Денис Попов - Точка слома

Отрабатывались несколько версий. Первая: убийца жил где-то в районе леса или бараков ОРСа северного сектора. Вторая: он обладал каким-то транспортным средством (повозка, сани, автомобиль), довел до него ефрейтора и увез на нем в любую точку района. Третья: он прошел с ефрейтором примерно четыре километра по ночному лесу к небольшой деревушке близ линии «железки». Четвертая: он где-то с ним скрывался, пережидая ночь и метель, а по утру двинулся к месту жительства.

Стоит сказать, что сразу же после осмотра первого места убийства, все силы милиции были мобилизованы и пошли по улицам района, прочесывая каждый метр, однако из-за жуткой метели были вынуждены ждать 6:30 утра – в это время она немного ослабла, хотя и совсем незначительно. К этому времени на помощь прибыли работники сельских и деревенских отделений милиции, которые также присоединились к поискам: милицейские патрули ходили по всей Первомайке, проверяя всех подозрительных лиц. Отряд в шестьдесят человек был брошен в лесополосу близ улицы Дружинников для ее прочесывания. Работники отделения УгРо в свою очередь ходили по всем домам улицы Дружинников и прилегающих к ней улиц, опрашивая сонных жильцов, еще не успевших пойти на работу.

Однако за час упорной работы ничего не было найдено. Огромный слой снега замел все следы, милиционеры с горем пополам прочесали лесополосу, пробивая себе путь в глубоком пласте снега – местами его глубина достигала метра – но и там никого и ничего не было. Патрули задержали только двух ночных алкашей, но никаких лиц, подходящих под описание убийцы и самого ефрейтора, встречено не было.

После обхода лесополосы отряду милиции дали пятнадцать минут на отдых, каждому выдали по 100 грамм водки и бросили на обход всех заброшенных зданий и оврагов Первомайки – искать труп ефрейтора. Также Летов приказал обращать внимание на свежие проруби в водоемах и груды кусков мерзлой земли – убийца мог скинуть труп в воду или закопать.

Самого же ефрейтора Михайлова Родиона Петровича, 1927 года рождения, уроженца села Чистоозерное Новосибирской области, объявили пропавшим.

Однако Летов был более чем уверен, что ефрейтор сейчас был в логове убийцы. Он словно чувствовал, что разыгравшийся аппетит душегуба требовал от него над кем-то поиздеваться, понимал жажду убийцы не просто убить, а мучить человека. Летов понимал, что раз уж душегуб нарушил свои правила однажды, то теперь будет нарушать их постоянно, и это похищение было лишним тому подтверждением. Было страшно представить, что сейчас творилось с Михайловым, но, наверняка, его сейчас или пытали, или уже уродовали его труп.

Ближе к восьми утра во двор райотдела въехал медицинский ГАЗ-55. Скрябин вошел в кабинет с маленькой девочкой на руках, укутанной в заснеженное покрывало. Сам ефрейтор милиции тоже был весь в снегу, а на «аэродроме» его синей фуражки вырос бугорок злосчастного снега.

Девочку усадили на стул. Ее лицо излучало только дикий ужас – красные заплаканные глазки били своей болью в душу любому, кто ее видел.

Летов быстро налил в граненый стакан кипятку из раскаленного железного чайника, который кипятился на маленькой электроплитке в кабинете Ошкина, не жалея насыпал туда чаю и поставил рядом с несчастной. Девочка к чаю даже не притронулась – ей было это не нужно.

Девочка, стеклянно таращась на стакан, периодически заикаясь и дрыгаясь в судорогах, быстро рассказала все, что слышала, но, к сожалению, из под кровати они видела лишь ноги убийцы.

Однако все, что произошло потом, после ее рассказа, было просто удивительно. Когда девочка рассказывала про убийство мамы, она опять начала плакать, истерика вновь завладела ей, да еще с большей силой, чем раньше. Но тут открылась та светлая сторона Горенштейна, его доброта, все то, что было у него до войны и все то, что после войны оказалось ненужным и заржавело в его душе, но было еще способно работать. Он успокоил эту девочку, она перестала плакать, обняла его и вжалась в китель, а Горенштейн, взяв ее на ручки, вышел из кабинета и отдал санитарам, которые курили около ГАЗа-55. Девочка Ира еще раз обняла бравого капитана милиции, а потом уехала в больницу.

На этот раз не пригодился и Кирвес.

В кабинете тогда было довольно много людей. Ошкин, Скрябин, два его помощника, Кирвес, Юлов со своим «Фотокром», Летов. Все они, даже хромой подполковник, таращились в потемневшее окно и смотрели на выезжающую машину «скорой помощи». Когда Горенштейн вошел в кабинет, все обернулись и уставились на него. В глазах каждого проступало неимоверное уважение и удивление: никто не мог подумать, что Горенштейн такой добрый человек, что он может так умело и добро общаться с детьми. Все смотрели на него, словно он вернулся с боевого задания, принеся с собой какие-то важные сведения.

Впрочем, для него это было не намного легче взятия какого-нибудь «языка».

…К сожалению всех, поиски ничего не дали. Патрулирование длилось до вечера, несмотря на постоянный снегопад и ударившие холода – температура опустилась до минус двадцати. Снег валил, бездушно уничтожая всевозможные улики, белая пелена завладела этим районом гнилых домиков, утопив в снегу все.

Все надежды следаков поймать загадочного убийцу закончились неудачей. Надежды на взятие по горячим следам умерли в снежном плену.

…Тем временем Павлюшину в голову взбрел весьма странный и неожиданный даже для него вопрос: «Кто его ловит?». Ну, раз уж один из таких сейчас висит в его бараке, то почему бы не узнать того, кто им руководит. Что самое интересное, Павлюшин ненавидел милиционеров – но не потому что они ловили его, нет, а потому что они мешали выполнять ему «великое дело» и сопротивлялись «очищению земли».

«Кто главный твой? Кто дело ведет?» – спросил Павлюшин, подходя к избитому ефрейтору.

Однако бравый милиционер ничего не ответил.

Снова куча ударов, мат, ор и ничего. Ненависть уже в который покрывала мозг Павлюшина, он после очередного удара обтер руки о галифе и достал измятый спичечный коробок.

«Нет, нет, нет, только не это!» – что есть мочи закричал ефрейтор, вспоминая ту адскую боль от ожогов.

-Кто меня ловит?! – повторил свой вопрос душегуб.

-Капитан Горенштейн!

-Как он выглядит?!

-Черный, кудрявый такой, с тебя ростом!

Помолчали. Павлюшин упал на пол, и заплакал.

«Ты чего?» – спросил удивленный ефрейтор.

-Достали! Почему люди не могут ненавидеть за чужое горе?

-В смысле?

-Человек такое мерзкое существо, омерзительная тварь. Мало того, что вы ничтожества, так вы еще и тупые мрази. Вот погляди сам: человек никогда не станет кого-то ненавидеть, пока этот кто-то не сделает больно тому человеку. Вот убей ты хоть тысячу этих кусков мяса, те, чьих родственников или друзей ты не убьешь, тебя ненавидеть не станут.