Валерий Скурихин - Проклятие Микеланджело да Караваджо

Все эти тяжкие годы надежным щитом и опорой для Кулебяки была его жена, Полина Сергеевна. Она быстро вошла в курс дел и все накопленное непосильным прокурорским трудом добро по справедливости досталось ей. А добро это было обильным. Полине Сергеевне досталась роскошная квартира, загородный дом, пакеты акций в различных коммерческих структурах и одном банке, чемоданы наличности и даже маленькое кафе в областном центре Кременограде. После смерти супруга привыкшая себе ни в чем не отказывать безутешная вдова жила припеваючи, числилась директоршей принадлежавшего ей кафе, тщательно следила за собой, занималась в фитно-центрах, была постоянной клиенткой Салонов красоты и даже успела завести на новом месте жительства несколько любовных интрижек. Впрочем, на отношениях с сыном это не сказывалось. Воспитание его было строгим, пуританским и сугубо рациональным – Полина Сергеевна видела в нем будущего перспективного Российского чиновника с коммерческими наклонностями. Сын ценил эту трогательную заботу и старался маму не подводить.

Вот и на этот раз на тревожные вопросы Полины Сергеевны о том, почему он вернулся с работы таким веселым и не завелась ли на его горизонте очередная вертихвостка Алкаша успокоил маму:

– Что ты, мамочка, ничего такого не случилось! Просто сам Поликарп Евсеевич сегодня поставил меня всем пример на расширенном совещании. Так и сказал: «Молодец!»

Известие сына несказанно обрадовало Полину Сергеевну:

– Я всегда говорила: «Ты у меня далеко пойдешь!» Только уж больно ты, Аркашенька, на работе убиваешься! Дни напролет диссертацию пишешь! Не бережешь ты себя, не бережешь!

Издалека, из зала, утверждение хозяйки подхватил домашний любимец, попугай Зябик:

– Не бере- жешь! – орал он прокуренным голосом подсудимого. – Не бере-жешь!

Аркадий Петрович прошел в свою комнату, переоделся и только сел за письменный стол как из зала донесся требовательный зов Полины Сергеевны:

– Ар-ка-ша! Ку-шать!

На ужин Кулебяку ждал диетический салат с пророщенной пшеницей, не менее диетический французский сырный суп, а также кукурузная запеканка с овощами и паровые котлеты. На десерт Полина Сергеевна приготовила сыну ванильные слоеные пирожные и фруктовые корзиночки из апельсинов с грушами, малиной и сливками. В последнее время она увлеклась домашней кулинарией, чего раньше за ней не замечалось, и даже прошла специальный курс обучения, который проводил известный в городе шеф-повар местного ресторана.

Полина Сергеевна была одета в легкий голубой халактик, красиво оттеняющий ее распущенные по плечам волосы цвета померкшей платины. Аркадий Петрович уже и вспомнить не мог, какого цвета они у нее в натуральном виде. Периодически она становилась то яркой блондинкой, то жгучей брюнеткой, то шаловливой шатенкой. Иногда они приобретали и вовсе уж экзотические цвета – вплоть до огненного рыжего. И всякий раз, преображаясь, Полина Сергеевна невольно меняла манеру поведения. То становилась внешне легка и беззаботна, то каменела и становилась похожа на английскую железную леди Маргарет Тетчер. При этом она неизменно меняла и цвет своих длинных накладных ногтей. В зависимости от создаваемого образа они могли быть и ярко красными, и бледно-розовыми, и почти что черными, а иногда и серебристыми, с малюсенькими бордовыми звездочками.

Заняв свое место за столом, в зале, Кулебяка привычно повертел перед глазами мамы свои длинные ладони и доложил: «Руки помыл!» Полина Сергеевна удовлетворенно кивнула и пододвинула поближе к сыну салат с пророщенной пшеницей.

Ужин самой хозяйки ограничивался лишь греческим салатом, крохотной булочкой и минеральной водой – она как всегда соблюдала диету. Глядя как Аркаша сноровисто управляется с блюдами она морщилась и лезла с наставлениями:

– Куда ты, Аркадий, так спешишь? Кушать нужно аккуратно, тщательно пережевывая пищу! Сколько тебя можно учить!

После ужина она остановила Кулебяку-младшего, навострившегося покинуть отчий дом – собрался к приятелю, Диме. Такому же тихоне и зануде как он – в преддверии выходных они позволяли себе расслабиться пивком.

– Аркадий! Мне нужно с тобой серьезно поговорить!

– Мамочка, давай завтра! – попытался было возразить Кулебяка.

– Не спорь с матерью! – жестко оборвала его Полины Сергеевна и усадила сына в кресло, напротив себя.

– Случилось то, что и должно было когда-то случиться! – начала она решительно. – Готовься, через неделю или чуть попозже мы переезжаем жить в Москву!

– С чего бы это?! – не понял Кулебяка.

– А с того, что в этом поганом городишке тебе не место! Здесь ты карьеру не сделаешь! Тебе давно пора работать в каком-нибудь министерстве!

– Кто меня там ждет?!

– Ты забыл, кем был твой папаша? Ты считаешь, что у меня там, в столице, не осталось связей? Плохо же ты обо мне думаешь! И потом, ты еще не знаешь самого главного!

– Чего это?

– Ты у нас стал единственным наследником своего покойного деда и бабки. Правда старушка еще жива. Второй ее сын, ты знаешь, уже почти тридцать лет живет в Америке. Как уехал, так и пропал – мать свою знать не хочет. И вот вчера мне пришло известие…

Полина Сергеевна сделала интригующую паузу.

– Бабушка твоя долгое время лежала в больнице, а на днях ее отправили домой. Как мне сказали, доживать последние дни.

– И что же?

– Так вот, все имущество она оформила на тебя. Нужно только за ней теперь немного присмотреть. Недолго, думаю…

Кулебяка-младший напрягся. Со своей бабушкой, Еленой Васильевной, он виделся разве что в детстве, да и то редко. Не очень-то старуха их семейство жаловала. Плохо помнил он и деда. В памяти тот остался бравым стариканом при орденах и медалях, рассказывающем внуку о своих героических подвигах. Но деда давно уже не было на свете и эти героические подвиги Аркаша подзабыл. Не подзабылась только роскошная дедова квартира в центре Москвы, вся уставленная антикварной мебелью. Судя по всему, эти роскошные мебеля Осип Никитович вывез еще из послевоенного Берлина, в качестве трофейного имущества. Была у деда с бабкой и приличная загородная дача-коттедж и многое, судя по всему, еще чего.

– Наследство, значит?! – заволновался Кулебяка. – Давно пора! Это – очень даже кстати. А бабушка точно долго не протянет?

– Уж можешь мне поверить! Когда я прикидываю…

– Кто бы сомневался!

– Не груби матери! Я, можно сказать, пылинки с него сдуваю, ночей не сплю, а он…

И Полина Сергеевна завела привычную пластинку про свою несчастную вдовью жизнь. Аркаша же сосредоточенно барабанил пальцами по столу и лихорадочно просчитывал открывающиеся возможности. Что и говорить, столица влекла его к себе давно. Он даже представлял себе как он, почти что кандидат наук, займет достойное место главного эксперта в стройных министерских рядах, как персональный шофер на «Мерседесе» с мигалками будет возить его на службу, как весь офисный планктон будет трепетать при одном его появлении. От таких приятных мыслей сердце Кулебяки начало биться волнительно часто, правый ус зачесался и перед глазами поплыли радужные круги. С другой стороны в голове проносились тревожные мысли: «А вдруг что-то пойдет не так? А вдруг бабка передумает и перепишет квартиру на своего сгинувшего в Штатах сынка у которого, точно, есть и свои сынки, бабкины внуки?»