Александр Арсаньев - Первое дело Карозиных

Поднялась страшная суматоха, никто и не подумал вызвать урядника, что дало поручику возможность беспрепятственно ускользнуть.

Амит перенес раненную Любчинскую на кровать. Она слабо стонала от боли. Через несколько минут в комнату вернулся Карозин с доктором.

Тот осмотрел актрису и покачал головой.

– Надобно ее в больницу, господа. Боюсь, что иначе барыня не выживет. Я пока остановлю кровь и перевяжу ее, но надо будет еще пулю извлечь, а здесь это не возможно.

Потом он оказал актрисе первую помощь, а затем профессор и Амит на руках вынесли Любчинскую из гостиницы и уложили в коляску подъехавшего-таки урядника. Врач повез женщину в местную больничку, оставив господ объясняться с полицией.

Урядник и Карозин представились друг другу, а затем Никита Сергеевич кратко описал все то, чему был свидетелем, посоветовав уряднику отрядить людей на поиски поручика, чьи приметы он так же сообщил. Урядник отбыл заниматься своими обязанностями, а Карозин вместе с Амитом направились в больницу, чтобы узнать о состоянии Любчинской. Им пришлось довольно долго ждать, пока доктор оперировал актрису.

– Как она? – обратился профессор к доктору, когда тот вышел из операционной. Никита Сергеевич был потрясен случившимся. Хотя он давно решил для себя, что актриса не заслуживает снисхождения за свои преступления, тем не менее испытывал сострадание к раненой женщине. Что же говорить о принце, который все еще любил ее?

– Пока спит. Господа, я сделал все, что мог. Шансы на выздоровления у нее есть. Пуля серьезно повредила легкое, но будем надеяться, что все обойдется.

– Она ничего не говорила?

– Дорогой она была в сознании, – подтвердил врач. – Она попросила позвать к ней Томаса Канингема, если выживет после операции. Это вы? – с сомнение посмотрел он на профессора, пытаясь найти в его чертах хоть малейшее оправдание подобного имени.

– Нет, это мой друг, но он не говорит по-русски. Позвольте вам представить английского путешественника Томаса Канингема, – отрекомендовал профессор принца, вспомнив, что именно так назвался Амит в начале своего знакомства с актрисой.

– Честь имею представиться, господа, – ответил доктор с поклоном на превосходном английском. – Манеев Игнат Федорович.

Профессор также представился. Потом доктор предупредил господ, что раньше завтрашнего утра к больной их не допустит. Пришлось Никите Сергеевичу и Амиту вернуться на постоялый двор, где вовсю обсуждалось трагическое происшествие, всколыхнувшее тихое болото деревенской жизни. Красивую барыню всем было жалко, и наперебой выдвигались различные версии случившегося. Когда в обеденный зал вошли приезжие господа, их попытались расспрашивать, но профессор пресек всяческие разговоры, заявив, что должен молчать по распоряжению урядника до выяснения всех обстоятельств. Да и что он еще мог сказать, когда и сам толком ничего не понимал?

Вечер и ночь прошли в тревожном ожидании. Особенно нервничал принц, не столько даже из-за ожерелья, которое опять было неизвестно где, сколько из-за состояния любимой женщины. Он несколько раз просил профессора послать кого-нибудь разузнать о самочувствии актрисы. Понимая чувства Амита, Карозин выполнял его просьбы. Ответ все время приходил одинаковый: больная спит, ее состояние без изменений.

Утром, когда Никита Сергеевич и принц завтракали, правда амит к еде выказывал полное равнодушие, прибежал посланный доктором мальчишка с сообщением, что больная очнулась и хочет говорить.

– Господин Канингем, постарайтесь ее сильно не утомлять. Она слишком слаба, хоть и настаивает на встрече с вами.

Бледная как полотно Ариадна слабо подняла руку навстречу принцу:

– Сможете ли вы меня простить, сударь? – несчастным голосом проговорила она.

– Не напрягайтесь, Ариадна, доктор не велел вам утомляться. Я приду позже, когда вы поправитесь, – ответил принц, с состраданием глядя на актрису.

– Нет, – тихонько покачала она головой. – Я знаю, что умру, потому что мне теперь незачем жить и незачем беречь силы…

– Не говорите так, Ариадна, умоляю вас!

– Не нужно, принц, – остановила она его порыв. – Я должна вам покаяться. И если в вашем сердце осталась хоть капля любви ко мне, то вы сумеете меня понять и простить. Но прежде скажите мне, что за человек был с вами?

Амит понял ее вопрос правильно:

– Это не полицейский, это профессор Карозин, муж Катерины Дмитриевны Карозиной. Он заключил пари, что найдет ожерелье генеральши.

– Понятно, – тяжело вздохнула Любчинская. – Тогда позовите и его тоже. Он имеет право знать. Попросите его не судить меня слишком строго…

…Любчинская познакомилась с поручиком Давыдовым около года назад. Она ужинала в ресторане с очередным своим любовником, который был скуповат, а оттого успел ей изрядно надоесть. Актриса уже подумывала о том, чтобы сменить его, но пока на горизонте не было подходящего кандидата. Давыдов же кутил в окружении своих сослуживцев. Офицерская пирушка была в разгаре, когда друзья указали Давыдову на скучающую примадонну.

– Владимир, спорим, что тебе не удастся ее соблазнить? – поддразнил один из приятелей поручика.

– Кого? – обернулся Давыдов, встретившись глазами с актрисой и улыбнувшись ей. Улыбку ему вернули довольно благосклонно. – Нет ничего проще, господа, – довольно заключил он после этого.

– Э, нет, – засмеялся приятель. – Это же примадонна театра Сниткина, несравненная Ариадна Любчинская!

– Да хоть сама Мельпомена! Что с того?

– А то, что улыбаться она тебе будет, но тем дело и ограничится. Видишь ли, любезный мой друг, госпожа Любчинская известна тем, что без весьма щедрого подарка от нее ничего никому еще добиться не удавалось.

– Хотите пари? – завелся Давыдов. – Она не только станет мне принадлежать без всяких подарков, но и сама мне их будет делать?

Собравшиеся присвистнули. Как-то слова поручика не слишком соответствовали офицерской чести. Но вызов был брошен, и приятель, начавший все это дело, был вынужден принять его. Пари заключили на следующих условиях. Если Давыдов не сумеет исполнить свое обещание и не предоставит друзьям веских доказательств, то должен будет неделю устраивать для всех присутствующих ужины в ресторане за свой счет. Со своей стороны поручик потребовал от проигравшего сущую безделицу: оплатить свои карточные долги. Приятель крякнул. Долги Давыдова были не малыми. Однако он подумал и решил, что ничем не рискует, так как, хоть и был поручик отъявленным сердцеедом, об эту крепость он непременно должен был обломать зубы.

Офицеры ударили по рукам, и Давыдов приступил к осаде Любчинской. Легкости, с которой он добился победы над примадонной, не ожидал никто.