Дмитрий Денисовский - Огоньки без огранки

Эти бешеные деньги они с братом в начале августа умыкнули из хранилища Государственного банка в Ереване. Надо сказать, удача была на их стороне.

Полгода тщательно готовились и сделали дело красиво и, кажется, не оставив никаких следов и зацепок для милиции.

Тем не менее, Роберт, как только проваливался в тревожный сон, почти каждую ночь видел воображаемый тюремный коридор. А затем отчетливо слышал щелчок пистолета, приставленного к затылку.

После этого он сразу просыпался, а потом опять мучительно пытался заснуть. Иногда это удавалось быстро, особенно после выпитого коньяка, а иногда и нет. Ворочался с боку на бок.

Успокаивался только тогда, когда в памяти всплывали карие глаза Егине и ее родной запах. В нем был букет из запахов молодого женского тела, острых приправ, хвойного мыла и даже грудного молока Егине, которым она кормила младшего сына.

«Увидимся ли мы когда-нибудь?!» – думал Роберт, грустя.

Он когда-то поддался уговорам брата и пошел на преступление из-за семьи, которая, как ему мечталось, должна жить в роскоши и достатке.

Тех жалких, мятых трешек и пятерок, которые он приносил с работы и отдавал Егине, не хватало для более-менее человеческой жизни. Они нуждались. Не могли позволить себе не то, что такого нового и цветного телевизора, принесенного Артуром в эту квартиру, а и старого, черно-белого.

Рождение второго ребенка еще больше ударило по благосостоянию семьи. У них не было богатых родственников, которые могли помочь. А у Роберта не было и второй работы, где можно было подхалтурить. Нищая тоска, а не жизнь!

Старшему брату-искусителю не понадобилось долго уговаривать Роберта согласиться на преступление. Артур сказал ему, что уже все продумал, спланировал и уверен, что все пройдет, как по маслу.

А потом нарисовал воздушные замки и богатую, счастливую жизнь семьи Роберта после того, как они тихо и без пыли изымут лишнее из хранилища банка.

Артур заверял, что пропажи денег хватятся не сразу, и у них с братом будет уйма времени, чтобы скрыться. А потом уже, обменяв рубли на что-то более существенное, попытаться с семьей уйти морем из Грузии в Турцию.

Или же, на худой конец, раствориться на огромной территории Советского союза. Ведь и тут можно неплохо жить с такими огромными деньжищами!

Да, Артур умел убеждать, а Роберт умел верить.

Квартирный вор-рецидивист, Николай Евгеньевич Криворуков, был человеком обстоятельным и пунктуальным. Тем не менее, несмотря на такие свои качества, особо везучим в своем ремесле его назвать можно было только с большой натяжкой.

Николай специализировался по кражам из квартир зажиточных столичных граждан. Причем в их семьях непременно должны быть и дети.

Он не вскрывал двери фомками, не проникал в закрома через форточки, не вламывался в жилища среди ночи с пистолетом и маской на лице. Его амплуа состояло совсем в другом и требовало недюжинных артистических способностей.

Криворуков в течение года собирал информацию о своих жертвах. Узнавал об их солидном благосостоянии и обязательном наличии маленьких детей в семье. А затем, в канун Нового года, он, в костюме Деда Мороза, приходил в московские квартиры с мешком подарков.

Удивленные хозяева говорили нежданному гостю, что не заказывали подобного мероприятия, но Дед Мороз по-доброму отвечал им через густую накладную бороду:

– Не беспокойтесь! Это профсоюз решил сделать вам сюрприз и все оплатил для своих заслуженных работников, у которых есть дети в семье.

После этих слов возражений никогда не возникало, и радостные родители беспечно приглашали в дом Деда Мороза под столь же радостные возгласы ребятни.

Куклы, машинки, конструкторы и прочие детские новогодние радости дарились Дедом Морозом малышам взамен на просьбу прочитать стишок или спеть песенку.

Детки, по обычаю, водружались родителями на табуретку и звонкими голосами картавили:

– Налядили мамы нас − мы тепель класивые,

Дед Молоз плинес подалки − мы тепель – счастливые!

И правда, добрый Дедушка Мороз долго хлопал им своими рукавицами, обшитыми бисером, и вытаскивал из красного мешка вожделенный подарок, отвечая при этом наигранным басом:

– Я веселый Дед Мороз,

И подарки вам привез.

Я привез вам море смеха,

Море счастья и успеха!

Дети всегда были счастливы и радостно хватали подарки. А вот у родителей, по прошествии некоторого времени, наступало совсем несчастливое прозрение.

Дело в том, что «веселый Дед Мороз» в процессе своего спектакля умело делал намеки на то, что совсем не против остограмиться вместе с этой добродушной семьей. Конечно же, хозяева непрозрачный намек понимали и приглашали гостя к столу. А тот наотрез отказывался выпить рюмку в одиночку и просил обоих родителей пригубить вместе с ним. А как же иначе? Новый год на носу! Грех не выпить за счастье, за удачу, за здоровье наконец. Откуда же им, бедолагам, было знать, что веселый Дедушка незаметно добавлял в их рюмки несколько капель клофелина.

После того, как родители засыпали, приходило время для игры в прятки с детишками. Дед Мороз говорил ребенку, занятому подаренной игрушкой:

– Прячься, я считаю до ста!

Малыш прятался куда-нибудь в шкаф, а вор споро обыскивал квартиру, забирал ценности и исчезал без следа.

Предновогодняя неделя кормила Николая Криворукова весь год. За эту неделю он умудрялся обнести с пяток квартир, и украденного вполне хватало, чтобы безбедно жить остальные одиннадцать месяцев года.

Николай, готовившийся к своим декабрьским квартирным кражам, был в какой-то степени схож с артистами-неудачниками, тянущими плохо оплачиваемую службу в каких-нибудь второразрядных ТЮЗах. Николай, как и они, с нетерпением ждал своих «новогодних елочек», чтобы подзаработать на халтуре. Только вот гонорар за свои спектакли у Криворукова был куда больше, чем у других артистов-елочников, носящихся по новогодней, нарядной Москве в одиночку или со Снегурочками, от которых за версту несло шампанским.

То ли за свое специфическое, воровское амплуа, то ли за два курса Щукинского училища, откуда его в молодости выперли за неуспеваемость, но в уголовной столичной среде за Николаем прочно закрепилась кличка Артист.

В МУРе он также был хорошо знаком под этим уголовным псевдонимом. Почерк Артиста был известен и сотрудникам Нестеровского отдела. А сам майор Нестеров когда-то лично приземлял рецидивиста Криворукова на один из двух сроков, честно отбытых тем от звонка до звонка.

Артист не любил менять своих привычек. Обносил исключительно столичные квартиры. Он, будучи москвичом, не рвался на гастроли в другие города Советского союза, считая, что дома и родные стены помогают. Как показала жизнь, не помогают! Точнее сказать, не всегда и не в полной мере.