Дэвид Лисс - Ярмарка коррупции

– Давай испробуем твою чудесную теорию вероятности и посмотрим, что нам известно. Священник выступает за права грузчиков, которые разгружают табак для Догмилла, и угрозами его вынуждают прекратить проповеди. Затем убивают главаря рабочего движения, а меня арестовывают за убийство. На процессе судья, виг, делает все, чтобы признать меня виновным, но, когда его припирают к стенке, сваливает всю вину на тори. Подойдя к месту, где мои преследователи рассчитывали меня обнаружить, я сталкиваюсь с людьми из таможенного ведомства, в чьи обязанности входит искать контрабандные грузы, а не беглых убийц. Зная о тотальной коррупции среди таможенников, которые, как говорят, кормятся из рук самых влиятельных купцов, мне кажется, я могу применить теорию вероятности и определить личность злодея.

– Деннис Догмилл, – выдохнул Элиас.

– Точно. Я бы с радостью увидел, как он болтается на веревке, после того как так грубо обошелся со мной, когда я пытался с ним поговорить. Это он. Никто другой не желал смерти Уолтера Йейта, никто другой не пользовался таким влиянием, чтобы отправить за это преступление на виселицу невинного человека, и к тому же никто другой не хотел бы настроить меня против Гриффина Мелбери.

Элиас внимательно наблюдал за моим лицом.

– Ты, вероятно, разочарован, – сказал он, – обнаружив, что скорее всего Мелбери здесь ни при чем.

Я отметил про себя, что он прав, но не хотел доставлять ему удовольствие, признаваясь в этом.

– С чего ты взял?

– Полно, Уивер, ты был не в себе последние полгода после того, как узнал, что эта твоя симпатичная кузина приняла христианскую веру и вышла замуж за Мелбери. Я подумал, что тебе доставило бы удовольствие, если бы ты смог доказать, что он преступник. В конце концов, если бы Мелбери повесили, миссис Мелбери была бы свободна для нового брака.

– У меня полно других забот, кроме сердечных дел, – вяло возразил я. – Буду довольствоваться тем, что можно сказать с определенностью: мой враг – Деннис Догмилл.

На самом деле я вовсе не был доволен и еще не вполне отказался от мысли, что Мелбери все же так или иначе связан с этим делом или что я смогу их как-то связать.

– У Догмилла репутация безжалостного и свирепого человека, – сказал Элиас, – но если это он убил Йейта, почему ему понадобилось обвинить именно тебя, а не кого-то другого? В доках полно людей из низшего сословия, людей, которые не способны сказать ни слова от собственного имени или защитить себя, не говоря уже о том, чтобы иметь мужество бежать из Ньюгейта. Зачем выбирать человека, который, как ему наверняка известно, будет отчаянно сопротивляться?

– Согласен, – качнул я головой, – это выглядит довольно странно. Я не имел возможности узнать побольше об этих угрожающих письмах. Меня арестовали в самом начале моего расследования, поэтому не похоже, что Догмилл хотел заставить меня молчать, ибо сказать мне пока было нечего. Должно быть, здесь и таится разгадка. Если я узнаю, почему Догмилл так на меня взъелся, то смогу доказать свою невиновность.

Он скептически нахмурил брови:

– И как ты собираешься это сделать?

– Завтра навещу Аффорда – не скажет ли он что-нибудь новое. Есть еще кое-какие люди, с которыми мне надо будет встретиться. Но прежде всего мне нужно выспаться.

– Тогда я тебя оставлю. – Он встал и надел шляпу, но потом повернулся ко мне. – Еще один вопрос. Кто этот Джонсон, о котором говорил парень, который свидетельствовал против тебя?

Я покачал головой:

– Совсем забыл об этом. Его имя ничего мне не говорит.

– Очень странно. Этот молодой парень, Спайсер, старался создать впечатление, будто ты как-то связан с этим Джонсоном.

– Мне тоже так показалось, но я не знаю человека с таким именем.

– Не знаешь, так узнаешь, – сказал он и, как впоследствии оказалось, был прав.

Мы договорились, в какой таверне встретимся на следующий день. Он был готов уйти, но остановился и вынул из кармана небольшой сверток.

– Я принес клизму и рвотное средство. Надеюсь, ты проявишь благоразумие и воспользуешься ими.

– Мне действительно необходимо выспаться.

– Ты будешь спать лучше, если очистишь организм. Уивер, доверься мне. В конце концов, я представитель медицины.

Сказав это, он удалился, а я в изумлении смотрел на его щедрый подарок.

Когда я попросил комнату на ночь в «Турке и солнце», на меня посмотрели с любопытством. Из-за моей ливреи, должно быть, заключили, что я сбежал от злого хозяина, но, поскольку я заплатил вперед и наличными, мне не стали задавать никаких вопросов и провели в комнату относительно дружелюбно.

Я не собирался использовать медикаменты Элиаса, но долго не мог успокоиться и все-таки решил их испробовать. Признаюсь, промучившись около часа или чуть больше, я почувствовал необыкновенную легкость и сразу уснул. Сон был более долгим и глубоким, чем я мог надеяться, хотя во сне меня мучили кошмары – чудовищная смесь из тюрем, виселиц и побегов. После очистки организма я попросил приготовить мне горячую ванну, чтобы смыть с тела тюремных паразитов, однако довольно скоро их сменили местные собратья.

После медицинских процедур я был неимоверно голоден и утром с большим аппетитом съел завтрак, состоявший из хлеба и теплого молока. После этого, не снимая ливреи, я отправился к мистеру Аффорду, надеясь, что он сможет пролить хоть какой-то свет на мои проблемы. Идя по улицам при свете дня, я испытывал странное ощущение. Я был на свободе, но не был свободен. Мне надо было скрываться, пока… Собственно, я и сам не знал, до каких пор. Мне казалось, что я должен доказать свою невиновность, но я уже это сделал.

Я был не способен обдумывать все эти затруднения сразу, мои мысли путались. Но нужно было занять себя делом, а Аффорд, как мне казалось, мог знать что-то, что могло бы мне помочь. Когда слуга священника открыл дверь, я понял, что впускать меня в дом не собираются. Со стороны мы были похожи на собак, оценивающих друг друга. Оба противника были готовы перегрызть друг другу глотку в борьбе за расположение хозяина.

– Мне нужно поговорить с мистером Аффордом, – сказал я.

– А кто ты такой, что тебе надо с ним поговорить?

Этого я, естественно, сказать не мог.

– Это не имеет значения, – сказал я. – Дай мне с ним поговорить. Обещаю, твой хозяин скажет, что ты сделал правильно.

– Я не стану впускать в дом незнакомого человека только потому, что он раздает обещания, – сказал он. – Назови свое имя или проваливай. Думаю, тебе придется сделать и то и другое.

Я не мог допустить, чтобы важная для меня встреча не состоялась из-за этого парня, который слишком серьезно относился к своим обязанностям.

– Мне не придется делать ни того ни другого, – сказал я и, грубо оттолкнув его, прошел в дом.