Сергей Зверев - Разбой в крови у нас

Цыгане снова перешли на свое наречие, и один из них ловко расковырял изящные деревянные ящички прямо на месте. Погнутая бронза и сломанное дерево полетели в дорожную пыль. Вскоре из недр одного из ящиков была извлечена небольшая темная икона, на которой трудно было разобрать написанный лик. На ней был покореженный жемчужный оклад.

Добыча лишь на мгновение увидела солнечный свет и тут же скрылась под полой необъятного кафтана цыгана в шляпе. Он бросил короткий взгляд на пленников и что-то сказал своим сородичам.

Захар внутренне похолодел – похоже, отпускать их не собирались. Григорий, видно, тоже что-то почувствовал и дернулся в руках грабителей. В чьей-то смуглой руке уже блеснул нож, но удара не последовало.

Плотное кольцо людей вокруг пленников расступилось, пропуская внутрь старую сморщенную цыганку. В зубах у нее дымилась маленькая трубка, а в руке, к изумлению Захара, уверенно лежал тяжелый револьвер со взведенным курком. Она заговорила на своем языке, не вынимая трубку изо рта, но Захару было довольно и резких интонаций ее хриплого голоса. Она была здесь хозяйкой, требовала и угрожала.

Но больше всего ямщика удивило, что мужчины отступали перед ней, виновато опуская головы и бормоча какие-то оправдания. Цыган в шляпе с поклоном преподнес ей свою добычу и тоже отступил, опустив голову.

Старухе добыча понравилась – интонации ее голоса потеплели. А потом она перевела взгляд на пленников.

– Вы не похожи на богачей, владеющих таким сокровищем, – она перешла на русский, который в ее исполнении все равно звучал резко и сухо.

– Это богатство не наше. Его хозяин умер, и я обещал пожертвовать икону в монастырь, – ответил полуправдой Захар.

Цыганка молча окинула пронзительным взглядом молодого человека и чуть дольше задержалась на Григории.

– Отпустите их, – потребовала цыганка, и мужчины молча, но недовольно повиновались. – А теперь идите.

Мужчины не двинулись с места, явно не одобряя самонадеянность старой цыганки.

– Я не шучу, – револьвер в ее руке чуть качнулся в сторону цыгана в шляпе. – Первый выстрел будет для тебя.

Мужчина сверкнул глазами, но отступил. Спорить с этой сморщенной женщиной у него не хватило духу.

Освободившиеся из цепких рук цыган ямщик и паломник с удовольствием наблюдали за тем, как они покидают улицу.

– Совсем дети от рук отбились, – посетовала тем временем старуха и, выразительно тряхнув револьвером, добавила: – Без этого уже и слов не понимают. Душегубство какое-то затеяли – никакого понимания! Пришлось бы из-за них снова с места сниматься… А мне и тут все нравится!

– А я всю жизнь думал, что у цыган бароны – мужчины! – не сдержал удивления Захар.

– Так и есть, – ухмыльнулась старуха. – Только у кого корона, а у кого власть? Пока не помру, меня слушать будут!

Старая женщина спрятала револьвер в широкий пояс и легко сняла с иконы искореженный жемчужный оклад. Судя по всему, он не был даже закреплен.

– Держи, – протянула она темный лик Григорию. – Волю покойника выполнять надо – пусть спит спокойно.

Пока путники непонимающе хмурились, ища в ее словах подвох, старуха вертела в руках жемчужный оклад, но все же сочла нужным пояснить:

– Нет нам от нее никакого толку. Как кто из нашего племени задумает икону продать, так все сразу и решат, что краденая. А значит, и цену дадут плохую, да еще и донести могут.

Пока старуха давала эти разъяснения, несколько жемчужин соскользнули с порванной местами проволочной сетки оклада и покатились по пыльной дороге. Захар, не успев подумать, что его порыв могут понять неправильно, кинулся подбирать сверкающие жемчужины. Григорий же к ним интереса не проявил, погруженный в созерцание старинного лика.

Подобрав в пыли последнюю из семи гладких и крупных жемчужин и разглядывая их на ладони, ямщик запоздало вспомнил, что они не его. Поднимаясь на ноги, Захар стиснул зубы и протянул подобранное богатство цыганке, но та оттолкнула его руку:

– Забирай, соколик. Раз они сами рассыпались, то, значит, неспроста. Я с судьбой никогда не спорю!

Завернув остатки оклада в подол своей разноцветной юбки, старая цыганка двинулась прочь от путников.

– Спасибо тебе, матушка! – запоздало поклонился ее сгорбленной спине Григорий. Захар тоже заставил себя пробормотать невнятные благодарности, хоть и не понимал, за что тут благодарить. За то, что ограбили не подчистую и не лишили жизни? Особенно благодарным он себя не чувствовал.

Цыганка оглянулась и бросила на прощание, впервые вынув изо рта погасшую трубку:

– Славно вы потешили мою внучку, а это мало кому удается. Как таким молодцам не помочь?

За распахнутым окном сиял яркий весенний день, и в другое время Катерина была бы счастлива, что мать увезла ее из пыльного города в этот цветущий оазис. Но на этот раз было иначе.

Во-первых, они так и не дождались возвращения своих спасителей. Даже никаких вестей от них не успели получить!

Во-вторых, мать вела себя очень странно. Ничего толком не объяснив, она объявила об отъезде в деревню. Кроме того, она избегала попыток дочери поговорить о происходящем и даже в глаза ей старалась прямо не смотреть.

В деревне ее настроение почти не улучшилось. Она молча и угрюмо ходила по саду, раздражалась на слуг, а по вечерам запиралась в кабинете отца. Катерина не знала, что и думать!

Телеграмма от пристава о том, что их спутники живы и почти не пострадали, кажется, лишь ненадолго улучшила настроение вдове.

Катерина же, напротив, только и ждала, когда Захар и Григорий приедут за своими вещами. Но прошло два дня, потом три, потом и неделя, а на дороге, ведущей через село от Казани, так никто и не появился. Понимая, что все время туда смотреть бессмысленно, Катерина пыталась заняться другими делами. Беда только в том, что дел тут у нее почти не было.

Вот и сейчас девушка делала вид, что занята игрой с местной кошкой, медленно проводя по полу шелковой лентой. Кошка также лениво махала лапами, делая вид, что игра ей интересна.

– Здравствуй, Катерина! – раздался неожиданный голос.

Кошка подпрыгнула и настороженно прижала уши. Девушка резко обернулась и уронила ленту. За распахнутым окном ее комнаты стоял и улыбался Захар.

Катерина от удивления даже не сразу заметила изменения в облике своего друга. Вся одежда у него была новая и хорошая: шелковая рубаха, кафтан из дорогого сукна с посеребренными пуговицами и модные высокие сапоги.

– Захар, как я рада тебя видеть! – подскочила к подоконнику Катерина, забыв на время о сдержанных манерах. – Смотрю, дела твои наладились…

– Только еще начали налаживаться, – огладил подстриженные светлые усы ямщик. – Ты пока матушке своей не сказывай, что я приходил, ладно?