Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

В один миг цыгане послушались и отступили от уставших защитников. Через ряды пестро одетых людей прошагал так же рискованно кочующий человек, которого я знал со Дня Трех волхвов. Пестрые тряпки образовывали на его макушке подобие шапки, которая напоминала корону. Будто его осыпанное золотой и серебряной мишурой цыганская одежда не достаточно колола глаза, на бедрах он носил широкую перевязь из пурпурного бархата, откуда торчали рукоятки многочисленного оружия.

Матиас Хунгади Спикали, герцог Египта и Богемии, остановился перед своими людьми со скрещенными на груди руками, бросил взгляд на логическую машину и ее четырех защитников и объявил своим совершенно неподходящим фальцетом:

— Вы хорошие воины, пролили кровь и забрали жизнь у многих моих людей. У меня достаточно поводов, чтобы приказать разрубить вас на куски. Но я уважаю храбрость. Вы будете жить, если сдадитесь.

В помещение вошла новая группа мужчин, украшенных мишурой, графы цыганского герцога. Они сообщили, что подземная крепость взята, сопротивление сломлено. Я не прислушивался к их словам, как и не обратил внимания на самих мужчин.

Я был заворожен очарованием их прекрасной спутницы, удивительной танцовщицы Эсмеральды.

То, как она, сказочная красавица, стояла среди неподвижно лежавших трупов и стонущих раненых, мне не показалось более сильным контрастом. Кровавая картина не вызвала у цыганки отвращение, она двигалась совершенно естественно по полю боя, словно привыкла к такому виду. Внимательно она осмотрелась и направила свой ищущий взгляд в самые темные углы мрачного помещения.

— Что с вами, храбрые гадчо [49]? — спросил цыганский герцог. — Опустите свои клинки. Или мы должны окунуть их в ваши сердца?

— Если мы будем биться, то и мы заберем парочку ваших с собой, — возразил Леонардо. — Если мы капитулируем, то вы сможете нас разрубить по вашему усмотрению. Поэтому я предлагаю переговоры о перемирии.

— Вы хотите вести переговоры? — Матиас Хунгади Спикали разразился громким смехом, и многие из его людей присоединились к нему. — Да, что же вы можете нам предложить?

— Вашу жизнь, — ответил Леонардо совершенно спокойно.

— О, как великодушно, — вдруг всякая веселость исчезла с морщинистых черт лица герцога. — Вы в наших руках, и ваше высокомерие не говорит об уме. Если вы хотите войны, то вы ее получите. В конце будет ждать смерть — вас!

Едва надежда о спасении отца зародилась во мне, но теперь я снова дрожал от страха. Может, поэтому я сделал необдуманно резкое движение? Непонятным образом я запустил в ход механизм логической машины. Стук колес и громыхание заставило отступить на пару шагов нескольких напуганных цыган. Только Матиас, бароны и Эсмеральда остались стоять на месте.

Машина пошла неверно, потому что я торчал в ее механизме. Я чувствовал дрожь всех ее отделов, подобно ярости и волнению живого существа. Металлические пластины прокрутились лишь недолго, помеха приводу затормозила их. В этот момент я почувствовал сильный удар по плечам, железная штанга пришла в движение и задела меня. Меня отбросило в сторону, я упал с машины и повалил на пол пару цыган из группы возле герцога. К счастью я упал на них и, по крайней мере, так имел мягкую посадку.

Большинство быстро вскочило, но Эсмеральда осталась лежать. Я сидел на ней и крепко прижал к полу своим весом. Машина, казалось, обрадовалась, что освободилась от нарушителя спокойствия; ее колеса постепенно пришли в состояние покоя. Идущее на убыль оханье движения совпало с криком возмущенного герцога:

— Берегитесь, Эсмеральда в руках парня. С ней ничего не должно произойти!

Лишь теперь я осознал, что сижу не только на удивительно красивой женщине, но и одновременно сокровище. Даже если я этого не хотел делать, я поднес кинжал к ее шее и крикнул окружившим меня цыганам:

— Ни шагу больше, или Эсмеральда умрет!

Более властной угрозы я не мог выдумать. Моментально пестро одетые люди застыли, как жена Лота при бегстве из Содома. В глазах герцога, таких же темных как у тяжело дышащей под моим весом девушки и которые только что излучали превосходство и осознание победы, я теперь прочитал лишь страх — еще больше, голый ужас.

— Хватайте цыганского герцога! — крикнул я. — Возьмите его в заложники!

Леонардо первым взял себя в руки. Он подбежал, схватил Матиаса и приставил острие своей шпаги к его шее. Я осторожно поднялся, держа в правой руке кинжал, а левой потянул Эсмеральду за собой к цоколю логической машины. Так мы стояли друг против друга, и никто не знал, как будут дальше развиваться события.

Герцог стал плеваться:

— Сатана помогает вам, проклятые дреговиты! Ну, хорошо, я и моя дочь в ваших руках. Чего вы требуете?

Его дочь, оказывается. Я спросил себя, как у такого отвратительного верзилы могла родиться такая красивая дочь, как Эсмеральда.

Вийон взял слово:

— Во-первых, я требую, чтобы вы прекратили обзывать нас дреговитами.

Матиас взглянул на него озадаченно:

— Почему это вы не хотите называться дреговитами?

— Потому что мы таковыми не являемся.

— Тогда кто же вы?

— Мы — истинно чистые.

— Враги дреговитов?

— Это вы можете смело сказать, египтянин!

— О! — герцог разразился потоком яростных проклятий па своем цыганском языке и, наконец, сказал:

— Я должен просить вас о прощении, мессир, все это ужасное заблуждение. Я же думал, что нашел прибежище дреговитов.

— Заблуждение? — ахнул Леонардо и указал на мертвых и раненных. — Из-за заблуждения вы начали резню?

Матиас ответил беспомощным дрожанием уголка рта.

— Это прибежище, в том вы правы, — сказал Вийон. — Но мы прячемся здесь от дреговитов.

Герцог закаркал:

— Я считал его приютом дреговитов, потому что их союзниками были тамплиеры.

— Верно, египтянин, это район Тампля. После роспуска ордена он считался логовом, неприкасаемым для королевской стражи. Поэтому мы сюда и подтянулись.

— Тогда мы больше не должны враждовать друг с другом, — предложил Матиас. — Вы не наши враги.

— Осторожно, — предупредил Леонардо. — Это может быть хитрость нашего коварного герцога, чтобы мы освободили его и его доченьку.

Матиас бросил на него долгий взгляд и отдал пару приказов на цыганском наречии. Колеблясь, его люди, около пятнадцати навскидку, бросили на землю свое оружие.

Герцог обратился к Вийону:

— Если мне позволят послать одного из моих графов, то он прикажет всем моим людям сдаться. Тогда мы в ваших руках, мессир, и вы можете судить нас.

— Судить? Почему?

— Не только мои люди пали в битве, но и ваши. Вы вправе требовать от нас любую цену за кровь.

Вийон и герцог стояли близко друг против друга и глядели в глаза неподвижно, глубоко, словно хотели заглянуть друг к другу в душу.