Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

Заметив, как мой племянник с милым изумлением оглядывался вокруг, проститутка у настоящего борделя улыбнулась ему, показав свои немногочисленные почерневшие зубы.

— Привет, сынок! Хочешь познакомиться с красивой девушкой?

Бог плодовитости, нарисованный мелом у них на стене, как видно опять зрелый, демонстрировал то, что требовалось от парня, хотя дама не вызывала большого доверия. Она была довольно отвратительна под тяжелыми слоями краски для век.

— Мы сейчас просто осматриваемся, — дружелюбно извинился я, когда Ларий сбежал и спрятался ко мне под крылышко. — Извини, бабуля… — По какойто причине этот старый мешок с костями стал выкрикивать оскорбления. Петроний начал волноваться, так что мы нырнули в безопасную атмосферу винной лавки под открытым небом.

— Не надейся, что я поведу тебя плохими путями, — прошептал я Ларию. — Твоя мама думает, что я за тобой присматриваю. Спроси у своего отца, когда вернешься домой.

Муж моей сестры Галлы был ленивым лодочником, чье главное преимущество состояло в том, что его никогда не было дома. Он был безнадежным бабником. Мы все могли бы с этим справиться, если бы Галла не обращала внимания, но она была необыкновенно разборчивой и обращала. Иногда он ее бросал; чаще Галла выгоняла его. Время от времени она уступала «ради детей» — избитый старый миф. Отец семейства жил с ней месяц, если везло, а потом уезжал за своей следующей недальновидной продавщицей венков. Моя сестра рожала еще одного несчастного ребенка, и снова вся семья оставалась сама по себе; когда становилось совсем худо, бедняжек посылали ко мне.

Ларий, как обычно, был замкнутым. Я не мог решить: то ли это изза того, что было совсем худо, или потому, что его послали ко мне.

— Развеселись! — приставал я к нему. — Если хочешь потратить свои карманные деньги, то спроси у Петро, сколько заплатить. Он человек, умудренный жизненным опытом…

— Я счастлив в браке! — протестовал Петроний, хотя потом рассказал моему племяннику, что, насколько он понял, можно получить основные услуги за медный асс.

— Я бы хотел, — высокомерно произнес Ларий, — чтобы люди перестали приказывать мне развеселиться! — Он гордо отошел и наклонился над фонтаном на перекрестке, чтобы попить воды. С ним заговорил сутенер, и мальчик поспешно вернулся обратно; мы с Петро притворились, что ничего не видели.

Я облокотился на стол, опустив нос в чашу с вином, осознавая тот факт, что у меня десяток племянников, из которых угрюмый Ларий Галлы был всего лишь первым, кто в четырнадцать лет снял свою детскую тунику. Благодаря моему сбежавшему отцу, я играл роль главы нашей семьи. И вот я связался с высокими политиками, прочесываю побережье в поисках предателя, убегаю от убийцы, забытый женщиной, которой отдал свое сердце. Однако я пообещал сестре, что какнибудь во время этой поездки просвещу ее мальчика о чемнибудь таком, чего он еще не успел узнать от своих противных друзей в школе… Петроний Лонг всегда добр к людям, оказавшимся в затруднительном положении; он похлопал меня по плечу и угостил нас, заплатив за вино.

Уходя, я заметил, что оглядываюсь, опасаясь, что меня преследует зловещий призрак в зеленом плаще.

Мы приехали, чтобы встретиться с одним человеком. Как обычно в подобных обстоятельствах, мы подозревали, что он будет водить нас за нос и потом обманет. Поскольку он был водопроводчиком, это было совершенно точно.

Мы поехали на север мимо храма Фортуны Августы к водонапорной башне рядом с Везувианскими воротами. Помпеянцы сделали удобные приподнятые пешеходные дорожки, но в те часы, когда мы там находились, жители сами занимали большую часть тротуара, так что мы — трое честных иноземцев — шагали по мусору на дороге. Будучи сосредоточенными на том, чтобы не наступить сандалиями в ужасно липкий бычий помет, мы с трудом могли рассмотреть улицы, но с задних аллей были видны верхушки решеток и ореховых деревьев над высокими стенами садов. Красивые, просторные двухэтажные дома смотрели своими окнами на главные оживленные улицы, хотя там, похоже, были свои проблемы: очень многие из них превращались в прачечные и склады или сдавались по частям.

До землетрясения городская система водоснабжения зависела от акведука, который подводил воду от Серино к Неаполю. Этот акведук представлял собой красивое произведение человеческих рук с второстепенным ответвлением, которое шло сюда, к большой квадратной башне с тремя кирпичными арками, украшавшими ее внешние стены. Воду несли главные каналы: один к общественным фонтанам, а два других к торговым помещениям и частным домам, но землетрясение повредило резервуар для воды и разрушило распределительные водопроводные трубы. Человек, который был нам нужен, без энтузиазма пытался починить цистерну. У него была обычная рабочая туника с одним рукавом, две маленькие бородавки у подбородка и причудливое, слегка уставшее выражение лица человека, который сам намного интереснее, чем требует его работа.

— Ты уже долго там? — спросил я, пытаясь скрыть свое удивление, что деревне потребовалось восемь лет, чтобы зацементировать протекающий бак.

— Все еще ждем приказа городского совета. — Он с грохотом поставил на землю корзину с инструментами. — Если покупаешь дом в Помпеях, то выкопай глубокую скважину и молись о дожде.

Нашим знакомством я обязан своему зятю, скульптору; оно приняло форму той фразы с черепом: «Только упомяни мое имя»… Его звали Мико. Я упоминал его крайне осторожно.

— Имя Мико, — произнес я, — даже стойкого мастера с тридцатилетним опытом заставляет нестись к ближайшему фонтану, чтобы утопиться. Я осмелюсь спросить, помнишь ли ты его?

— О, я помню Мико! — заметил водопроводчик сквозь стиснутые зубы.

— Я думаю, — предположил Петроний, который знал моего неловкого зятя и презирал его так же, как и все мы, — что после перенесенного мятежа и землетрясения визит молодого Мико подтверждает поговорку, что Бог троицу любит!

Водопроводчик, которого звали Вентрикул, был тихим, спокойным, на вид честным типом, которому удавалось создавать впечатление, что если он сказал, что вам нужен новый бак, то это могло быть почти правдой.

— Он довольно отвратительный, — согласился водопроводчик.

— Настоящая пытка! — сказал я, начиная улыбаться впервые за эту поездку. Меня всегда веселили оскорбления в адрес моего зятя. — Художник из Лация лишился глаза, когда они подпрыгнули на кочке во время жесткой езды с Мико и кисточка отскочила ему в лицо. Он не получил никакой компенсации; судья сказал, что если он следовал повсюду за Мико, то должен быть готов к любым кочкам… — Я остановился, потом мы все улыбнулись. — Так ты друг Мико?