Филиппа Морган - Чосер и чертог славы

— Что-нибудь придумаем, — успокоил его Джеффри. — Интересно все-таки, кто были эти в черном?

Больше всего Чосера интересовало, не было ли среди них Губерта, лжемонаха. Правда, тот производил впечатление одинокого волка, такой вряд ли станет действовать в составе группы. Тем временем маленькая шлюпка повернула к берегу. Солнце уже светило в полную силу, играя ослепительными бликами на поверхности реки вдоль всего ее течения. Чосер зажмурился. Двое гребцов-стражников налегали на весла. Было видно, что груз, который они тащили за собой — его удерживал на крюке сидевший на корме третий стражник, — был достаточно тяжел. Грузом оказались бесцеремонно связанные вместе, как бревна, человеческие тела. Но одного мертвеца — худощавого, в черных лохмотьях — стражники подняли на борт и положили поперек, наверное, чтобы уравновесить лодку. Голова мертвого свисала почти до самой воды, волосы почернели. Однако вода частично смыла грязь с его физиономии, так что можно было различить некоторые черты. Наверное, прежде на нем, как и на остальных, была маска, но ее либо сорвали спасатели, либо уничтожило взрывом. Это был молодой человек с лицом старика в точках и пятнах, которые Чосер поначалу принял за следы огня, но по мере приближения шлюпки стало ясно, что это веснушки.

Он не мог вспомнить имя этого человека, но был абсолютно уверен, что уже встречался с ним — это один из людей сенешаля Гюйака, тот, кто привел его под ложным предлогом в караульное помещение замка. Стало быть, Ришару Фуа их побег пришелся не по вкусу и он решил организовать преследование, чтобы настичь их в низовьях реки. Интересно, дал ли он приказ их убить или просто хотел задержать на время? Знал ли этот веснушчатый — не важно, как его звали, — что все участники побега собирались заночевать на борту, поджег ли он судно, чтобы избавиться разом и от актеров, и от англичан? Должно быть, он слышал, как Чосер накануне вечером разговаривал с Джеком Дартом, или шпионил за компанией, устроившейся под тентом на палубе.

— Он вам знаком? — спросил шкипер.

К этому времени стражники в шлюпке достигли пристани и с помощью своих товарищей стали поднимать наверх тело веснушчатого. Они обращались с ним не почтительнее, чем с пойманной рыбой. Теперь Чосер совершенно точно убедился, что это человек сенешаля.

— Да, я знаю его, — ответил он.

— Наверное, это связано с вашими делами во внутренних районах?

— В общем и целом. Как-нибудь расскажу. Боюсь, это мы навлекли на вас беду, господин Дарт.

Шкипер пожал плечами и показал топором на остальные трупы, которые стражники выволокли на пристань.

— В мире на пять злодеев стало меньше. Можете сосчитать.

— На их место придут другие.

— А про меня еще говорят, что я вижу лишь мрачную сторону вещей, господин Чосер.

Гийем — тот самый, с веснушчатым лицом, — в самом деле намеревался поджечь судно, на котором, как полагал, ночует Чосер с товарищами, и разом покончить с ними всеми. Он появился в Либурне со своими людьми накануне в полной уверенности, что опередил корабль с беглецами. Так и оказалось. Поначалу он не имел плана, как поступить с Чосером и остальными, но решил, что сообразит по ходу дела. Он увидел, как к городской пристани подошел корабль с англичанами, и весь вечер держался поближе к Джеффри, так чтобы все слышать, но не попадаться на глаза. На причале в тот вечер было полно зевак, наблюдавших за разгрузкой бомбард. Гийем отметил для себя появление в порту судна с этим грузом и даже разузнал, куда оно направляется, — в Лимож. Эти сведения он собирался передать в нужное место. Гийем подслушал, как Джек Дарт предложил путешественникам разместиться на борту своего корабля. До его ушей долетел учтивый ответ Чосера, однако Гийем — возможно, потому, что был туговат на ухо и плохо разбирался в интонациях чужого для себя языка, — не сообразил, что это была простая любезность и не более.

Разузнав все, что он хотел, Гийем вернулся к своим людям, которые несколько часов подряд пьянствовали в таверне, устроенной прямо в городской стене. Он предупредил их, что нападение совершится ночью и что им надлежит одеться во все черное — в те же одежды, в которых однажды напали из засады на Машо. В тот раз он встретил Машо в Бордо и сопроводил посланника в глубь страны. С ним был Жерар. Они не испытывали к Машо дружеских чувств. Но и посланник, казалось, подозревал что-то недоброе и всю дорогу опасался, что его отравят или предадут. Отравить, нанести предательский удар кинжалом? Нет, сударь, не раньше, чем мы окажемся во владениях Гюйака. По правде говоря, задание устранить Машо пришлось Гийему не по душе, несмотря даже на то, что ему в помощники дали Жерара. Посланник всю дорогу был начеку, похоже, в свое время он побывал в сражениях. Пришлось устроить засаду на поляне, откуда открывался красивый вид на замок и где все путники — пешие или конные — волей-неволей делали остановку, чтобы перевести дыхание и насладиться красивым зрелищем. Идея с засадой на этом месте принадлежала Гийему, хотя приказ — не допустить появления Машо в замке Гюйака или, в крайнем случае, чтобы послание, которое он вез, не оказалось в руках у графа, — исходил от Ришара Фуа.

Фуа посвятил в свои замыслы Гийема. Сенешаль замка опасался, что его хозяин изберет неверный путь, неминуемо ведущий к войне, которая и без того назревала после периода относительного спокойствия. Фуа был убежден, что будущее Аквитании связано с королем Франции Карлом. Те же, кто сохранял верность английской короне — из ложно ли понятой верности, из соображений чести, по глупости или по какой-либо иной причине, — все окажутся сметены после передела власти. Неприятность заключалась в том, что граф падет не один. Вместе с ним лишатся состояния немало других, куда более скромных персон. Таким образом Ришар Фуа посчитал, что нужно предпринять все усилия, чтобы отвратить графа Анри от его необъяснимого пристрастия к Англии, открыть ему глаза на подлинные интересы его страны. Фуа обнадеживало то обстоятельство, что их сосед, Гастон Флора, вроде бы тоже придерживался французской стороны. Хотя никто не мог быть уверен, что проник в мысли Флора, но сенешалю казалось, что этот дворянин одобряет его, Фуа, попытки повлиять на Анри де Гюйака.

Засада удалась. Гийем не без ехидства вспоминал взгляд Машо, брошенный на него и Жерара, когда посланник понял, что предан. Мол, вот кто вы такие! Они с Жераром отошли назад, предоставив другим выполнить грязную работу. Их товарищи до времени прятались в кронах деревьях. Они неожиданно напали на Машо сверху и выбили из седла. Все принимавшие участие в нападении были слугами Анри де Гюйака и перед заданием прошли подробное собеседование. Этих ребят Гийем сам когда-то отобрал из самого что ни есть отребья: кого-то Фуа поймал на краже, другого застукали с одним из мальчуганов, прислуживавших на конюшне. Таких набралось немного, но эти отчаянные парни были готовы на все. Гийем намекнул, что они могут вернуть расположение хозяина, если выполнят то, что он прикажет. Де Гюйак даже не подозревал не только о нападении, но и о самом посланнике из Англии. Ришар Фуа все взял в свои руки.