И. Паркер - Свиток дракона

— Ну, это, конечно, явление временное, — попытался утешить его Акитада и вздохнул. — Мне кажется, что я не принес сюда ничего, кроме неприятностей.

— Нет, ваше превосходительство. Наши неприятности сами нашли вас. Мы очень благодарны вам за помощь. Я обязательно наведаюсь к вам с прощальным официальным визитом перед завтрашним отъездом.

— Пожалуйста, зовите меня по имени. И визитов официальных не нужно. Я хочу, чтобы вы знали, как я благодарен вам за помощь. Она была поистине неоценима. — Улыбаясь друг другу, они раскланялись. — Но у меня был еще один повод прийти. Я хочу поговорить с арестантом по прозвищу Шрам.

Акинобу удивленно поднял брови.

— Он как-то связан с делом об ограблении караванов?

— Нет. Дело совершенно другое. Он сидит у вас за убийство уличной женщины Жасмин. Но я подозреваю, что он убил еще двух женщин.

— Здесь? Но ведь он появился в городе только пятого числа этого месяца.

— Были убиты еще две женщины — в столице и в Фудзисаве.

— Но… — Акинобу помедлил, но все же спросил: — Простите, но почему вы только теперь решили поделиться этими сведениями?

— Я сам не знал до сегодняшнего утра. Или просто не понял, что знал. Пока я только домысливаю детали и хочу поговорить с этим человеком, чтобы утвердиться в своих подозрениях.

— Боюсь, вы просто не представляете, что за фрукт этот Шрам. Он упорно отвергает все обвинения против него. В убийстве этой женщины, Жасмин, он обвиняет своего подельника, какого-то полоумного дурачка.

— Да, тут он почти обвел меня вокруг пальца, — кивнул Акитада. — Но, сопоставив детали убийства уличной женщины в Фудзисаве и мотивы убийства Жасмин, я понял, что ее убил именно Шрам. В тот злополучный день она сказала ему, что хочет уйти к другому мужчине. Тогда он перерезал ей горло и отдал ее тело на растерзание своему полоумному дружку, который хоть и пользуется дурной славой, но эту женщину не убивал.

— Примерно так я и предполагал, — сказал Акинобу. — А в каких еще убийствах вы подозреваете Шрама?

— Я считаю, что в ночь праздника Хризантем он убил молодую знатную женщину в Хэйан-Ке, позарившись на ее украшения. — Акитада достал из пояса обломок синенького цветка и положил его на стол перед Акинобу. — Вот кусочек от этих украшений. Жасмин продала его одному местному лоточнику, а тот продал мне в день моего приезда.

— Какая необычная вещь! — Склонившись над цветком, Акинобу внимательно рассмотрел его. — Я всегда думал, что такие украшения носят только особы из императорской семьи.

Акитада молча забрал цветок, и Акинобу развернул один из свитков на столе.

— Он покинул Хэйан-Ке десятого числа месяца желтеющей листвы и два месяца болтался к востоку от столицы в окрестностях дороги Токайдо.

Акитада кивнул.

— Сроки совпадают. По-видимому, он бежал из столицы сразу после убийства. В начале этого месяца он уже был в Фудзисаве. Там тоже нашли уличную женщину с перерезанным горлом. Как раз тогда мы проезжали через Фудзисаву и моего слугу Тору ошибочно арестовали, потому что у него было избитое и порезанное лицо.

— Ай-ай-ай! — оживился Акинобу. — Стало быть, там были и свидетели?

— Да. В обоих случаях. В Фудзисаве убийцу видела еще одна уличная женщина. В столице за ним случайно подглядел нищий бродяга. Оба свидетеля описывали убийцу как человека с ужасно исполосованным лицом.

— Да, по-видимому, вы правы. — Акинобу поднялся. — Только позвольте вас предупредить — Шрама допрашивали с пристрастием, но он так ни в чем и не признался, отверг все обвинения.

Акитада хорошо понимал значение слова «с пристрастием». Этот человек перенес настоящие пытки, которые редко не давали положительных результатов.

Они шли через двор к зданию тюрьмы. Крыши уже припорошило снегом, на земле чернели следы.

В промозглой привратницкой сидел стражник, грея руки над жаровней. По приказу Акинобу он достал связку ключей и отпер тяжелую дверь. За ней тянулся узкий коридор, освещенный мерцающим пламенем масляных светильников на стенах. По обе стороны коридора зияли черными проемами зарешеченные темницы, а впереди виднелся огонь, похожий на пламя очага. По мере приближения Акитада увидел, что это была всего лишь крохотная комнатенка с выложенной камнями ямой посредине, в которой полыхал огромный костер. Его черный дым через дыру в потолке уходил в серо-стальное небо. Закопченные балки, грязные, заляпанные кровью стены, спертый воздух, пронизанный жаром и дымом, — все это напоминало мрачные изображения ада, которые в буддийских храмах служили для грешников напоминанием о предстоящих муках.

За решетками двух камер замаячили головы — чья-то одутловатая рыхлая рожа и другая, похожая на носатую хищную птицу. Стражник отыскал на связке еще один ключ и отпер третью камеру.

— А ну-ка вылезай, паршивец! — рявкнул он. — У нас посетители.

Из глубины темницы, гремя ручными и ножными оковами, показалась человеческая фигура. Такое лицо можно было увидеть только в самом жутком ночном кошмаре. Акитада, хоть и подготовленный описаниями Торы к встрече с неким страшилищем, от неожиданности отступил назад. Арестант, заметив это, зловеще усмехнулся.

Мерцающий свет костра лишал его лицо всего человеческого — багровые выпуклые шрамы искажали черты, придавая им нелепо-уродливый вид. Налитые кровью глаза возбужденно горели, распухший запекшийся рот щерился в жестокой ухмылке, обнажая два ряда желтых зубов, скорее похожих на звериные клыки. Здоровенный, широкоплечий, он стоял перед ними, всем своим видом выказывая презрение, насмешливо скалясь, — сам дьявол в человеческом обличье.

Акитада молча смотрел на него, мысленно сопоставляя наружность убийцы Жасмин с образом уродливого демона из истории, рассказанной Крысой. То убийство произошло почти три месяца назад в другом городе, но именно здесь и сейчас эти три преступления странным образом воссоединились в единую картину благодаря неслыханной цепочке совпадений.

Несмотря на жар костра, Акитада содрогнулся, сжимая в руке крохотный кусочек цветка. Как знать, какими странными и причудливыми способами духи убиенных жертв находят пути к отмщению? Синий цветок явился сюда следом за убийцей, и свидетель убийства проделал тот же путь, и Жасмин, последняя жертва изувера, умудрилась избавиться от цветка так, что он в конечном счете попал к единственному человеку, способному раскрыть всю цепочку. Но понять это Акитаде удалось не сразу, а лишь по мере того как соединялись отдельные звенья. Он видел во сне цветущий вьюнок, из которого сочилась кровь. Получил из дома письмо, где сообщалось об исчезновении госпожи Асагао, фаворитки императора. Это имя означало «вьюнок». И была еще одна весть — друг Акитады, красавец и женолюб Тасуку, внезапно объявил о своем отказе от мирской жизни и постригся в монахи. О многочисленных любовных романах Тасуку с придворными дамами в столице ходили слухи. Возможно, по возвращении домой Акитада узнает всю правду о случившемся или не узнает ее никогда.