Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

Я имел большие надежды попасть к Криспу. Частично изза Эмилии Фаусты, которая была решительно настроена заявиться туда без приглашения. И частично изза того, что она брала с собой арфу. И чтобы ненавязчиво привлечь к себе внимание и пронести ее мимо неприветливого привратника, знатная Эмилия Фауста брала с собой меня.

Сегодня вечером я его увижу. Иногда знаешь наверняка.

Один из моих родственников, наделенный ярким чувством юмора, говорил, что всякий раз, когда женщины испытывают такие чувства, всегда оказывается, что у героя слабые руки, высокомерная мать, а состояние мочевого пузыря сказывается на его личной жизни. К счастью, я знал Ауфидия Криспа не настолько хорошо, чтобы слышать о его семье или жалобах на здоровье.

Он взял виллу в Оплонтисе. Или снял, арендовал, позаимствовал, просто украл ее на одну ночь, кто знает? — кого это волновало, когда атмосфера была приятной, напитки неограниченными, а прекрасные танцовщицы почти обнаженными? Как утверждали местные жители, вилла принадлежала Поппее Сабине, второй жене Нерона. Такая связь дома с императором содержала хороший намек на амбиции его хозяина.

Вилла Поппеи доминировала в местности Оплонтиса. Вероятно, люди, которые в ней жили, могли не заметить шумных бараков грубых рыбаков за пределами своей территории и думали, что их вилла и была Оплонтисом. Людям, живущим в такой роскоши, удобно игнорировать бедняков.

В течение почти всего нашего пребывания в городе этот огромный дом был закрыт ставнями и оставался темным. Аррия Сильвия пыталась попасть внутрь, чтобы посмотреть, что там, но сторож ее выгнал. Насколько нам удалось узнать, когда Поппея вышла замуж за Нерона, эта вилла перешла в собственность империи и после ее смерти оставалась пустой. Казалось, никто не хотел принимать решения, что же делать с этим местом, словно за жестокую смерть такой красивой женщины от рук Нерона даже исполнителям в императорском дворце было стыдно.

Большая часть особняка располагалась на двух этажах, и здание со всех сторон окружали одноэтажные галереи с колоннадами и сады. Широкая терраса выходила прямо на море, ведя к большой центральной анфиладе комнат. В боковых частях здания, должно быть, находилось более ста комнат, каждая из которых была декорирована с таким изысканным вкусом, что следующий хозяин обязательно переделает и реставрирует их. Вилла была готова к небольшому ремонту; я имею в виду, что она и так была прекрасна.

Я бы никогда не смог жить в таком огромном доме. Но поэтулюбителю он дал бы множество возможностей для фантазии.

Ужин, как и положено, начинался в девятом часу. Мы приехали как раз вовремя. Судя по количеству повозок, переполнявших дорогу Геркуланума, это был один из самых больших приемов, на которых я когдалибо присутствовал. Магистрат поехал раньше, чтобы послушать свежие сплетни, а Эмилия Фауста считала, что другие люди платили местные налоги для ее личного удобства, так что она взяла в сопровождение служащих своего брата; они за казенный счет оживленно проводили нас через толпы и очереди.

Сегодня благодаря любезности великодушного Криспа здесь ужинала большая часть местной знати и простая чернь. Первыми, кого я заметил, оказались Петроний Лонг и Аррия Сильвия. Должно быть, они позволили затащить себя сюда, чтобы послужить цели великого человека распространить то самое всеобщее гостеприимство на широкий общественный фронт. Настоящий покровитель. Отец для голодных клиентов из всех слоев общества — то есть сверху донизу покупающий поддержку триб.

Петроний набрал себе бесплатных булочек и сбежал. Я узнал, что поскольку Петро назначили командиром стражи, он никогда не голосовал. Он считал, что человек, получающий государственное жалование, должен быть беспристрастным. Я с этим не соглашался, но восхищался настойчивостью Петро в его странностях. Ауфидий Крисп был необычным политиком, если допускал такую нравственность у избирателей, которых он привлекал.

Петро и Сильвия на эту тему со мной не разговаривали. Они находились в доме, наблюдая, как у меня получались насмешливые улыбки. Я все еще стоял на улице, красуясь своей лучшей горчичной туникой, а тем временем моя грозная спутница у дверей спорила с управляющим.

Человек, проверявший список гостей, понимал, что к чему. Это торжество было умело организовано. У меня и мысли не возникало, чтобы вмешаться физически. Если бы я попробовал применить какуюнибудь силу, то большая банда с шипами на запястьях, которая пряталась с нардами за горшками с растениями, изящно скрутила бы нас и вышвырнула вон.

Эмилию Фаусту посещало маловато мыслей, но когда появлялась хотя бы одна, то девушка понимала, что такого сокровища, возможно, у нее больше не будет, и зацикливалась на ней. Когда Фауста вступила в спор, это произвело на меня серьезное впечатление. Сегодня она была одета в розоватолиловое платье из муслина с маленькими белыми манишками на груди, похожими на два грибка, уложенные в корзинку в овощной лавке. Заостренная диадема крепко держалась на столбе из ее тусклых волос. Яркие пятна краски пылали на ее щеках. Решительность увидеть Криспа сделала ее сверкающей и свирепой, как акула, почуявшая запах крови. Управляющий вскоре отбивался от нее, запыхавшись от отчаяния, словно попавший в кораблекрушение моряк, который заметил темный плавник.

— Какой хозяин, — презрительно насмехалась Эмилия Фауста, которая была маленького роста и просто подпрыгивала на каблуках, — станет включать в список гостей себя или хозяйку? Луций Ауфидий Крисп надеялся, что вы знаете: я, — заявила знатная Фауста с неописуемой злобой, — его невеста!

Единственное, что преуменьшало в моих глазах эту дерзкую уловку, так это то, что девушка считала это правдой.

Побежденный несчастный слуга проводил нас внутрь. Я поднял кулак, приветствуя Петро, взял венок у безумно хорошенькой девушки, а когда сестра магистрата пробиралась вперед, я шел сзади и нес ее кифару. Приятный распорядитель быстро оценил ситуацию, потом усадил Фаусту рядом с тарелкой битинского миндаля, а сам улизнул, чтобы посоветоваться с господином. На удивление быстро он прилетел обратно. Мужчина уверял Эмилию Фаусту, что ее место ждет ее в личной столовой, изящном триклинии, где Крисп сам будет развлекать самых почетных гостей.

Не знаю, чего я ожидал, но быстрота и любезность, с которыми он устроил прием своей брошенной невесте, указывали на то, что Ауфидий Крисп владел опасным искусством общения.

Распорядитель начал извиняться.

— Ничего страшного. Я всего лишь преподаватель игры на арфе; не нужно снова никого пересаживать…