Виктор Суворов - Выбор

– Сегодня, Сталин, не могу. Спасибо за приглашение. Боли головные… В следующий раз, а?

– Пусть в следующий. Как я в ней ошибся, до сих пор не пойму. Но и ты, Мессер, иногда ошибаешься. Давно тебя спросить хочу… Что ты там в берлинском цирке болтнул?

Ждал давно Рудольф Мессер этого вопроса от Сталина. Сам хотел ему рассказать, да все как-то момент не подходил.

– А разве тебе не доложили, что я там болтнул?

– Доложили сто разных ответов. И все очень умные. А мне кажется, что ты сморозил чепуху. По тебе вижу. Ты сам своего ответа стесняешься.

– Да, – сознался Мессер, – сморозил такое, до сих пор уши горят. Хорошо, что люди все перевирают, а то и по улицам ходить стыдно.

– Так что же ты такое сказал?

– Сказал, что Гитлер на восток пойдет…

– Какая ерунда. Сначала Гитлер пойдет против Франции и Британии. Пока с ними не развяжется, против нас не пойдет. На два фронта Германия воевать не может. Это самоубийство. Зачем Гитлеру самоубийство?

– Я все это понимаю. Но ляпнешь иногда…

– Ты, чародей, просто устал. Тебе надо отвлечься. Хочешь на курорт? У меня в Ялте домик небольшой… Там сейчас никого.

– Нет, я просто хочу энергии накопить на публичных выступлениях. Можно мне по твоей стране проехать?

– Езжай.

В прекрасном городе тихая, но стойкая сенсация: увядающая «Балерика» расцвела. Вверх поперла. Паровозом. У конкурентов интерес: в чем секрет успеха? Самые пронырливые пронюхали: генеральный директор «Балерики» давно искал сотрудника с феноменальными математическими способностями и нашел – сеньорита Анастазиа так деньги считает, что банку только прибыль.

А другие говорят, что просто генеральный директор нашел сотрудника, который убедительно с должниками говорить умеет, к каждому должнику – индивидуальный подход, такие аргументы для каждого находит, что должники сразу все долги возвращают, да еще и с процентами.

Еще и такое говорят: колдунья она. Глазищи-то во какие! Приносит каждое утро на совещание директоров по два пустых чемодана, глянет на них – але, оп! И чемоданы деньгами наполняются.

Не думала Настя не гадала. Но обрушился на нее водопад заказов. С «Балерикой» особые отношения, но почему бы и другим банкам не помочь? Потому первый батальон Лейб-гвардии Компьенского полка в Париже работает. Второй – в Мадриде. Третий и четвертый батальоны – по всему побережью: от Гибралтара до Монте-Карло. Почему-то должники на средиземноморских курортах прятаться любят. А разведывательная рота по всему миру гастролирует. Должники в Вашингтоне прячутся, и в Мельбурне, и в Гаване.

А где разместить штаб полка?

Ворошилов, Куйбышев, Киров, Сталинград… Поднимает чародей волнение советской (самой благодарной в мире) публики, ее восторг. Начинает с тех вопросов, на которые сами задающие ответ дадут. Понемногу переходит к тем вопросам, на которые они ответа не знают. Потом поднимается к тем вопросам, ответы на которые повергнут публику в экстаз и безумие.

Не ради денег чародей в цирке работает. Вовсе нет. Он давно отрекся от денег. Ему хорошего пива вечером шесть кружек… да шницель ядреный, да перину пуховую, да девок дородных штук пять под перину… Больше ему и не надо.

У начальника полиции Балеарских островов сеньора Дуфадоса – посетитель.

Посетитель известный, на острове уважаемый.

– Здравствуйте, сеньор начальник.

– Здравствуйте, Птица огня.

– У меня к вам дело.

– Слушаю вас, Птица огня.

– Сеньор Дуфадос, над миром поднимается новая мировая война. Мы не знаем, где разразится она и в какую сторону повернет.

– Мы этого не знаем, – сокрушенно подтвердил большой полицейский начальник.

– Я бы на время войны, а она мне представляется неизбежной, хотела оставаться на Балеарских островах, жить тут у теплого моря, никого не трогать… Но я иностранка, к тому же – бедная сирота.

– Чем тут поможешь?

– Мне помощи не надо. Я бы только просила вас не придираться ко мне попусту. В дела полицейского департамента Балеарских островов я пока не полезу, вам мешать не буду. Было бы хорошо, чтобы и вы…

Так с начальником полиции никто еще не разговаривал. Такой тон он сам для себя определил как вежливую наглость… За этим что-то скрывается… Много о сеньорите Анастазиа начальник полиции знает. Убийца она. Правда, судить ее не получится, никто свидетельствовать не пойдет. Болтают дураки, что это ангел ее защитил. А начальника не проведешь. Ему-то точно доложили, что она взглядом убила. Потому против нее никто свидетельствовать не будет. Знает народ: взглядом придушит. С другой стороны, молва на ее стороне, верит народ – тут была самозащита в чистом виде. Не надо было великолепному Родриго на нее рыпаться. Известно совершенно точно: она ему две тысячи песет давала, чтобы отвязался, так ему того мало показалось. Вот и схлопотал.

Настя же встала, вежливо поклонилась и…

Не денег ради чародей цирки мира обошел. Цирк – тренировка. Как пианист хороший от зари до зари и после нее по клавишам пальцами бьет до мозолей кровавых, так и чародей с большой аудиторией постоянно работать должен.

Иначе – потеря квалификации. А где работать – все равно. Запомним правило: вопросы всегда и везде одинаковые. В Мюнхене, в Бристоле, в Пловдиве или у нас в Черкассах.

Ясно каждому, в советской стране чародеев нет и быть не может. Есть иллюзионисты. Произнести слово это не каждому дано, потому:

– Скажите, товарищ Мессер, как зовут мою жену?

– Друг Вася, разве ты сам забыл, как ее зовут? Вот же она рядом с тобой сидит. Ее Марусей зовут. Маруся, не жмут ли тебе синие туфли, которые ты вчера купила в «Запсибсельпроме»?

За этим действительно что-то скрывается.

Настя встала, вежливо поклонилась, достала из сумочки нечто тяжелое – небольшой пакет. Размером с коробку сигар. Обертка – грубая почтовая бумага и веревочка крестиком. Положила на стол.

В малом объеме – большой вес. Свинец или…

Пакет тяжело ударился о стол, издав чудный звон. Не свинец.

Во рту начальственном пересохло. Пятьсот? Или целый килограмм?

Еще вопрос: а проба какая? Одно дело 375-я – 37,5 процента чистого металла, остальное примеси, другое дело 585-я. Зажмурил глаза начальник полиции: а может, 750-я? За долгую службу большой полицейский начальник привык получать подарки. И правило крепко усвоил – подарок рукой не трогать, в руки не брать, пока посетитель не уйдет. В случае чего: знать ничего не знаю, мало ли что на моем столе забывают!

А потрогать подарок начальнику хочется. Так хочется, что Настя это чувствует, потому своим присутствием начальника больше не стесняет, снова слегка поклонилась, улыбнулась и пошла. Большой полицейский начальник ее опередил, дверь перед нею распахнул, ручку поцеловал…