Валерий Скурихин - Проклятие Микеланджело да Караваджо

Кулебяка гнал от себя неприятные мысли и бес подталкивал его в ребро, подсказывая, что действовать надо незамедлительно.

– А как позвонить бабушке, узнать про ее здоровье? – первым подал здравую мысль Аркадий Петрович.

Полина Сергеевна понимающе хмыкнула:

– Это ты правильно придумал! Надо позвонить! Ты ее когда в последний раз видел?

– Да я уж и не помню! Но какая разница!

Разницы и вправду не было никакой. Свою бабушку Кулебяка воспринимал как нечто далекое, эфемерное, но, судя по всему, весьма полезное. Полина Сергеевна нашла номер ее мобильного телефона и, перекрестившись, набрала номер. Смартфон долго и нудно гудел и она решила было, что ответа ей не дождаться. Но в конце концов в далекой столице откликнулись.

– Алло! Алло! – суматошно кричала Полина Сергеевна. – Елена Васильевна, это вы?

Она включила громкую связь и Аркаше стало слышно, как издалека доносится какое-то непонятное шуршание.

– Елена Васильеына! – еще раз воскликнула Полина. – Это – вы?

– А кто ж еще? – неожиданно твердым, не похожим на старушачий голосом откликнулась трубка. – Неужто про меня Кремнеградские Кулебяки вспомнили?

– Да, это Полина!

– Полина, говоришь?! – скрипуче и недоверчиво прошелестела бабка Аркаши. – Ну, здравствуй, Полина!

– Мы тут это… Мы с вашим внуком, с Аркадием. Все беспокоимся… Как вы себя чувствуете?

– Да не дождетесь! Это только врачи меня хоронить собрались, а я еще поживу! Правнучков хочу дождаться!

– Это хорошо, что вы бодритесь! – заверила Полина Сергеевна. – А то нас уже напугали…

– И правильно напугали! С постели, с кресла инвалидного я встать уже не могу, но жить – то надо! Вам мой адвокат звонил?

– Звонил!

– Все передал?!

– Все!

– Тогда вот вам мой сказ. Приезжай-ка ты, Полина, в Москву. Совсем я одна осталась! А государству нажитое отдавать – это не по мне. Пусть уж лучше вам достанется. Хоть и седьмая вода на киселе, да не чужая!

– Но у вас же еще сын есть, в Америке! – напомнила Полина.

– Какой он мне сын?! Я его, почитай, лет тридцать не видела! Уехал, сбежал и хоть бы раз про родителей вспомнил! Так что нет у меня родни. Кроме вас, наверно… Так что приезжай, обсудим все на месте! А как там внучок мой?

– Аркашенька? Аркашенька уже большой! Очень хороший мальчик. Начальство его ценит.

– Дай-ка мне с ним поговорить!

Полина Сергеевна сунула трубку сыну. Не зная что и сказать, он робко переминался с ноги на ногу, виновато горбился и принял смартфон с опаской, словно в руку ему вложили гремучую змею.

– Здравствуйте, бабушка, Елена Васильевна! – пересохшим от волнения голосом сказал Аркаша и нервно почесал свой правый ус. – Это ваш внук – Кулебяка.

– Ясно, что Кулебяка! – живо откликнулась бабушка. – Ясно, что не орел!

– Что вы такое обидное говорите, бабушка. Я тут, понимаешь, соскучился! Я тут в Москву собирался и все думал: «Дай, думаю, к бабушке заеду! Дай, думаю, бабушку проведаю!»

– Да что ты говоришь! – посмеялась Елена Васильевна. – Чего ж ты за столько лет не проведал?

– Учился он! – вступилась за сына Полина Сергеевна. – Ума набирался! Да и вы, уважаемая, нас не больно-то привечали! Тоже ни разу не вспомнили! После того, как я похоронила дорогого мужа, Петра Осиповича…

Всхлипы вдовы разлетались в далекой Москве скорбным поминанием о былом.

– Ладно, ладно! – расчувствовалась далекая бабушка. – Будет! Чего уж после стольких лет… Ты мне лучше скажи, когда вы с Аркашей приедете? Хоть повидаться напоследок…

– Мы это, бабушка, быстро приедем! – заверил Кулебяка. – Вот отпрошусь на работе – и приедем!

После разговора с Еленой Сергеевной они с матерью нашли семейный альбом и долго рассматривали пожелтевшие фотографии. На многих из них была и бабка с дедом – еще сравнительно молодые. По семейным преданиям, Осип Никитович нашел себе жену в Москве, году в 1954, когда уже работал в Министерстве госбезопасности. Партию он себе подобрал подходящую – Елена Сергеевна была дочерью известного академика, Лауреата Сталинской премии. Росла она особой своенравной, не особо красивой, но вполне себе ничего, если приодеться. Жизнь у них протекала довольно бурно. Однако Полина Сергеевна в такие подробности не вникала. Сказала только Аркаше, что бабка сама ему со временем все расскажет.

Кулебяку-младшего вся эта история заметно взбудоражила. Весть о нежданной квартире и даче свалилась на него неожиданно и теперь он не уставал прикидывать чего они могут ему принести. Это, понятно, не Приваловские миллионы. Но стоят тоже немало. Хотя, нужно ли их продавать?! Это же первая ступенька на пути к пьедесталу! Главное сейчас перебраться в Москву, подальше от назойливой и держащей его в черном теле мамочки. Хотя избавиться от нее будет делом трудным. Она наверняка потянется за ним. Да и черт с ней! Не будет же она всю жизнь держать его в узде! Он – вырвется! Это ощущение приближающейся свободы настолько прельщало, что Аркаша в эту ночь не смог заснуть до утра. Лишь с рассветом его сморило и как наяву перед ним начали вырастать картины грядущего триумфа. Он видел себя за рабочим столом в огромном кабинете, стены которого были облицованы дорогими дубовыми панелями. В сопровождении кортежа черных лимузинов Кулебяка мчался на своем представительском автомобиле прямиком в Кремль, а попадавшие ему на пути полицейские отдавали честь. Еще он видел, как сам Президент вручает ему орден и Международный Сертификат качества, при этом глава его ведомства, почтенный Поликарп Евсеевич, стоит перед ним навытяжку, протягивая серебряный поднос, на котором стоит бокал холодного шампанского. Затем Аркаша почему-то оказывался в храме, где толстый и благообразный священник благословлял его на новые трудовые свершения, а церковные певчие протяжно тянули: «Многое лета, многое лета, мно-го-е ле-а-та…»

В эту ночь красочные сны снились не одному Аркаше. Предчувствие грядущих благ окрыляло и Полину Сергеевну. Ей тоже давно хотелось переехать в Москву, но она все не решалась. Теперь же, такой повод… От ее родителей у нее тоже осталась квартира. Правда, маленькая, на окраине. Прежнюю, отца-академика, пришлось продать когда его не стало – нужда заставила. Теперь же все можно было поправить – продать свою, в этом грязном городишке, чуть-чуть добавить и купить в Москве…

Под эти сладкие мысли Полина Сергеевна и заснула. Немудрено, что они плавно перетекли в пророческие, как ей казалось, сны. В них она видела свой новый огромный коттедж в готическом стиле, по соседству с коттеджем ее старой московской приятельницы, миллионерши Амбарцумян. Там, на Рублевке, они сидели с ней в летних креслах, у фонтана. Светило яркое солнце. Подруга восторгалась ее новыми апартаментами, а Полина Сергеевна заливисто смеялась, пила «Чинзано» и просила садовника нарвать ей букет только что распустившихся роз. Амбарцумян рассматривала подаренное Полине свекровью старинное немецкое ожерелье и страшно завидовала подруге. Садовник бросался выполнять указание, но почему-то возвращался уже в виде бородатого дворника Харитона, который работал по месту ее старой прописки, в Кременограде. Дворник совал под нос Полине грязную метлу и просил одолжить ему до получки двести рублей, которых не хватало на похмельное лекарство.