Николай Волынский - Наследство последнего императора

Юровский снял трубку и велел соединить себя с Войковым.

– Тут имеется прием народного комиссара за снабжением, – услышал он прелестный женский голос, говоривший с сильным акцентом.

Услышав, кто звонит, секретарша подключила Войкова немедленно.

– Маловато просишь, товарищ Яков, – в раздумье произнес Войков. – Дам тебе еще двести керосина и бочку кислоты. Куда подогнать?

– Прямо сюда. К Ипатьеву.

После комендант позвонил Белобородову.

– Что там с постановлением? – спросил он.

– Готово постановление, – ответил Белобородов.

– А почему не дал Ермакову?

– Понимаешь… – замялся Белобородов. – Все-таки мы тут решили, что без центра никак нельзя. Надо хоть в известность поставить, хоть намекнуть. Филипп у нас парень смелый, бесстрашный революционер, но этого, боюсь, маловато. Пришьют еще контру потом… Или превышение.

– И что же сейчас у тебя?

– Да как на зло – нет связи с Москвой. Никакой. Представляешь?

– Бывает. А чего ждешь? – проговорил Юровский. – Надо какие-то меры принимать.

– Принимаем, – успокоил Белобородов. – Филипп тут вовсю старается. Сейчас пробуем связаться с Кремлем через Питер – через Зиновьева. Григорий Евсеевич обещал дать нам провод Свердлова или Ленина через петроградский телеграф. Тогда и постановление получишь.

– Жду. Теперь все от тебя зависит.

Юровский положил трубку, крутанул ручку, помолчал и почувствовал, как у него явно улучшается настроение. Значит, дело нельзя считать окончательно решенным. А, в самом деле, вдруг Троцкий и Ленин все отменят? Что такое Свердлов против них? Просто еврейский выскочка. А эти могут решать вопросы реально и окончательно. У одного в руках – армия, у другого партия. А у Свердлова, кроме Голощекина, никого и ничего. Но тут же Юровский огорчился, подумав: «Отменят в Москве постановление или нет, все равно придется выполнять решение исполкома. Ничего не поделать – законное решение законной власти».

И пробормотал, говоря самому себе:

– Так что неизвестно – будем завтра давить клопов и играть с поваренком или нет…

– Ты чего это? – удивился Ермаков. – Каких клопов варить с поваром собрался?

– А? – словно впервые увидел его Юровский. – Клопов? Да так, – усмехнулся он. – Никаких. Просто вспомнил один еврейский анекдот.

– Расскажи! – потребовал Ермаков. – У вас бывают интересные байки про евреев. Мне нравятся.

– Потом как-нибудь, – отмахнулся Юровский. – Это очень старый анекдот. Неинтересный.

И совсем повеселевшим голосом спросил:

– Ну, так на чем мы остановились, Петр Захарович? Что у тебя еще? Есть какие трудности?

– С машиной у меня, – сказал Ермаков. – Не знаю, что и как получится. То есть, у меня машина есть – старый фиат, грузовик малого типа. Но не уверен, уместим ли всех.

– Почему не уверен? Почему так думаешь?

– А сколько их? Кандидатов?

Юровский поморщился – Ермаков начинал действовать ему на нервы.

– Семеро.

– Не ошибаешься? – удивился Ермаков.

– Нет. Семеро.

– Я думал, двенадцать.

– Откуда ты столько насчитал? – спросил Юровский.

– Давай считать вместе, – Ермаков стал загибать пальцы на правой руке. – Кровавый – один, немка – два, четыре девки, один пацан…

– Семеро.

– А второй пацан?

– Отменяется, – сказал Юровский.

– Тогда еще два холуя, лекарь и фрейлина. Одиннадцать.

– Эти тоже отменяются.

Ермаков с подозрением посмотрел на Юровского.

– Ты это сам решил? – неожиданно спросил он.

– С какой стати сам? – пробасил Юровский, уже не скрывая раздражения. – Все решил президиум исполкома. Решение советской власти. Оно для нас – закон. Я ж тебе сказал: ты должен привезти мне постановление.

– Я-то привезу, – с вызовом заявил Ермаков. – У меня еще время есть. Но ты здесь тоже не очень-то вольничай. Если что – персонально ответишь.

– Уже отвечаю. Персонально, – медленно вскипая, ответил Юровский. – Ну, все! Хватит болтовни! Собрался? Давай за работу! Голова есть? Пусть тоже работает, – приказал он. – Какие будут предложения по конкретным деталям исполнения?

Оказалось, что предложений у верх-исетского военкома нет никаких. Он с четверть часа чесал в затылке и, наконец, что-то вычесал.

– Делаем так… – заговорил Ермаков.

В комендантскую вошли Кудрин и Никулин.

– Вы как раз ко времени, сынки! – отметил Юровский. – Давайте-ка предложения по порядку исполнения задачи. Как будем действовать?

Но Кудрин и Никулин тоже, словно в рот воды набрали. Так все и сидели в духоте караулки, бессмысленно глядя друг на друга и обливаясь потом. Было слышно, как об оконное стекло бьется громадная синяя муха. За ней, не отрываясь, наблюдал Ермаков. Потом встал, подошел к окну и с хрустом раздавил муху пальцем.

– Трупная, – сообщил он, разглядывая мокрое пятно на стекле. – Ишь, примчалась загодя! И откуда они все так быстро узнают? Шпионов своих, что ли, рассылают?

– Рассылают, рассылают! – усмехнулся Медведев.

– Так, внимание! Предлагаю! – вдруг командирским тоном заговорил Ермаков. – Стало быть, чтоб без лишнего шума… Надо их, «артистов нашего театра», забросать гранатами.

– Прямо в доме, в комнате? – спросил Юровский.

– А где ж еще?

– Так, по-твоему, без шума будет? – усомнился Никулин.

– А… Ну, значит, я… – отступил Ермаков. – Я по-другому хотел сказать. Но тогда давай сначала ты! – ткнул он пальцем в сторону Никулина. – А я потом уточню свое.

Но тот ничего не придумал.

– Делать все надо, действительно, без шума, тихо, – проговорил Юровский. – Для таких случаев лучше всего холодное оружие. Штык или кинжал. И заколоть их всех во сне – в прямо кроватях. Чтоб сразу – без мучений и криков. А от твоего варианта, Петр, грохот станет на весь город. Народ подумает: чехи ворвались. Поднимется стрельба, красная гвардия и отряды чека друг в друга палить начнут.

Ермаков расхохотался.

– Точно! – заявил он. – Ты прав, Юровский! Так и будет. Ну, давай все-таки сделаем по-моему! Все же повеселее.

– Ты что же – не слышал, что я тебе сказал? – спросил Юровский.

– Ну? – криво усмехнулся Ермаков. – Что ты там еще мне сказал?

– Чтоб балаган не устраивал. Не на ярмарке.

– Полегче, полегче! – угрожающе повысил голос Ермаков. Теперь от него ясно запахло самогоном. – Ты мне не начальство. Раскомандовался тут!..

– Ошибаешься, Петр. Повторяю специально для тебя. В последний раз повторяю. В этом здании я тебе не только начальник, но и командир, – жестко произнес Юровский. – И ты будешь выполнять мои приказы. Окажешь неповиновение – заставлю. Если понадобится – заставлю силой оружия. Понял? Не слышу! Понял?

Ермаков примирительно поднял руки.

– Ну-ну, Юровский, не кипятись! Мы же свои люди. Товарищи по партии. Одно дело делаем… Зачем на ссору обоим нарываться? На радость врагу.