно выдержал взгляд Эфраима Галиви, дрогнул.

Неожиданно Менахем услышал за спиной отвратительный скрип, не успел он оглянуться, как громадная каменная плита с грохотом обрушилась, перекрыв путь к отступлению. Ему показалось, что все демоны подземелья одновременно проснулись и, рассерженные наглым вторжением людей, решили запереть их здесь. Каменные стены дышали ненавистью и злобой. Овадья прижался к стене, ощущая тяжелое дыхание духов тьмы. Тени стали пугающе носиться по потолку узкого прохода, готовые навсегда поглотить непрошеных гостей. Сердце молодого человека забилось сильнее, пес у ног жалобно заскулил, чувствуя присутствие нечистой силы. Бен-Аарон освещал факелом гранитную скалу, которая преградила путь.

Тени засуетились, готовясь наброситься на людей. Овадья вздрогнул от скрежета, который сначала был едва различим, как будто что-то медленно сдвинулось с места, но затем шум стал пугающе нарастать. Молодой человек поднял голову, не понимая, что происходит, и с ужасом осознал, что потолок медленно опускается прямо на него. Он вытащил телефон в надежде дозвониться до службы спасения, но связи не было. Каменный потолок неуклонно опускался все ниже и ниже. У Менахема свело живот, дрожь пробежала по позвоночнику, а ноги и руки онемели. Еле сдерживая себя, Овадья прошептал: «Уважаемый Томер, да что же здесь такое происходит?» Но старик не обращал на спутника никакого внимания, он был увлечен стеной, перегородившей им путь.

Оглушительный скрежет становился невыносимым. Тихо поскуливая, пес панически заметался в узком пространстве. Каменная плита, опускаясь все ниже, в любой момент была готова обрушиться и раздавить людей. Овадье пришлось наклонить голову, его тело еще сильнее сковала дрожь. К скрежету присоединился какой-то нечеловеческий вой. Менахем понял, что это ликовали демоны. Потолок приближался как неминуемая роковая глыба. Тиски неумолимо сжимались. Жуткое предчувствие мучительной смерти охватило Менахема, собака громко завыла, прощаясь с жизнью. Менахему пришлось присесть. Молодой человек не выдержал и закричал:

– Уважаемый Томер, эта каменная глыба нас скоро раздавит!

Но старик молчал, продолжая колдовать перед стеной.

«Как же неприятно умирать вот так бездарно, в глубине темных пещер. И как жаль, что я не отомстил за смерть своих родителей и деда!» – подумал Овадья. Он закрыл глаза и приготовился к смерти, когда чья-то рука крепко схватила его и резко дернула вперед.

– Вам здесь так понравилось, что вы решили остаться? – голос Бен-Аарона вернул Менахема к жизни. – Быстро за мной!

Молодой человек на четвереньках пополз за стариком и собакой. Только сейчас Менахем понял, что плита, закрывавшая проход, открылась. Не успел Овадья вползти в небольшую комнату, как услышал за собой грохот падающего потолка.

Артиллерия непрерывно обстреливала палестинский город. Визг снарядов, взрывы, грохот обрушивающихся зданий отчетливо доносились и до подвала, в котором находились Саид и шейх. Наверху уничтожались дома, рушились жилые высотки, горели школы, на воздух взлетали припаркованные во дворах автомобили, гибли жители, не успевшие скрыться в бомбоубежищах. Израильские снаряды превращали город в настоящий ад на земле.

– Видишь, мой друг, что натворили эти люди, запустившие ракеты из города? – Саид покачал головой. – Любая жестокость порождает ответные действия. В израильских поселениях тоже живут люди, и теперь представь, какого им после наших налетов.

– Саид, в отличие от них мы живем на своей территории и не захватывали чужие земли. Представь, что было бы, если бы мы поселились на их участках.

– Но, мой друг, те земли представляют собой безжизненную пустыню. Мы никогда там не жили. На тех мертвых солончаках даже скот нельзя пасти, одни камни и песок, а израильтяне выкопали глубокие колодцы, очистили и оросили землю, посадили деревья, засеяли поля, построили дома. Там у них настоящий рай, а так эта земля никому до этого была не нужна.

– Ты что, не понимаешь, Саид! Это наша земля, и даже если она никому из нас не нужна, это не означает, что ее можно захватывать. Евреи – коварные люди, они тихо прибирают наши исконные территории к своим рукам, незаметно вытесняя нас в пустыню.

– Но теперь они наши соседи, и, несмотря ни на что, лучше жить в мире, стараясь договориться друг с другом.

Старец исподлобья посмотрел на телохранителя:

– Саид, у тебя какие-то пораженческие настроения! Мы палестинцы, ты это понимаешь? На нас смотрят арабские братья, помогая нам. Весь мир на нашей стороне, осуждает израильтян. А ты хочешь, чтобы мы смиренно опустили головы перед захватчиками? Разве нас после этого будет кто-нибудь уважать? Я посвятил свою жизнь борьбе с Израилем и готов умереть за свободу Палестины.

– Мой друг, – Саид был непреклонен, – ты можешь рисковать собой, мной, нашими соратниками, но кроме нас есть миллионы обычных людей, которые хотят мира, у них одна жизнь, другой не будет, зачем мы принимаем решения за них, обрекая на гибель?

– Ох, Саид, не нравятся мне твои разговоры в последнее время, раньше ты был другим, решительным и бескомпромиссным.

– Взрослею, – улыбнулся телохранитель, – чем старше становлюсь, тем больше начинаю ценить жизнь, нет, не свою, а других.

В это время один из снарядов со свистом пролетел совсем рядом, раздался оглушительный взрыв. Воздушная волна прокатилась по всему кварталу. Стены дома затряслись. Послышался звон разбитых стекол. Потолок над подвалом задвигался. Саид бросился к креслу, закрывая старца своим большим телом. Верхние этажи дома накренились, удерживающие их балки стали лопаться, медленно складывая дом в гармошку. Телохранитель почувствовал, как на него градом посыпались тяжелые куски штукатурки. В глазах потемнело. Что-то тяжелое навалилось на него, он старался изо всех сил упереться в стену, чтобы защитить друга. Стало тяжело дышать, в наступившей кромешной темноте Саид стал медленно проваливаться в небытие.

Где-то в другом измерении еще некоторое время раздавались взрывы и обрушивались дома. Затем визг снарядов прекратился. Из разных уголков квартала доносились голоса людей, среди них выделялся надрывный женский плач. В полном мраке подвала блеснул луч света, он становился все ярче, свежий воздух ворвался в разрушенное помещение. Несколько спасателей очищали его из-под обломков дома. Убежище было почти полностью завалено плитами перекрытия и битым кирпичом. Один из мужчин в оранжевых жилетах с трудом пробрался в темный провал подвала, освещая фонарем руины. Среди обломков он заметил в углу небольшое свободное пространство. «Здесь кто-то есть? – громко крикнул спасатель, покидая подвал. – Нужна тяжелая техника».