Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Они презирают ее! Она женщина, которая глупо себя ведет, но хуже того, что у нее даже нет мужчины, который о ней позаботится…

Ларий и Петро скромно сделали шаг назад, но Елена уже заставила раба остановиться и все объяснить. Он сказал, что Фауста опять упрямо вторглась в виллу прямо посреди ужина. Пир был довольно непристойным: одни мужчины исключительно с женскими развлечениями…

— И Ауфидий Крисп, — надменно закричала Елена, — обнимался с испанской танцовщицей?

— Нет, госпожа… — Раб покосился на нас с Петро. Мы улыбнулись. — На самом деле с двумя! — Он был рад удариться в подробности, но Елена сквозь зубы шикнула на него.

Повидимому, Фауста просто упала духом и ушла, погрузившись в смиренное горе, которое было ей так хорошо знакомо; Крисп, возможно, даже не заметил ее. Теперь она осталась здесь, в пустой вилле, где слуги сталкивали с пристани в море пустые амфоры и собирались уходить.

Елена подняла немало шума, пока не принесли ее паланкин. Сегодня носильщиками Фаусты были плохо подобранные рабы из Либурнии, один хромой, а второй с множеством опасных нарывов на шее.

— О, мы не можем оставить ее с этими простофилями, — заявила Елена.

Не признавая себя ответственными, мы с Ларием сумели усадить Фаусту в паланкин. Носильщики донесли ее только до постоялого двора Оплонтиса, но пока мы обсуждали, что делать дальше, она выскочила и побежала на берег, проклиная мужчин, выкрикивая названия тех частей тела, которые она хотела бы видеть высохшими и отвалившимися в таких подробностях, что мне стало плохо.

Мне уже надоела вся ее семейка. Но чтобы угодить Елене, я согласился потратить еще немного из того времени, что могло бы в других обстоятельствах стать приятным вечером, и какнибудь успокоить ее…

Если бы удача была на моей стороне, то какойнибудь бандит, которому нужен повар, чтобы разогревать похлебку, утащил бы Фаусту первым.

Я настаивал посадить Елену в ее собственный паланкин и отправить обратно на виллу. Это заняло довольно много времени, по тем причинам, о которых всем, кроме меня, знать необязательно.

К тому времени большая часть побережья была окутана темнотой. Когда я вернулся к постоялому двору, Фауста исчезла. Хотя было уже слишком поздно, я нашел Лария, который читал стихи няне Оллии на скамейке во дворе; по крайней мере, он перешел от Катулла к Овидию, который лучше относился к любви и, что еще важнее, к сексу.

Я сел с ними.

— Вы развратничали, дядя?

— Не смеши меня. Никакой дочери сенатора не понравилось бы лежать на голой земле среди любопытных пауков с сосновой шишкой под спиной!

— Правда? — спросил Ларий.

— Правда, — солгал я. — Что заставило Эмилию Фаусту покинуть морских обитателей?

— Добродушный, свободный от работы центурион. Он ненавидит, когда сестры знатных граждан сидят на берегу в пьяном состоянии.

Я застонал. Петроний Лонг всегда был слишком доверчивым по отношению к женщине в слезах.

— Значит, он перекинул ее через плечо, усадил в паланкин, пока она разглагольствовала, какой он милый человек, а потом сам отправился в Геркуланум в качестве ее трогательного сопровождающего?

Ларий засмеялся.

— Вы знаете Петро!

— Он даже не побеспокоится попросить вознаграждения. Что сказала Сильвия?

— Ничего — очень подчеркнуто!

Это была прекрасная ночь. Я решил запрячь Нерона и встретить Петро, чтобы отвезти его домой. Ларий решил составить мне компанию; потом, будучи молодой и нелогичной, Оллия поехала, чтобы составить компанию ему.

Когда мы доехали до дома магистрата, привратник сказал, что Петроний приехал с девушкой, но поскольку она плохо стояла на ногах в своих выходных туфлях, он помог ей зайти. Чтобы не рисковать, отказываясь от предложений Эмилия Руфа развлечься, мы остались ждать в повозке.

Петро, которого долго не было, удивился, увидев нас там. Мы все задремали, так что он залез на переднее сидение и взял поводья. Все равно среди нас он был лучшим водителем.

— Берегись этого магистрата! — запел я. — Его фалернское вино прекрасно, но я бы не хотел встретиться с ним за столбом в темной бане… Его сестра доставила тебе много хлопот?

— Нет, если не обращать внимания на ерунду типа «Мужчины отвратительны; почему я не могу встретить одного?» — Я сказал несколько грубых слов о Фаусте, хотя Петроний настаивал, что эта бедняжка довольно мила.

Ларий дремал на удобном плече Оллии. Я мог поразмышлять о женщине получше, чем эта дурочка, сестра магистрата, так что я забрался в уголок и тоже собрался поспать, убаюкиваемый легкими поскрипывающими движениями повозки в теплую ночь в Кампании.

Как всегда хорошо воспитанный, Петроний Лонг чтото тихонько мурлыкал себе под нос, пока вез нас домой.

Два дня спустя магистрат пытался арестовать Атия Пертинакса. Это был день рождения дочери Петро, так что я отправился в Оплонтис с подарком. После того как я отверг Руфа, он не пытался предупредить меня. Так что я пропустил действо.

Там почти нечего было пропускать. Руфу следовало прислушаться к моему совету: поскольку вилла Марцелла выходила на море, разумнее было зайти сверху, с горы. Но когда от Веспасиана пришел приказ задержать Пертинакса, Эмилий Руф взял группу воинов и ворвался с главной дороги имения, которую хорошо было видно из дома.

Марцелл оказал ему холодный прием и разрешил провести обыск, а сам сидел в тени и ждал, пока этот идиот обнаружит очевидное: Пертинакс сбежал.

Как только фурор поутих, Елена Юстина приехала за мной в Оплонтис рассказать эту историю.

— Гней ускакал верхом с Брионом. Брион, при всей своей видимой наивности, вернулся чуть позже с обеими лошадями, чтобы сказать, что его молодой хозяин решил отправиться в круиз…

— У него есть на чем?

— Брион оставил его на корабле Ауфидия Криспа.

— Крисп знает, что есть ордер на арест?

— Это неизвестно.

— Где находится судно?

— В Байях. Но Брион видел, как оно вышло в море.

— Потрясающе! Значит, знаменитый Эмилий Руф загнал Пертинакса на самое быстрое судно между Сардинией и Сицилией…

От Руфа не вышло никакой пользы. Мне нужно было зафрахтовать корабль и самому искать «Исиду Африканскую». Сейчас уже было слишком поздно, так что, по крайней мере, я мог сначала насладиться еще одним вечером с моей девушкой.

Именинницей была Сильвана — средняя дочь Петро; ей исполнялось четыре, и сегодня дети ужинали вместе с нами. Однако мы задержались, потому что наступил один из тех радостных семейных моментов, без которых не обходится ни один праздник. Аррия Сильвия нашла няню Оллию всю в слезах.

Два важных вопроса о личном календаре Оллии показали, что мое предсказание насчет того рыбака должно быть верным. Он все еще околачивался здесь каждый день. Оллия это отрицала, что окончательно определило приговор. Сильвия дала Оллии подзатыльник, чтобы освободиться от собственных чувств, потом приказала нам с Петронием разобраться с причиняющим беспокойство ловцом омаров, когда уже все равно было поздно.