Фиделис Морган - Неестественный свет

Элпью рассмеялась. Как это похоже на ее госпожу!

— Я очень за нее волнуюсь, — призналась Элпью, беря деревянную ложку и помешивая в ближайшей кастрюле. — Я должна ее защитить.

— Этто без слов ясно, Элпью, догогая, — скривилась Пигаль. — Все этто знают. Именно поэтому этот ее кошмагный недомегок муж так тебя боится.

— Что же нам делать? — Элпью сообразила, что ее слезы капают прямо в соус.

Пигаль сходила в буфетную и принесла бутылку «Спуманти». Сорвав фольгу и сняв с пробки проволочный каркас, она слегка встряхнула бутылку.

— Элпью!

Та обернулась как раз в тот момент, когда Пигаль вытащила пробку, забрызгав стол пеной.

— Когда я нахожусь гядом с эттим charo-gnard, [71] [71] Подонок (фр.). я стагаюсь газвеселиться, вспоминая, что по-фганцузски его имя означает «пердеть».

— Питер?

— Oui, peter — пердеть!

Элпью улыбнулась сквозь слезы.

— Не волнуйся, мое милое дитя. Если что-то пгоисходит, что-то плохое, вместе мы ее спасем. Я в эттом не сомневаюсь. Но сначала мы должны поесть.

Графиня сидела одна, шевеля тлеющие в очаге угли. Она жалела, что прогнала Элпью. От царившей в доме тишины в голову лезли всякие мысли. Мысли, которые ей совсем не хотелось обдумывать. Куда каждую ночь уходил Питер? Когда она просыпалась, ни его, ни Годфри никогда не было. Даже этим утром, когда она проснулась в пять, потому что ночной дозорный упал, споткнувшись о дорожный сундук, свалившийся, должно быть, с проехавшей кареты, и испустил могучий вопль сразу перед тем, как крикнуть: «Пять часов, все спокойно», постели Годфри и сэра Питера были пусты. Так куда же ушел Питер еще до того, как утреннее небо окрасилось розовым румянцем рассвета?

И откуда он таки знал про Актон? Она сама никогда не слышала этого названия, пока Пигаль не потащила ее туда. И если он был знаком с этой ужасной миссис Рой, что тогда? Он был убийцей или сообщником убийцы? Должна ли она сдать его властям?

Думать об этом было просто невыносимо. Она допила остатки вина из своего бокала. Бутылка теперь опустела.

Почти полночь. Элпью ушла несколько часов назад, и ее светлость умирала от голода.

Она попыталась выцедить из бутылки оставшиеся несколько капель и отправилась на промысел в кладовку Годфри — посмотреть, что там у него припрятано. Схватила кусок черствого хлеба и замаслившегося сыра.

Если бы Элпью осталась, то эта чертовка могла бы что-нибудь приготовить, они бы ссорились, пока она стряпает, а потом дружно поужинали бы. Графиня передвинула банки в поисках кисло-сладкой фруктовой приправы или маринованных овощей, тогда она смогла бы представить, что это настоящий «завтрак пахаря», который, как она обнаружила, ей даже нравится. Она сняла крышку с одной из банок, на этикетке которой значилось: «Приправа из яблок», но ее содержимое было покрыто толстым слоем пушистой зеленой плесени. Графиня переставляла банки с места на место. Большинство из них казались пустыми или их содержимое испортилось. Она схватила банку побольше с надписью «урожай» и взялась за пробку. Пробка не поддавалась, она была туго забита. Ее светлость вернулась с добычей к очагу — может, удастся поддеть крышку ножом. Усевшись, она попыталась просунуть нож между крышкой и стенкой банки, и тут же ее осыпал фейерверк из осколков стекла. Теперь, просунув нож поглубже, она отколупнула кусок пробки. Просунула пальцы в образовавшуюся дыру и вытащила оставшуюся часть пробки.

Содержимое банки было покрыто тканью, чем-то вроде темного фетра, но наполнена она была отнюдь не съестным. Сосуд был набит ювелирными украшениями.

Графиня поглубже запустила руку в банку и вывалила драгоценности в кресло, потом, встав у огня на колени, принялась их перебирать. Здесь были искрящиеся бриллианты всех форм и размеров, кольца, браслеты, ожерелья, алмазы, изумруды, рубины и жемчуг. Броши, шпильки для волос и булавки для галстука — из слоновой кости в серебре. Изобилие ценностей. Она поднесла одно из изделий поближе к глазам, думая, что, может, оно фальшивое, из цветного стекла, но нет — вещь была подлинная. Попробовала на зуб другую, приложила к щеке третью. Все они были настоящими.

И стоили, должно быть, целое состояние.

Позади нее, пока она перебирала жемчуг, медленно отворилась кухонная дверь.

Графиня спохватилась слишком поздно. Упав грудью на сиденье, она скосила глаза на дверь.

— Да? Кто там?

Это была Элпью.

— Миледи? — Стоявшая на коленях и распластавшаяся на сиденье графиня показалась ей застигнутой припадком. Подбежав к своей госпоже, Элпью стала поднимать ее, надеясь уложить и распустить лиф, прежде чем вызывать врача. — Вам нехорошо? Что с вами случилось, мадам?

— Элпью, Элпью! — Графиня приподнялась, открыв драгоценности взору служанки. — Смотри!

Элпью встала на колени рядом с ее светлостью. В очаге у них за спиной громко треснуло полено, и обе женщины инстинктивно накрыли грудью сокровища.

— Если кто-нибудь сейчас войдет и увидит нас, мы скажем, что обратились в мусульманство и творим молитву. — Взяв кольцо с бриллиантом, Элпью занялась тем же, чем и графиня до этого — стала проверять, настоящие ли камни. — Где вы это взяли? — Послышался страшный треск — один из ее зубов не выдержал соперничества с алмазом. — Ох!

Графиня указала на банку.

— Стояла в буфете Годфри.

Элпью принялась засовывать ценности назад.

— Тогда лучше им лежать там, когда они вернутся.

— Они! — простонала графиня. — Ты же не думаешь?…

Элпью воздержалась от новых пренебрежительных высказываний в адрес сэра Питера.

— Просто так надежнее. — Она пошла в буфетную поставить банку. — Она была в глубине? Я права? Спрятанная за другими.

Графиня, встав на пороге, показала.

— Там. Ты думаешь, он?… Что было?… Где он?…

Элпью засунула банку на место.

— Это мы узнаем, когда они вернутся.

Элпью вдруг умолкла и схватила графиню за локоть. Позади них снова приоткрылась кухонная дверь.

Стараясь не выглядеть виноватыми, они вышли из буфетной и увидели герцогиню де Пигаль — прислонившись к столику, она наливала себе из початой бутылки, которую захватила из дому.

— Пей до дна! — воскликнула она и придвинула к огню стул. — А тепегь, Эшби, догогая, я знаю, что уже очень поздно. Стгажа обходит улицы, совы гоняются за кгысами или чем уж они там занимаются по ночам, но… — Она села и сделала глоток. — Я должна гассказать тебе нечто очень важное пго тот дом на Бонд-стгит.

Графиня села рядом.

— Да?

— Ты же знаешь, Эшби, я тебя обожаю. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. — Пигаль неловко поерзала. — Поэтому я и должна гассказать тебе то, что мне известно.

Элпью решила воспользоваться моментом и навестить будочку для интимных нужд, стоявшую в саду. Она какое-то время пробыла с Пигаль, прежде чем та отправилась наводить справки, и догадывалась, что сейчас последует.