Кейт Ноубл - Легкомысленное пари

— За прекрасных вдовушек! — повторил маркиз, осушая свой бокал.

— Это всего лишь я, не смотрите на меня с таким разочарованным видом. — Маркус Уорт старательно кивал Филиппе из-за полуотворенной двери ее спальни.

У Филиппы вырвался болезненный стон: ну каково это, когда тебя извлекают из полусонной дремы в три часа утра? Она легла в десять, надеясь, что Тотти сможет как-нибудь выпроводить подгулявшего Бротона с его любовными притязаниями. Но в ее дверь постучал Маркус. Что же случилось с Бротоном? Почему он изменил своим планам поволочиться за ней? Возможно, она слишком явно проявила свое безразличие к продолжению их игры? Она измучилась, пытаясь заснуть, боялась, что ее разбудит маркиз и придется с ним объясняться, но Маркус…

— Могу я войти? — Маркус улыбался, его голос был спокойным, но она понимала: он боится, что кто-нибудь заметит его в коридоре. В руке его был зажженный огарок свечи, который он прикрывал ладонью, чтобы не привлечь внимание.

— Нет, — отвечала она, хмурясь. — Тотти заснула на кушетке в моей комнате.

— Мне нужно поговорить с вами. Может, найдется другая комната?

— Я как-то говорила вам, что Тотти не разбудит и гром пушек, но на всякий случай пройдем в ее комнату.

Выскользнув в коридор, Филиппа втащила его в следующую дверь. Пошарив на полочке сбоку, нашла коническую свечу и наклонила ее к горящему огарку в его руке, чувствуя при этом, что стоит в своем ночном наряде несколько ближе к Маркусу, чем это позволяют приличия. Да и весь ночной визит выходит за рамки…

Когда свеча разгорелась, ситуация стала казаться более обыденной и неловкость исчезла. Но она тут же вспомнила, что у нее заспанный вид и отсутствует прическа.

— Ваши волосы… — произнес Маркус, глядя на нее с упоением. Осмелев, он потянул за ленту, и тяжелая волна упала ей на спину и плечи. — Вы должны носить их так всегда.

— Оставьте в покое мои волосы. Я спала. Что вы от меня хотели?

— Нет, вы не спали, — возразил он. — Вы поднялись через три секунды после моего стука. Вы меня ждали?

— Нет, — холодно ответила она.

— Значит, кого-то еще? — спросил он, нервно подергивая бровью.

Наступило молчание. У нее пересохло в горле.

— О, разумеется, нет. Если бы я ждала кого-то, разве я позволила бы себе быть одетой вот так?

Филиппа слегка подрагивала в своем белом одеянии из простого хлопка, скрывавшем все выпуклости и изгибы ее прекрасной фигуры. Вырез был высоким, но широковатым и, съезжая, как бы ненароком, обнажал обольстительное плечо. Но отсутствие кружев и вышивки не позволяло заподозрить, что она оделась так для какого-то гостя.

Маркус не мог не любоваться ею, он отводил от нее свой пылкий взор, но его глаза снова устремлялись к ней. Она чувствовала все возрастающую неловкость.

— Маркус, — произнесла Филиппа, нарушая его мечтательное состояние. — Сейчас середина ночи, что вам нужно от меня?

Вопрос повис в воздухе, и на несколько секунд взгляды их встретились. И в этот момент она забыла свою усталость и раздражение, забыла, что одета неподобающим образом. Будто какая-то нить протянулась от него к ней. Они ощущали биение своих сердец и жар в крови, и этот жар отразился в их глазах. Но только на какой-то миг.

— Я хотел, чтобы вы… Вы помните наши упражнения в парке?

Напряжение оставило ее, атмосфера в комнате разрядилась. Конечно, она помнила. Но неужели он пришел к ней в три часа ночи только за этим? Вероятно, так. За исключением одного эпизода в его домашней библиотеке, закончившегося пощечиной, он не выказывал желания приударить за ней. Она для него всего лишь пропуск в высший свет, и не более. Так ей, во всяком случае, казалось. Отсутствие интереса с его стороны, пренебрежение, которое выказал Бротон, не явившись к ней ночью, заставили ее задуматься. Возможно, она уже не так хороша, как раньше? Это начинало тревожить ее.

— Упражнения на запоминание всякой чепухи? Нет, я не помню, — ответила она.

Он смотрел на нее с укоризненной улыбкой.

— Ну и что такое с этими упражнениями, Маркус? Почему вы о них вспомнили? — снизошла все-таки она.

От него не укрылось, что она в самом деле чем-то расстроена. Подхватив шаль, брошенную на спинку кресла, стоящего перед потухшим камином, он укутал плечи Филиппы и усадил ее.

— Простите меня, теперь я вижу, что вы действительно чем-то озабочены… Я буду краток. — Взяв стул от письменного стола, он сел напротив. — Я пытался осмотреть этот дом, но он слишком большой. Здесь есть тысячи мест, где может скрываться преступник, разрабатывая свои злодейские планы.

— Вы подразумеваете Лорена?

— Я хочу, чтобы ваши прекрасные глаза следили за всеми в этом доме. И если они обнаружат незнакомца, сразу дайте мне знать. Вы должны заняться этим с самого утра, потому что чужака надо вычислить до наступления вечерних празднеств.

«Ничего себе задача!» — подумала Филиппа, чувствуя комок в горле.

— Я… я не уверена. Это вы, мистер, профессиональный шпион. А я могу и пропустить кого-нибудь.

Он улыбнулся:

— Ваша память работает как капкан, когда вам этого хочется.

— А не могли бы мы… попросить о помощи еще и вашего брата? Вы говорили, что он знает о вас все.

Маркус несколько секунд смотрел на нее искоса, словно ожидая подвоха. Брови его сошлись на переносице.

— Разумеется, брат будет помогать нам. Но я не стал бы слишком на него рассчитывать, — ответил он.

— Из-за его… ноги? — спросила Филиппа, сомневаясь в глубине души, что это связано только с его физическим недомоганием»

Но Маркус ухватился за ее слова как за соломинку.

— Да-да, из-за этого. Свою рану он получил на континенте, помогая Сизому Ворону. И она с трудом поддается лечению.

— Простите, я не хотела проявлять излишнее любопытство.

— Но вы его проявили… — мягко улыбнулся Маркус, как бы приглашая продолжать разговор.

— Ваш брат Бирн, он выглядит как…

— Как оживший мертвец, вы хотели сказать? — усмехнулся Маркус, вспомнив, сколько спиртного влил в себя Бирн в гостиной для джентльменов.

— Что вы сказали? Н-нет, но он явно нездоров. Лучше оставить его в покое, он должен больше отдыхать. Врач давно осматривал его?

У Маркуса вырвался резкий хохоток.

— О, разумеется! Его пересмотрело столько докторов… Но он отказывается думать о себе. Я бы предпочел, чтобы он оставался в Лейк-Виллидже… Но, к сожалению, я не могу ни остановить, ни защитить его. — Он поник головой, и Филиппа впервые заметила, что он тоже смертельно устал.

Она протянула руку и с нежностью прикоснулась к его волосам. Это был жест успокоения и поддержки. И он склонился над ее рукой, принимая предложенную ему ласку, цепляясь за нее… Он склонился к ней, и их глаза оказались совсем рядом.