Александр Арсаньев - Первое дело Карозиных

Катенька с Анной Антоновной дружно рассмеялись, глядя на юную, словно только что распустившийся цветок, девушку, которая сидит тут и рассуждает о смерти!

– Будет вам, милочка, – оседлала одного из своих любимых коньков вдова. – Вы в зеркало-то смотритесь? Не стыдно вам говорить эдакие-то вещи?

Катенька поняла, что душевное здоровье девушки находится в надежных руках. Анна Антоновна быстро наставит ее на путь истинный, разумеется, в своем собственном понимании. Но Сашеньке сейчас именно это и было нужно. Придя к таким выводам, Катерина Дмитриевна решила оставить Сашеньку у вдовы еще на некоторое время, к тому же Анна Антоновна любезно согласилась отвезти девушку домой. Сама же Катенька поспешила к себе, так вскорости должен был вернуться Никита Сергеевич.

Вернувшийся профессор был чрезвычайно весел. Мальцев нашел статуэтку в комнате дочери, как и предсказывала Катенька. Супруга же в свою очередь поведала мужу о том, что вычитала у Анны Антоновны. Выслушав рассказ о страшной богине, Карозин высказался слегка странно:

– Вот вам и индийский принц.

Катенька слегка опешила, а потом до нее дошло, что Любчинская вряд ли могла самостоятельно узнать о богине, что как раз и подводило к ее сообщнику-индусу. Конечно, актриса с ее уровнем таланта вполне могла самостоятельно придумать весь спектакль с обрядом. Кому, как не ей, знать тайные струны человеческой души, на которых можно сыграть, чтобы добиться своего? Но начальный материал она безусловно почерпнула не в общедоступной библиотеке, где вряд ли была книга, подобная той, что имелась у Анны Антоновны. Визитная карточка «принца» хранилась у актрисы не просто так. К тому же и дворник-забулдыга, упоминая о нездешнем барине, назвал того «азиятом».

Пока Катенька не знала, как ей выйти на этого самого «азията», и все надежды возлагала на встречу с Любчинской. Никита Сергеевич ничего не имел против похода в театр, правда с тем условием, что Катенька не заставит его общаться с утомительным Сниткиным. Так как директор театра профессорской жене был теперь совершенно без надобности, она с легкостью дала это обещание.

Во время спектакля Катенька позволила себе забыть обо всех проблемах и просто наслаждалась игрой Любчинской, которая была великолепна в роли Офелии, хотя, по мнению Катеньки, актрисе более пошла бы роль матери Гамлета. По окончании спектакля, когда отгремели последние аплодисменты, молодая женщина поспешила за кулисы, чтобы встретиться с примадонной наедине и продолжить начатый утром разговор. Но актриса снова встретила ее взглядом, полным ледяной стужи, словно это не она давеча растекалась медвяной росой.

– Так как же мое дело, сударыня? – спросила Катенька, все еще продолжая надеяться.

– Я не понимаю вас, госпожа Карозина. И очень прошу покинуть гримерную, так как мне нужно переодеться. Меня ждут. А ваши назойливые домогательства меня чрезвычайно утомили. Попрошу вас впредь моего общества более не искать.

Яснее она высказаться не могла. Катеньке ничего не оставалось делать, как просто уйти. Она вернулась к ожидающему ее у гардероба мужу с весьма раздосадованным лицом. Никита Сергеевич бережно набросил на плечи жены накидку и участливо спросил:

– Что Любчинская, ангел мой?

– Она снова замкнулась и не пожелала разговаривать ни сейчас, ни когда-либо впредь.

– Что-то ее насторожило, – заметил профессор. – Проанализируй еще раз ваши встречи, вполне возможно, что ты сразу поймешь, из-за чего она так всполошилась.

Катенька оценила дельность совета мужа и принялась мысленно прокручивать свои разговоры с актрисой. Когда супруги уже подъезжали к дому, Катеньку осенило:

– Никитушка! Я все поняла. Она виделась сегодня с пропавшей Дашей!

– И что с того? – не понял Карозин, мысли которого успели за время молчания жены уйти Бог весть как далеко.

– Все очень просто. Когда я в первый раз пришла к Любчинской, то сказала, что просто ищу свою подругу, Дарью Ивановну Беретову. А когда я сегодня пришла к ней проситься в тайное общество, то подумала, что лучше всего придерживаться той версии, что узнала об этом обществе от той же самой Даши. Мы же с тобой поняли, что бедная Беретова угодила под влияние Любчинской и ее сладкой сказочки. Так как Сашенька не явилась, а актрисе и ее сообщнику зачем-то нужна двенадцатая драгоценность, то Любчинская обрадовалась мне, но я не учла того, что она захочет проверить меня. Я слишком понадеялась на ее алчность. Да и не подумала, если честно, что Даша прячется где-то здесь. Вот Любчинская и встретилась с Беретовой, а та сказала ей, что меня знать не знает и в глаза не видела. Теперь у меня одна надежда осталась – что они не перенесут свои встречи в другой дом. Не шпика же, в самом деле, мне приставлять к Любчинской! Мало ли куда она отправится!

– Ну, не нужно так расстраиваться, ангел мой, – сказал профессор, нежно поддерживая жену, когда та выходила из экипажа. – Вспомни, ты говорила, что видела на этом сборище Варю, горничную генеральши? Вот и давай завтра съездим к Арине. Сам генерал сейчас в отъезде, с рысаками и аргамаками никто приставать не будет, и ты спокойно переговоришь с горничной. Заодно и ей расскажешь об этой доброй богине. Это же надо было додуматься! Обозвать эдакое идолище поганое воплощением Богоматери!

Слова мужа вновь позволили Катеньке воспрянуть духом. Наивную Вареньку, святое верящую в доброе сердце и не моргнувши глотающую любую байку вполне можно было до смерти напугать рассказом о Кали. Ну, помереть-то она, конечно, не помрет, но со страху может выложить всю подноготную. Действительно, раз она была в тайном доме на этом действе, то должна знать многое.

Визит к генеральше Соловец стал еще одним чудовищным разочарованием для Катеньки. Арина Семеновна встретила ее в самом наисквернейшем расположении духа. Когда же профессорша попросила для пользы следствия разрешения снова переговорить с Варей, генеральша просто впала в неистовство.

– Катерина Дмитриевна, я вас умоляю! Никогда более не упоминайте имени этой дряни в моем присутствии! Неблагодарная! Она в моем доме только ласку знала и так поступить, так поступить!..

– Да что случилось, Арина Семеновна? – Катенька находилась в полном недоумении.

– А все моя доброта и моя забота! – продолжала горестные излияния генеральша. – Я и помыслить не могла, что Варя окажется такой мерзавкой! Она сбежала! Просто сбежала и все!

– Когда? – опешила Катенька.

– Да уже три дня. Я поначалу переживала, думала послать людей ее разыскивать, ведь родственников у нее нет, она сиротка. Я, знаете ли, чувствовала себя ответственной за нее, замуж собиралась отдать за хорошего человека, а она!.. – генеральша в расстроенности махнула рукой. – Я теперь даже думать начинаю, что она и в самом деле могла забрать мое ожерелье!