Кэтрин Джинкс - Инквизитор

Хотя мы встретили многих моих знакомых по пути в Палату, мой угрюмый вид и грязная одежда не поощряли их задавать вопросы, да и вообще заговаривать со мной. Иоанна ехала, склонив голову, но держась в седле по-королевски прямо, даже после такого долгого и трудного путешествия. У южной стены гомонящая толпа матрон, нищих, детей и стариков умолкла, провожая нас взглядами; один, узнав меня, спросил свою соседку, правда ли, что женщина, которая едет со мной, — еретичка. Маленький мальчик плюнул в Виталию. Плотник по имени Астро преклонил колена.

Мы достигли нашей цели как раз тогда, когда хляби небесные вновь разверзлись. Спешившись под дождем, я призвал Понса, который осматривал труп заключенного, и потребовал незамедлительной помощи. Затем, препоручив Вавилонию заботам ее матери, я дал тюремщику указания насчет того, как и где разместить моих пленниц.

— Эти женщины останутся вместе, — сказал я, ведя его обратно в здание. — Вы разместите их наверху в караульной.

— В караульной? — опешил Понс. — А куда я дену сторожей?

— Если сторожа захотят есть или спать, то они могут сделать это у вас. — Я поднимался по лестнице в его жилище, которое состояло из большой кухни и двух спален, роскошно обставленных.

Оглядевшись, я не увидел доказательств того, что здесь не поместятся еще несколько человек.

— Предоставляйте женщинам любые одеяла и белье, которые они потребуют. Я хочу, чтобы вы кормили их со своего стола.

— Что?! — вскричала жена тюремщика.

— И еще, при возможности, — продолжал я, не обращая на нее внимания, — я стану присылать пищу из обители. Эти женщины не заключенные, Понс, они ваши гостьи. Если вы будете плохо с ними обращаться, то ожидайте такого же отношения и для себя.

— Интересно знать — от кого? — Понса разозлили мои требования. — Я слышал, что вы больше не служите в Святой палате.

— Разве я ездил бы по делам Святой палаты, если бы не служил в Святой палате? Ладно, одна из женщин очень больна, и я хочу, чтобы вы давали ей бульон и прочее. Еду для больных. И если ее состояние будет вызывать серьезное беспокойство, — вы понимаете? — тогда меня следует уведомить немедленно. В любое время дня и ночи. А если я понадоблюсь кому-нибудь из них, то меня тоже следует немедленно уведомить.

Понс недовольно фыркнул. Его жена вытаращила глаза. Наверное, мне стоило быть с ними менее резким, пощадить их самолюбие. Наверное, мне стоило, заботясь о благополучии Иоанны, предусмотреть вопросы, которые могут возникнуть. Но мне хотелось как можно быстрее устроить женщин со всем удобствами. Я решительно не желал допустить, чтобы Виталия умерла у ворот тюрьмы. Я боялся, что явится Пьер Жюльен и отменит мои распоряжения.

— Но в караульной хранится оружие, — заметил Понс. — Пики. Дрова. Кандалы.

— Уберите их.

— Но куда?

— В подвал.

— Но в подвале у нас содержится заключенный.

— Заключенный?

— Новый заключенный. Я же говорил вам, что тюрьма переполнена!

Таковы были преграды, вставшие у меня на пути. Тем не менее я их преодолел; из караульной комнаты вынесли все, кроме стола, скамей, кроватей и отхожего ведра. Достали два соломенных тюфяка и свежее белье. Лишь мои пожелания относительно жаровни были отвергнуты. Привезя ее с собой из Кассера, я надеялся поместить ее рядом с кроватью Виталии. Но Понс сказал, что посредством этой жаровни они сожгут тюрьму дотла.

— Нет, — возразил я.

— Отец мой, это запрещено!

— Ночью Виталия должна находиться в тепле.

— Тогда пусть ее подруги с нею спят.

Он отказал в разрешении разжечь жаровню. Отец Пьер Жюльен, пояснил он, не потерпит подобного нарушения правил. И, зная, что он почти наверняка прав, я сдался. Я любой ценой хотел удержать Пьера Жюльена в неведении относительно Иоанны де Коссад.

— Огня не будет, — сказал я ей, когда ее ввели в караульную. — Но если вам понадобятся дополнительные одеяла, то тюремщик их принесет.

— Благодарю вас, — пробормотала она, глядя на крюки, торчавшие из стены. Она обнимала Вавилонию, которая жалась к ней, как младенец.

— Ночи не такие уж и холодные. — Это заверение предназначалось скорее мне самому, чем ей. — Когда ваша одежда просохнет, вам станет теплее.

— Да.

Затем вошла Алкея.

— Да тут целый дворец! — воскликнула она. В продолжение всей поездки она была весела, если не считать того, что однажды рассердилась на своего охранника. — Сухой, как старые кости, а места здесь хватит десятерым! Отец мой, в вашем монастыре наверняка нет таких палат?

Вавилония, приободрившись от ее слов, подняла голову. Даже выражение лица Иоанны изменилось. Только Виталия, которая спала, да несшие ее солдаты, которым не нравилось, что у них отнимают комнату, не разделяли радостного настроя Алкеи. Это была поистине неунывающая натура. Она с восторгом привлекла наше внимание к щебетанию птиц, которые облепляли городские стены, гнездясь и питаясь среди башен.

— Наши младшие сестры будут петь для нас, — просияла она. — И как хорошо снова услышать перезвон колоколов! В этой комнате очень светло. Я смогу читать, если сяду возле окна.

— Лампы здесь не разрешают, — сказал я. — Простите. Но коридоры всегда освещены, и потому немного света всегда будет проникать сюда, даже ночью. Вы голодны? Хотите есть?

— Нам нужна вода, — ответила Иоанна.

— Конечно.

— И наши вещи.

— Сейчас их принесут.

— А где будете вы ? — горестно, с тоской в голосе спросила она. Я хотел поцеловать ее, но должен был довольствоваться прикосновением к ее руке.

— Если я вам понадоблюсь, то я приду. За мной пошлют. И я буду часто вас навещать.

— Возможно, вы могли бы одолжить мне еще какие-нибудь книги? — весело спросила Алкея. Это была дерзкая просьба, но она заставила всех нас улыбнуться. Для этого она, несомненно, и предназначалась.

— Возможно, — отвечал я. — Возможно, мне следует попросить епископа навестить вас.

— О да! Это было бы чудно. Епископы всегда хорошие собеседники.

— Только не епископ Ансельм. Но я сделаю все, что в моих силах. А теперь я пойду и велю доставить вам вещи и воду. Нужно что-нибудь еще? Нет? Постарайтесь отдохнуть. Мы с вами еще увидимся до вечерней службы.

— Отец мой… — это говорила Иоанна. Она дотронулась до моей руки и не убирала ее. Я всем телом чувствовал ее прикосновение. — Отец Бернар, что с нами теперь будет?

— Спите, — сказал я, зная, что она просто пытается меня задержать. Как я желал остаться! — Сначала еда, а потом сон. Завтра я вернусь.

— А Виталия?..

— Если я вам понадоблюсь, тюремщик вызовет меня. Если будет нужен священник, я его приведу.

И, утешив ее многими другими заверениями, я ушел. Я обнаружил пропавшие вещи в жилище Понса; их отправили в караульную, равно как ведро воды и миску супа. Я поговорил с каждым из наших сторожей, втолковав им, что если женщин будут бить, обижать или чинить им ночью какие-нибудь неудобства, то гнев Божий обрушится на виновника сих преступлений. Затем я отправился в Палату, где застал Дюрана и брата Люция, сидевших в скриптории.