Дмитрий Сафонов - Сокровище

Марина шла по улице. Она торопилась и не смотрела по сторонам. А если бы смотрела, то не обратила бы внимания на невзрачную машину, припаркованную неподалеку. И даже если бы обратила – то вряд ли бы она заметила за тонированными стеклами двух мужчин; один, сухой и желтолицый, одетый во все черное, ерзал на водительском сиденье, второй, черноволосый, с тяжелой челюстью, выглядел невозмутимым.

Марину больше заботил тот румяный здоровяк со светлой шапкой кудрявых волос, которого она ударила дверью в лоб. Лицо у него было детское, но все же – он был здоровым. А главное – он был не из их парадного. Более того, на нем не было печати Города; особой болезненной метки, которую любой коренной житель угадывает безошибочно. Что он хотел?

Марина еще раз оглянулась и прибавила шаг.

Едва она скрылась из виду, желтолицый подпрыгнул на сиденье.

– Мануэль!

Черноволосый отозвался неопределенным звуком.

– Хочу тебе напомнить, что смерть профессора не принесла желаемых результатов.

Теперь звук был более определенным; при известной доле фантазии его можно было принять за мрачный смех.

– Поздно, Юзеф! – сказал черноволосый Мануэль. – Вряд ли я смогу его воскресить.

– Опомнись! – Юзеф быстро перекрестился; слева направо. – Не смей кощунствовать!

– Чего ты от меня хочешь?

– Мы так и не нашли документ. Иди и обыщи ее квартиру. Но заклинаю – будь осторожен!

Мануэль открыл дверцу и вышел из машины.

Послышались тяжелые шаги.

Виктор стал на колено, склонил голову. Он не оглядывался, но знал, что Ким и месье Жан последовали его примеру; каждый – в своей манере. Валентин и Анна – по крайней мере склонили головы.

Выждав приличествующую паузу, Виктор поднялся и посмотрел на вошедшего. Высокий лоб, черные, с проседью, волосы, зачесанные назад; холодный взгляд серых глаз из-под кустистых бровей и нос с уловимой даже анфас горбинкой.

Погрузневшая фигура указывала на то, что в последнее время этот человек вел спокойный образ жизни; литые покатые плечи и большие, словно расплющенные, кисти, в перевязках и узлах вздувшихся вен, свидетельствовали, что когда-то он знавал времена куда более беспокойные.

– Меня зовут Габриэль да Сильва, – раскаты тяжелого баса не поместились под сводами зала, поэтому вошедший умерил голос. – Мне поручено возглавить работу группы поиска. Думаю, не стоит объяснять, насколько она важна. Особенно сейчас.

– Да, командор, – ответил Виктор. – Нам сообщили о вашем приезде.

– Вот и прекрасно. Давайте познакомимся. Представьтесь.

– Виктор. Я обеспечиваю безопасность группы, силовую поддержку и проведение специальных операций.

Командор оглядел Виктора и перевел взгляд на Кима.

– Вы!

– Ким. Механик.

– Коротко и ясно. Вы?

Командор впился взглядом в Валентина, и тот поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки.

– Я… Меня зовут… Я – Валентин. Занимаюсь связью и обработкой потока информации.

– Я – врач, – не дожидаясь вопроса, сказала Анна.

Взгляд командора чуть потеплел.

– Анна!

– Так и есть, командор. Рада, что вы меня помните.

Оставался последний персонаж, и он, с точки зрения Виктора, мог выглядеть в глазах командора не совсем убедительно. Поэтому, когда командор уронил последнее…

– Вы!

Виктор поспешил ответить.

– Месье Жан. Это – наш специалист по несанкционированным проникновениям и изъятиям.

Но месье Жан, похоже, в защите не нуждался.

– Не стоит напускать туману, – пропел он. – Я – вор. Но я – самый лучший вор.

Командор поднял бровь. Виктору показалось, что стальная стрела, пущенная из левого глаза Габриэля, пробирается вору под ребра. Однако же месье Жан ничего подобного не почувствовал и не стушевался.

– А! – воскликнул он с видом, будто речь шла о чем-то малозначительном. – Забыл добавить. Самый лучший на свете.

Губы командора тронула улыбка.

– Не сомневаюсь.

И тут же – пропала.

– А теперь – расскажите мне, как это случилось.

– Мы не знаем.

По раз и навсегда укоренившейся привычке следователь Кулаков говорил «мы»; так, словно отвечал сразу за весь Следственный Комитет; а может, и за все человечество в целом.

Он пожевал тонкими серыми губами и повторил.

– Не знаем.

Впрочем, не желая отнимать последнюю надежду, через силу добавил.

– Пока.

Марина, сидевшая в кабинете следователя по другую сторону письменного стола, поняла, что еще рано перемещаться с краешка стула поближе к спинке.

– У вас – ни одной версии?

Марина старалась, чтобы вопрос звучал требовательно. Но вышло не очень.

Следователь почувствовал эту слабину и поторопился вклиниться в образовавшуюся брешь между законным желанием гражданина и суровой действительностью.

– Но вы же сами сказали – у вашего отца не было врагов.

– Он – профессор! – Марина замолчала. Потом продолжила. – Он – был профессором исторического факультета. Откуда могли взяться враги?

– Следствие тоже так думает, – Кулаков многозначительно прищурился; видимо, хотел примазаться к безликому, но очень проницательному «следствию».

– И какие выводы делает следствие? – спросила Марина.

– Убийство с целью ограбления.

– У него в бумажнике было пятьсот рублей. А в портфеле – никому не нужные бумаги!

– Времена нынче неспокойные, – с укоризной заметил Кулаков; так, чтобы Марина поняла: часть ответственности за неспокойные времена лежит персонально на ней.

– У вас есть подозреваемые? – попыталась конкретизировать Марина, но ничто не могло смутить Кулакова.

– Конечно! – отрапортовал он. – Алкоголики. Наркоманы. У нас – много подозреваемых.

– Так много, что их, считайте, нет?

Выражение «усталой доброты» появилось на бесцветном лице Кулакова.

– Марина Сергеевна! Следствие – на правильном пути.

После таких слов оставалось только встать.

– Спасибо! Я это уже слышала!

И уйти.

Что Марина и сделала, машинально хлопнув дверью. Не потому, что не могла сдержаться. Просто по-другому не получилось.

Конечно, командор был строг. И, конечно, его строгость была обоснованной. Виктор это понимал. Вполне возможно, будь он на месте командора, направо и налево летели бы повинные головы.

Виктор осознавал свою вину: не уберег профессора! Поэтому не собирался оправдываться; рассказывал подробно.

– Профессор поехал во Владимирский областной архив. Хотел покопаться в недавно обнаруженных старых бумагах семьи Леонтьевых. Стандартное мероприятие. Он занимался этим постоянно. Архивы, библиотеки, музеи, частные коллекции.

Воздетый к потолку палец командора (таким пальцем можно и камень проткнуть, – подумал Виктор) означал «стоп».