Фиделис Морган - Тщеславная мачеха

– У тебя глаза получше моих. Скажи, каких карт она касается.

– Дамы пик, миледи, и валета бубен. – Элпью посмотрела на свои перепачканные кровью руки. – Мне нужно вымыть руки.

Графиня отступила в сторону, пропуская ее.

– Идемте со мной, миледи. – По тону Элпью графиня поняла, что та хочет рассказать ей о чем-то значительном. – Вам надо присесть.

Элпью завела графиню в комнату Изабеллы и, отмывая руки в фарфоровом тазике рядом с клозетом, показала на письмо, которое до этого видела на полу.

Пока графиня исследовала записку, Элпью вытерла руки и наклонилась над кроватью.

– Простите, месье герцог, но я только выну из-под вашей супруги книгу, вы позволите?

Веки графини дрогнули, когда Элпью вытащила из-под юбок герцогини книжку.

Герцогиня всхлипнула и села, хватаясь за кружевные рукава мужа.

– Спаси меня, Антуан! Спаси меня от ада.

Взметнув лентами и звякнув браслетами, герцог прижал плачущую жену к своему расшитому драгоценными камнями камзолу.

– Я должна попасть туда.

Графиня узнала прогремевший в коридоре властный голос леди Прюд. Стоя у двери, они с Элпью наблюдали, как леди Прюд – в лице ни кровинки – идет по коридору в сопровождении четырех дворцовых стражников.

Доктор, задыхаясь, вышел из комнаты, где лежало тело Изабеллы.

– Ради Бога, уйдите все отсюда! – крикнул он. – И откройте же кто-нибудь хоть одно треклятое окно!

– Хватит ваших богохульств, доктор Стикуорт.

– Слова! Как вы можете обращать внимания на слова в такое время? – Он сорвал с себя испачканный кровью галстук и отшвырнул его. – Вот это – богохульство, то, что произошло здесь. И никакая жалость не возместит этот ущерб. Боже милостивый, да неужели вы хоть на минуту не способны сойти со своего ханжеского пьедестала?

Стражники понесли тело леди Мердо-Мактавиш в часовню мимо онемевших от ужаса людей. Даже после того как ее тело исчезло в темноте лестницы, никто не проронил ни слова. Пока из-за двери в дальнем конце коридора не донесся приглушенный крик. Все головы повернулись в том направлении.

– Эта комната свободна. – Леди Прюд злобно посмотрела на дверь. – Что там такое…

Собравшиеся сбились в кучу и под предводительством опередившей всех графини двинулись вперед. Еще один негромкий стон.

Пайп уткнулась лицом в галстук лорда Уиппингема. Стикуорт и Уэкленд приблизились на шаг, и леди Прюд подала знак графине и Элпью. Графиня тихо повернула ручку и распахнула дверь. Лакей Шарма, Роджер, поднял подсвечник, осветив темную комнату пляшущим светом.

Леди Прюд ахнула и попятилась, прикрыв глаза.

На кровати в углу лежала нагая Вирджиния, а верхом на ней решительно скакал пропавший грум – Джон.

Попурри – густая похлебка из разных видов мяса, предварительно нашпигованного и обваренного на сале для придания цвета, а затем тушенного в бульоне из белого вина с перцем, солью и травами.

Cave puella pulchra, – в пятый раз повторила графиня, разглаживая записку на колене. – Берегись красивой девушки. Красивой девушки. Здесь есть какая-нибудь красивая девушка?

– Мадемуазель Смит? Пайп, если кому-то нравятся жилистые девицы? – предположила Элпью, сидевшая у стола в своей новой комнате. – Вирджиния? Как она, кстати?

– Воплощенная уверенность. Сегодня утром я села с ней и попыталась просветить насчет отношений между мужчинами и женщинами, но она рассмеялась мне в лицо и сказала, что я просто ревную. – Графиня воздела руки. – Да, он привлекателен и уверен в своей мужской доблести. Но если она ищет мужа, резвиться с грумом… – Графиня умолкла. За это она ответственности не несет.

– Значит, мадам, ее не слишком потрясла смерть леди Мердо-Мактавиш?

– По-моему, наше дитя живет в своем собственном мире. Мы не успели и минуты поговорить на эту тему, как она снова начала перечислять достоинства своего черноволосого красавца.

Элпью записала имя Вирджинии.

– А другие наши красотки – это Пайп и мадемуазель Смит.

– Ну, если угодно. Ни одну из них не сочли бы красивой во времена моей молодости. Слишком тощие. Мужчины любят пышные формы.

Элпью вынула свои выписки и разложила их рядом.

– В Апокалипсисе я постоянно натыкаюсь на слова: «Я есмь Альфа и Омега». Что это значит?

– Это по-гречески, Элпью. Первая и последняя буквы греческого алфавита.

Элпью написала «А» и «Z».

– Нет. – Взяв перо, графиня зачеркнула «А» и «Z». – Заглавные буквы выглядят comme са… [92] Вот так (фр.) – Она написала «А» и «W». – А строчные выглядят вот так… – И она добавила «а» и «ω».

Элпью уставилась на буквы.

– Значит, А в любом случае такое же, как английское.

– Да, похоже.

– Что-нибудь еще они обозначают?

– Как правило, они символизируют первое и последнее.

– Ну да. – Элпью пососала кончик пера. – В Библии так и сказано. «Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний». Почему вы хотели увидеть эти игральные карты, миледи?

– Лишь вчера вечером Изабелла объяснила мне, что каждая из них что-нибудь означает. – Графиня сидела под окошком в комнате Элпью, глядя на замок, высившийся по другую сторону оживленной площади. – Меня до сих пор трясет, а тебя?

– У меня, миледи, только одно желание – сбежать от всего этого. Вернуться домой.

– Что мы можем сделать? Мы уже пытались, и вот что из этого вышло.

Внизу лоточники и уличные торговцы расхваливали свои товары по-английски и по-французски; ржали лошади, тащившие тяжелые фургоны; носились дети, игравшие в мяч.

– Не верится, что произошла такая ужасная трагедия, а жизнь идет своим чередом.

– Разве французы не поднимают тревогу из-за убийства, как это делаем мы в Лондоне, миледи? Где констебли? Судья? Или так ничего и не сделают и еще одна бедная женщина будет похоронена, а само убийство предано забвению, как до этого с Аурелией?

– Хладнокровное и жестокое убийство. – Перед глазами графини снова предстала Изабелла Мердо-Мактавиш в луже крови, и она невольно прикрыла рот рукой. – Мы должны составить план действий. Ибо, добравшись наконец до сути нашего дела, мы сможем покинуть это злополучное место еще до наступления пятницы – крайнего срока, назначенного Людовиком.

– Аминь. – Элпью затачивала перо перочинным ножичком.

– У кого-то здесь не все в порядке с головой, а мы, похоже, единственные, кому до этого есть дело. – Графиня топнула по устланному ковром полу. – Это просто смешно. Погибают люди, и однако же все как ни в чем не бывало обходят этот вопрос стороной, чтобы не раскачивать политическую лодку. Да что это за место такое?

– Расскажите мне об игральных картах, мадам.

– Вчера Изабелла объяснила мне, что у каждой карты есть свое значение. Увидев разбросанную таким образом колоду и две лежавшие отдельно значимые карты, я поневоле задумалась.