Александр Арсаньев - Первое дело Карозиных

– Я сам разберусь.

Карозин, прежде чем войти, обратился к извозчику:

– Ты дождись нас, любезный. Денег я еще добавлю.

Тот только кивнул, струхнувший от грозного тона, каким его наниматель разговаривал с управителем. Он уж и не рад был, что подрядился, но молчал.

Профессор и Амит прошли следом за управителем через весь дом в маленькую светелку, где лежала Даша. Девушка сильно осунулась и побледнела. Щеки запали, а вокруг глаз лежали черные тени.

– Господин профессор, ей постоянно дают опий. Прикажите срочно выбросить эти «лекарства» и поить девушку теплым молоком. Часа через два она придет в себя, – сказал принц, посмотрев на Дашу и понюхав склянку с микстурой.

– Я так и сделаю, но где же моя жена?

– А что говорит управитель?

Карозин пересказал принцу, что мужик утверждает, будто в доме никого нет, и что не видел никого, кроме Любчинской и поручика.

– Это очень странно. Ваша жена не могла пропасть дорогой. Значит, он врет. Нужно обыскать весь дом. Я останусь пока с девушкой, а вы приступайте к поискам.

Профессор отдал распоряжение принести для Даши молока и, позвав управителя с собой, пошел осматривать весь дом. Он обошел все комнаты, заглянул во все шкафы и сундуки, покрикивая на мужика, чтобы тот открывал замки, слазил на чердак, простучал подозрительные комнаты… Катенька нигде не было. Никита Сергеевич призадумался.

– Погреб в доме есть? – через несколько секунд обратился он к ошалевшему управителю.

– Как не быть, барин, изволите осмотреть?

– Веди! Да не забудь лампу прихватить.

Пройдя в кладовку, управитель отодвинул ногой вязаный тряпичный половичок и поднял крышку погреба. Никита Сергеевич, встав на колени и держа в руке зажженную керосиновую лампу, наклонился над темнеющим провалом и прислушался. Увидеть он ничего не увидел, но услышал какое-то сдавленное мычание. Сердце его забилось сильнее.

Поднявшись с колен, он передал лампу осенявшему себя крестным знамением управителю, который тоже услыхал мычание.

– Полезай, – приказал профессор. – Да смотри у меня.

Мужик неохотно полез, видимо ожидая встречи с нечистой силой.

– Святый Боже! – раздался через минуту его голос. – Да как же это?

– Что там?

– Тут связанная барыня…

– Так вытаскивай ее скорее, дубина! Да осторожней!

Вскоре Никита Сергеевич принял из рук управителя связанную Катеньку с кляпом во рту. Именно поэтому она и не могла закричать и подать голос. Профессор вынес супругу из кладовки, опустил на первый попавшейся стул и принялся развязывать трясущимися руками, приговаривая:

– Катенька, ангел мой, живая…

Рядом крестился до нельзя испуганный управитель, который при этом бормотал:

– Господи, как же она там оказалась? Кто ж ее туда?.. Когда ее…

Как только руки Катеньки оказались свободными, она вытащила кляп изо рта, так как профессор отчего-то не догадался сам сделать это в первую очередь.

– Со мной все в порядке, Никитушка, успокойся. Я знала, что ты меня отыщешь. Скажи лучше, где Даша и Любчинская?

– Господи! – Никита Сергеевич даже перестал распутывать веревки. – Ты сама едва жива осталась, а спрашиваешь о других!

– А чего ради я в погребе сидела, как не ради этих самых других? Не томи, отвечай толком, да попроси поесть подать. Я ж, почитай, сутки не ела!

Управитель как только услыхал, сколько пришлось мучиться несчастной барыне, которая вовсе и не сердилась на него за это, мигом помчался за едой. Никита Сергеевич лишь успел до конца освободить Катеньку от веревок, как управитель вернулся.

– Барыня, прошу откушать, чем Бог послал. Вы только не гневайтесь на нас, мы ж не знали, что вас в погреб посадили, а самим туда заглянуть за это время нужды не случилось…

– Да не переживай ты, любезный, я на тебя вовсе не сержусь! – улыбнулась Катенька. – Поняла уже, что не ты меня вязал. Больно рожа у тебя была испуганная, когда ты меня в погребе увидал! Словно я нечисть какая.

– Вам смешно, барыня, – облегченно вздохнул управитель. – Я ведь и вправду испужался.

Супруга профессора оперлась на руку мужа и встала, слегка поморщившись от боли в затекших ногах и руках.

– Ну, показывай, что вам сегодня Бог послал?

Управитель рассудил, что хоть сейчас и пост, однако исстрадавшуюся барыню нужно угостить получше. Поэтому на столе, кроме свежего хлеба, стояла крынка молока и миска творога.

– Никита, – обратилась Катенька к мужу, усевшись за стол. – Я пока есть буду, ты мне все-таки ответь, где Любчинская и Даша?

– Даша здесь, подле нее сейчас господин Амит сидит, молоком отпаивает. Ее на опиуме держали, совсем она плохая… А Любчинская уехала вместе с поручиком сегодня.

– Что? – Катенька подавилась творогом. – Как такое может быть? Я что угодно могла подумать, кроме этого!

– Так что у вас случилось-то и как ты в погребе оказалась?

– Как в погребе оказалась – не знаю, а что до этого было, сейчас расскажу…

…Катенька и поручик добирались довольно долго, так как Давыдов намеренно направлял извозчика делать крюки и петли, чтобы Катенька не запомнила дорогу. Только она об этом не догадывалась, поначалу рассказывая поручику всю историю с ожерельем. Когда же она выложила все, что знала, Давыдов принялся рассуждать о том, как могла впутаться во все это Дашенька. Он разглагольствовал о своей любви к девушке, клялся, что сделает ради нее все, что угодно. Все это он проделывал, чтобы его спутница не заметила, что они петляют. Она, впрочем, доверяла поручику настолько, что не считала нужным заботиться о дороге. Извозчик же помалкивал, хотя смекнул что к чему почти сразу. Барин платит, так и ехать будем, как он указал.

Когда Дубово уже показалось невдалеке, Давыдов предложил Катеньке следующий план действий.

– Катерина Дмитриевна, – начал он. – Давайте поступим таким образом. Вы спрячетесь – у коляски был поднят верх, так как дорогой начал накрапывать дождь, поэтому спрятаться возможность была – так как Любчинская знает вас и боится, а меня не знает. Я выйду из коляски и отвлеку Любчинскую. Тем временем вы в подходящий момент выберетесь, прокрадетесь незаметно в дом и постараетесь найти Дашу, а если повезет, то и украденные вещи. Когда вы с этим справитесь, то уже смело выйдете, и мы изобличим Любчинскую.

– Прекрасный план, Владимир Николаевич, я согласна, – с этими словами Катенька забилась в самый дальний угол коляски, а Давыдов накрыл ее дорожным пледом, который навязала с собой барыне заботливая горничная.

Из своего укрытия Катенька слышала, как коляска подъехала к дому, поручик вышел, шепотом пожелав ей удачи, и громко позвал:

– Ей, кто-нибудь? Есть кто тут живой?

– Чего изволит барин? – услышала она в ответ мужской голос.