Александр Марков - Прелюдия к большой войне

Али много путешествовал. Он проехал весь Аравийский полуостров и Северную Африку. В этих поездках кожа его претерпела необратимые изменения, стала темной, как у араба, и теперь ему не надо было прибегать к тем ухищрениям, к которым прибегали Вамбери и Бертон, чтобы их не раскрыли, втирая в свою кожу ослиный навоз.

С арабами он ладил, его не раскрыли и он благополучно добрался до Мекки. Теперь он должен был войти в доверие к дервишам. Предприятие было очень рискованным. Готовя к этой миссии Али, Максимов располагал крайне скудной информацией об империи дервишей. В последние десять лет она вовсе была полностью закрыта для европейцев. До этого в Хартуме бывали русские путешественники Василий Юнкер и Александр Елисеев. Специально для Максимова Елисеев подготовил большую монографию под названием «Махдизм и современное положение в Судане».

На тот случай, если либеральная интеллигенция начнет возмущаться тратой бюджетных средств на отправку миссии в Абиссинию и тем, что эти деньги можно было бы использовать для улучшения благосостоянии граждан, перед отправкой миссии в «Санкт-Петербургских ведомостях» напечатали статью. В доходчивой форме в ней объяснялось, что союз с Эфиопией является политической необходимостью, поскольку Эфиопия служит противовесом английскому влиянию в Африке, а это в свою очередь отвлекает внимание Британской империи от среднеазиатских проблем и играет на руку России. Из статьи следовал простой вывод – любой, кто будет противиться посылке этой миссии, – британский пособник.

В Средиземном море лицо Савицкого было мертвенно бледным, в Аденском заливе – просто белым, а когда наконец-то показалась бухта Делагое, то на нем появился даже легкий румянец.

Добирались они кружным путем, сперва на поезде до Марселя, ну а там уже сели на французский пароход, хотя с самого начала могли в Крыму сесть на русский пароход и дойти на нем, по крайней мере, до Джибути. Впрочем, они все равно добрались до французского Сомали быстрее, чем пароход РОПиТа, на котором в Джибуди прибывала дипломатическая миссия ко двору негуса Абиссинии. Рохлин с Савицким были куда как мобильнее, чем многочисленная, обремененная конвоем и чиновниками, дипмиссия. А как все же приятно было бы увидеть на рейде Джибути пароход под русским флагом. Но не случилось.

Большую часть утомительного путешествия по морям и океанам Савицкий либо спал, либо проводил на верхней палубе. Перекинувшись через леера, рассматривал пенные буруны, что разбегались в разные стороны от носа корабля, а заодно опорожнял свой желудок от скверного завтрака, скверного обеда или скверного ужина. Кормили на корабле плохо. Видать, местный повар экономил на пассажирах и в портах остановки покупал самые дешевые и некачественные продукты. Но пусть в ресторане подавали бы самые сказочные яства, которые обычно готовят лишь на лайнерах, что гоняются наперегонки со временем и друг другом по Атлантическому океану, надеясь хоть на месяц заполучить «Голубую ленту», и тогда он не смог бы с аппетитом съесть ни одного куска. Еда не лезла ему в горло.

– Кушай, милый, – приговаривал Рохлин и запихивал в рот Савицкому кусочки мяса, как малому дитяте или больному, который сам поесть не в силах.

– Не хочу, – отмахивался Савицкий, мотал головой, но Рохлин настойчиво тыкал кусочком мяса, нанизанным на вилку, в его губы. – Не понимаю, как ты эту морскую болтанку переносишь? Меня всего наизнанку выворачивает. Все-таки я сухопутная крыса. Жду не дождусь, когда под ногами будет твердая земля.

Время, проведенное на свежем воздухе, благотворно повлияло на его внешний вид. Лицо загорело, даже обгорело, нос облез. Для всех они были всего лишь искателями удачи, которых так много стекается со всего света в Южную Африку, после того как на Оранжевой реке нашли золото, а в Трансваале – алмазы.

Поди объясни, что едут они в Южную Африку, якобы как репортеры русских газет. Никто не поверит, потому что в Южную Африку ехали исключительно, чтобы денег заработать, и любая другая причина вызывала недоумение и расспросы. В конце концов, Рохлин с Савицким тоже стали придерживаться версии, что на край света они отправились в поисках удачи и счастья. Ищут-то их все, но нашел только один человек – Сесиль Родс, а он такой жадный, что родную маму обкрадет, а уж удачей своей он делиться ни с кем не будет. Старатели уже придумали шутку: «Мечты сбываются только у Сесиля Родса».

Еще не так давно каждый желающий мог выбрать любой не занятый другими старателями участок, заплатить пошлину и ковыряться в земле сколько ему вдумается. Но сейчас все золотоносные участки давным-давно были поделены между акционерными обществами. Незанятыми остались лишь очень скудные земли, работа на которых не окупала затрат.

Недостатка в дармовой рабочей силе на приисках и копях не было. Для этих целей использовались туземцы, превращенные практически в рабов. Корабли с завидным постоянством поставляли на разработки и белых. Предложение значительно превосходило спрос, даже если брать в расчет, что на разработках старатели стабильно умирали от малярии.

На пристани работало несколько вербовочных пунктов. Очереди в них не было. Не то, что в портах Североамериканских штатов во времена гражданской войны Севера и Юга. Янки ведь всем эмигрантам, кто вступит в их армию, тут же предоставляли гражданство. Получить такое ценой своей крови соглашались практически все, кто мог держать оружие, пусть и опыта военной службы у него никакого не было. Таким вот образом янки заполучили много пушечного мяса. Это в немалой степени позволило им одержать верх над патриархальными и консервативными конфедератами. Тем надо было поставить под ружье рабов, которые трудились на плантациях, пообещав им в случае победы свободу. Конфедераты ничего не теряли. В случае победы северян рабство и так отменялось.

Рохлин и Савицкий могли разговаривать, не опасаясь, что их кто-то подслушает и выведет на чистую воду. Русский на корабле никто не понимал, а они делали вид, что немецкий, французский, португальский и английский знают через пень колоду. По несколько слов всего. Вот так и общались на всех языках разом. Русские, впрочем, к концу путешествия проявили удивительные лингвистические способности. Английский только был не в чести, потому что носители этого языка досадили абсолютно всем: и французам, и португальцам, и русским, да и немцам сейчас мешали развивать свою торговлю.

Окажись на борту подданные королевы Виктории, им в лучшем случае с радостью надавали бы по высокомерным физиономиям, а в худшем – подкараулили темной ночью на палубе, да пощекотали бы ребра стальным пером. Если на борту корабля и находился хоть один британец, то он предпочитал не показываться на палубах, все время в своей каюте сидел, куда и заказывал еду из ресторации.