Анастасия Логинова - Незнакомка с родинкой на щеке

Ее глаза встретились с моим растерянным взглядом, и она еще пожалела меня:

– Так вы и правда были о нем лучшего мнения? Знаете, я, пожалуй, не стану больше ходить сюда. Я с самого начала догадывалась, что затея моя обречена на провал. А вы и так все выясните, ежели захотите. Прощайте. Извозчик!..

Она вскинула руку, желая остановить проезжавший мимо экипаж, легко вскочила внутрь, захлопнула дверцу и даже не оглянулась ни разу. Я же осталась в еще большей растерянности, чем вчера.

Миллион мыслей роились в голове, но важнее всех сейчас была одна – не упустить незнакомку из виду. У нашего парадного уже переминались три женщины, пришедшие, очевидно, по объявлению; я не предупредила, что уезжаю, и даже шляпку с перчатками на успела захватить, но, не думая о последствиях, бежала сейчас через дорогу, заприметив свободную коляску.

– За тем экипажем, немедля! Не упусти его, голубчик, прошу!

– Полтину пожалте, сударыня, – хитро прищурился извозчик, но хоть вопросов задавать не стал.

– Будет, будет тебе полтина, не упусти только!

Извозчик, довольный, тронулся. Цену он задрал будь здоров – ну да бог с ним. Правда, я и ридикюль не захватила тоже, но в карманах накидки точно было немного мелочи.

Я слегка успокоилась, увидев, что экипаж незнакомки задержался в дорожном потоке на Невском. Мы могли теперь пропустить вперед две‑три коляски, чтобы преследование не казалось слишком явным, и спокойно держаться позади.

Лишь бы теперь она не свернула в узкий проезд меж домами, молилась я молча, ибо там мы ее точно упустим.

Но вероятность того была мизерной – право, не шпионка ведь она какая в самом‑то деле, чтобы следы путать!

Экипаж, не пытаясь прибавить скорости или оторваться, спокойно добрался до начала Невского проспекта и свернул вправо. А у самой Дворцовой площади незнакомка, к немалому моему удивлению, расплатилась с извозчиком и… вышла. Я того же делать не спешила. Заплатила своему кучеру пятьдесят копеек, лишь бы молчал, и с замиранием души следила, как незнакомка потерянно бредет по пустынной площади. Слева здесь блестел начищенными окнами изящный Зимний, и мне тотчас подурнело при мысли, что незнакомка вот так запросто войдет туда. Что я стану делать, ежели так случится? Я ведь ровным счетом ничего о ней не знаю…

Справа же, под Триумфальной аркой, посвященной Отечественной войне 1812 года, притаился вход в здание Главного штаба. И мне подурнело еще больше, потому как вдруг показалось, будто девица направляется именно туда. Я даже покрыла голову капюшоном накидки и наклонила лицо, ибо мой родной дядюшка, граф Шувалов, имел столь высокую должность, что вполне мог бы сидеть в одном из кабинетов этого здания и любоваться сейчас на меня в окно.

Но нет… Шагов за десять до арки незнакомка остановилась как вкопанная. Потом попятилась, и вид у нее стал такой, будто она заблудилась. Очередной порыв ветра налетел на нее тогда, закружил юбку, сорвал с лица вуаль, и, казалось, подуй он чуть сильнее, вовсе сбил бы хрупкую ее фигурку с ног. Она сжалась, становясь совсем маленькой и потерянной на этой огромной площади.

Будто пьяная, пошатываясь и спотыкаясь, она брела через площадь дальше. А у подножия Александровской колонны задрала вверх голову и долго так стояла, о чем‑то размышляя. Я даже притомилась ждать. И тогда впервые подумала, что, может, она просто сумасшедшая? Еще сильнее я стала это подозревать, когда незнакомка резко, будто ужаленная, сорвалась с места и пересекла оставшуюся часть площади почти бегом. Там, на Миллионной, она снова взяла экипаж, и нам пришлось поторапливаться, дабы ее не упустить.

Но на сей раз все было просто. Я даже не поверила сперва, что моя задумка – узнать, где живет сия таинственная дама, – осуществилась столь легко. Экипаж остановился у роскошного парадного одного из особняков на той же Миллионной. Незнакомка обыденно сошла на тротуар, опершись на руку подскочившего к ней швейцара. И проскользнула в открытые им же двери.

Вот так номер… неужто она живет здесь? 5 5 На Миллионной улице в Петербурге обычно селились представители аристократии или же очень богатые люди.

Мой извозчик остановился чуть поодаль. Пришлось выгрести из карманов последнюю мелочь, дабы расплатиться за все простои, а после, снова надев капюшон, я тоже покинула коляску. Рассеянно оглядела дом. Да, это не наш доходный домишко на Малой Морской… здесь явно жили аристократы, владевшие особняком полностью. Так кто эта незнакомка? Жена хозяина? Дочь?

Я была полна решимости, чтобы разузнать все.

– Голубчик, молодая дама, что вошла сию минуту, хозяйкой ли здесь будет?

Швейцар, высокий и усатый, с зубчатой короной 6 6 У швейцаров, служивших в аристократических домах, на тулье всегда изображалась зубчатая корона. По числу зубцов можно было узнать, какой титул у хозяина. на тулье фуражки, хмуро оглядел меня с ног до головы. И видимо, счел не слишком важной птицей, чтобы разговаривать вежливо.

– А тебе‑то что за дело? Ходют тут…

Я посетовала лишний раз, что хотя бы перчаток не захватила, но, разумеется, сдаваться не собиралась, а решила ему подыграть:

– Слышала я, будто гувернантка хозяйке требуется. Так вот, пришла я. И рекомендации имеются. Пустишь?

Для убедительности я полезла в карман в складках накидки, долго искала там, пока не вынула одну‑единственную копеечную монету, чудом завалявшуюся. И неловко сунула ему.

– Не велено никого пускать, – еще более надулся швейцар, но копейку припрятал. – Завтра приходи. Генерала не будет, а хозяйка, бог даст, примет…

– Генерала? – Я не скрыла удивления.

– Его превосходительство генерал Хаткевич! – прищелкнул каблуком швейцар. – А ты что ж, не знаешь, к кому нанимаешься?

– Знаю‑знаю, голубчик… Спасибо.

– Спасибо‑то в карман не положишь, – упрекнул тот.

– Чем богаты. – Я еще раз жалко улыбнулась. Все наперекосяк!

И в задумчивости отошла.

Хаткевич… Так монограмма «Н» на платке – это первая буква не имени, вроде Натальи или Нины, а фамилии, ежели латиницей писать.

Я прогулялась вдоль фасада, то и дело посматривая – не выйдет ли незнакомка вновь. Настырно заглянула меж прутьями кованой решетки, что перекрывала въезд во внутренний двор. Там, на зеленой поляне, среди клумб резвились двое детей, совсем младенцев, года по три. Выходит, угадала я с гувернанткой.

Генерал Хаткевич был важною фигурой в Петербурге, кажется, и я о нем кое‑что слышала. А четыре года назад, пока я еще обучалась в Смольном, по столице прокатилась весть о его пышной свадьбе. Точно помню, что невестою была совсем юная девушка – мы с подругами еще сетовали, как же можно в семнадцать лет выходить за старика, хоть и богатого? И были уверены, разумеется, что нам‑то точно достанутся принцы.