Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Любовное письмо Веспасиана?

— Оно самое. — Я отдал его. — Прочитаете его, сенатор?

— Возможно.

— Он хочет, чтобы я привез от вас ответ.

— Логично.

— Вам, наверное, понадобится время, чтобы подумать об этом…

— Либо ответа не будет совсем, либо я сообщу тебе сегодня.

— Спасибо, сенатор. Тогда, если можно, я подожду в колоннаде на улице.

— Конечно.

Крисп поделовому относился к подобным вещам. У этого человека был талант. Говоря о проблеме Фаусты, он показал, что обладал сочувствием, а это встречалось редко. Также у него были здравый смысл, хорошее чувство юмора, организаторские способности и четкий стиль. Он был вполне прав; достоин Флавиев. У семьи Веспасиана за плечами были годы государственной службы, однако эти люди все еще казались недалекими и простоватыми там, где этот городской привлекательный персонаж никогда бы таким не стал.

Он мне нравился. Главным образом потому, что, в сущности, не давал воспринимать себя всерьез.

— Я хочу спросить тебя еще об одном, Фалько.

— Спрашивайте.

— Нет, — сказал Ауфидий Крисп, холодно взглянув на Елену. — Я спрошу, когда эта девушка выйдет.

Елена Юстина бросила на нас обоих пренебрежительный взгляд, потом выскочила из комнаты — как девушкатанцовщица, только более агрессивно и без розы.

— Ненавидит секреты, — извинился я.

— Ты ухаживаешь за ней? — Его глаза сузились в том полусерьезном взгляде, которым он пользовался, забавляясь тем, что манипулировал людьми. — Возможно, я могу все устроить…

— Чудесное предложение, но девушка не посмотрит на меня!

Он улыбнулся.

— Фалько, ты странный тип для роли посланника императорского дворца! Если Флавий Веспасиан написал лично мне, то зачем посылать еще и тебя?

— Он берет на работу профессионалов! О чем вы хотели меня спросить? И почему не в присутствии девушки?

— Это касается ее мужа…

— Бывшего мужа, — поправил я.

— Пертинакс Марцелл; развелся с ней, как ты сказал… Что тебе известно о Пертинаксе?

— Высокие амбиции и недалекий ум.

— Не твой тип? Недавно я видел сообщение о его смерти, — прошептал Крисп, задумчиво посмотрев на меня.

— Да.

— Это так?

— Ну, вы же видели сообщение!

Он уставился на меня, словно я сказал нечто такое, что могло быть неправдой.

— Пертинакс участвовал в деле, о котором я коечто знаю, Фалько. — Роль самого Криспа в заговоре так и не была доказана, и вряд ли я ожидал, что он в чемто сознается. — Некоторые люди собрали существенные средства — мне интересно, у кого они сейчас?

— Государственная тайна, сенатор.

— Это значит, что ты не знаешь или не скажешь?

— Одно или другое. Сначала вы скажите, — прямолинейно спросил я, — зачем вам это знать?

Крисп засмеялся.

— Да ладно!

— Простите меня, сенатор; но у меня есть дела получше, чем сидеть на стуле под лучами солнца и ждать у моря погоды. Давайте начистоту! Деньги тайно хранил на складе со специями человек, который, по всей видимости, исчез — дядя Елены Юстины.

— Неправда! — протестовал Крисп. — Он мертв, Фалько.

— Правда? — Мой голос заскрипел, как только я снова почувствовал тот запах разлагающегося тела, которое я сбросил в канализацию.

— Не нужно играть. Я знаю, что он мертв. Этот мужчина носил кольцо; ужасный огромный изумруд, довольно безвкусный. — Даже на свой банкет Крисп не надел украшений, за исключением одной плоской печатки с ониксом, хорошего качества, но скромной. — Он никогда его не снимал. Но я видел эту вещь, Фалько, мне показывали ее сегодня вечером, здесь.

Я не сомневался. Крисп говорил об одном из колец, которые Юлий Фронтин, глава преторианцев, стащил с распухших пальцев трупа со склада. Камея, которую я потерял.

Значит, пока мы были в Риме, Барнаб нашел ее. И, должно быть, Барнаб этим вечером был в Оплонтисе.

Быстро соображая, я понял, что Крисп все еще надеялся присвоить себе ту кучу слитков, которую собрали заговорщики, и намеревался использовать ее в собственных дальнейших целях. Половины Лация и сказочного корабля, наверное, недостаточно, чтобы обеспечить расположение всех провинций, сената, Преторианской гвардии и оживленной толпы на форуме…

В надежде убедить его отказаться от своих планов, я огласил то, о чем подозревал:

— Курций Гордиан хотел предупредить вас, что вольноотпущенник Пертинакса Барнаб превратился в вольнонаемного убийцу. Он был здесь сегодня, не так ли?

— Да, был.

— Что ему нужно? — спросил я, стараясь голосом не выдать эмоций. — Пытался втянуть вас в качестве мецената в это его торговое дельце?

— Мне кажется, ты не понял меня, Фалько, — заметил Крисп в своей любезной милой манере.

Он посмотрел на меня. Я оставил эту тему, как дурак, который случайно нашел разгадку, но не понимает ее значения.

Я не понимал ее, это правда. Но я никогда не был дилетантом, для которого собственные сомнения станут поводом сдаться.

Я начал подозревать, что какое бы место ни занимал ввоз зерна в этой головоломке, Ауфидий Крисп имел к этому какоето отношение. Интересно, сделал ли он, и, возможно, Пертинакс перед смертью какойнибудь личный вклад в первоначальный заговор — добавил ли дополнительную хитрость, свою собственную? Действительно ли Крисп до сих пор надеялся добиться цели? Правда ли Барнаб приходил сегодня с желанием воскресить тот план, который был у мошенника Криспа с его господином? И неужели искренний, готовый помочь, честный посредник Крисп потом решил, что лучше пусть Барнаб расскажет мне историю своей жизни в какойнибудь сырой тюремной камере?

— Вы знаете, что Барнаба сейчас разыскивают за убийство Лонгина? Вы выдаете его, сенатор?

Я знал, что под маской вежливости Ауфидий Крисп был опасным человеком и, как большинство таких, мог так же быстро устранить любые трудности среди своих союзников, как и уничтожить противника. На самом деле, даже быстрее.

— Поищи в вилле Марцелла, — предложил он без всякой задней мысли.

— Я так и думал! У меня не было оснований обыскивать то место, но если это уверенная подсказка, то я смогу взять вольноотпущенника…

— Мои подсказки всегда уверенные, — посвоему элегантно и легко улыбнулся Ауфидий. Потом его смуглое лицо стало более серьезным. — Хотя думаю, Фалько, ты должен быть готов к неожиданностям!

Крисп закончил разговор. Он держал неоткрытое письмо Веспасиана, и я горел желанием оставить его одного, чтобы он мог прочитать этот древний лист папируса, пока не потускнели чернила и его не прогрызли жуки. Я открыл дверную задвижку и остановился.

— Что касается вашего друга Мения Целера. Я ударил его, потому что он приставал к девушке.

— Таков Мений! — пожал плечами Крисп. — Он не хотел ее обидеть.