Эрик Джиакометти - Братство смерти

Мощные прожекторы, направленные на котлован, огромный, словно бассейн, освещали наскоро построенный ангар. В стороне стояли три треснувших по бокам коричневатых ящика. Сидевший на бетонном блоке мужчина лет шестидесяти, с зачесанными назад волосами, одетый в светлый костюм с серым галстуком, курил сигарету и отсутствующим взглядом смотрел на ящики.

— Амид, как я рад тебя видеть! Добро пожаловать, друг мой! — воскликнул мужчина, крепко обнимая кувейтца.

— Мишель! Да прольет Аллах благословение на твой любимый Ливан, — ответил кувейтец, широко улыбаясь.

— С некоторых пор он стал, скорее, проливать дождь из бомб. Познакомь меня со своим другом, — пробормотал мужчина в светлом костюме, недоверчиво разглядывая американца.

— Джон Буш, друг… английский инвестор, — сказал кувейтец, опуская на землю чемодан.

Ливанец очертил крут указательным пальцем возле своей головы, и из-за груды листового железа неожиданно появились двое мужчин с пистолетами-пулеметами «FN P90». Джек Уинтроп удивился, увидев это оружие, которое обычно использовали специальные подразделения. В руках таких горилл оно было способно буквально изрешетить человека, даже если на нем был пуленепробиваемый жилет.

— Не сочтите за невежливость, господин… хм… Буш, но портной, который шил вам пиджак, не предусмотрел карманы для крупнокалиберного оружия. Если вы окажете любезность и отдадите вашу игрушку моим людям, между нами установится полнейшее доверие.

Джек Уинтроп, на лице которого не дрогнул ни один мускул, положил оружие на землю и отступил назад на три шага. Он был готов к такому приему. Мужчины взяли его пистолет. Ливанец снова улыбнулся.

— Превосходно! Перейдем к делу. Золото в ящиках. Могу ли я увидеть деньги, дорогой Амид?

Кувейтец протянул ему большой мешок и подошел к ящикам.

— Могу ли я увидеть золото?

— Мое имущество — твое имущество, друг мой, — откликнулся ливанец, доставая из мешка кувейтца пачки банкнот по пятьсот евро и складывая их на бетонный блок.

Джек Уинтроп наблюдал за мужчинами, каждый из которых пересчитывал свою добычу, один в бумажных деньгах, другой в золотых слитках. Он закурил. Сколько раз ему доводилось выполнять подобные миссии с тех пор, как он уволился из американской армии и нанялся в службу безопасности «Авроры»… Он почувствовал, как по щиколотке потекли капли пота, образовавшиеся из-за соприкосновения кожи с полимерной рукоятью спрятанного там «вальтера Р99».

Мужчины закончили считать. Ливанец сделал знак своим подручным, и те начали грузить ящики в микроавтобус. Джек Уинтроп напряг слух. Из ангара доносились какие-то глухие звуки. Мишель перехватил его взгляд и слегка скривил свои тонкие губы. В голове американца прозвучал сигнал тревоги.

— Я забыл об одной вещи, — уточнил ливанец.

— Какой? — спросил Уинтроп, наклонившись, чтобы завязать шнурок.

— Взгляните сами, пока Амид наблюдает за погрузкой, — добавил его собеседник, указывая на место, откуда исходили странные звуки.

— Не имею ни малейшего желания, — ответил бывший моряк, выпрямляясь.

Прежде чем люди ливанца успели отреагировать, Уинтроп прицелился в голову Мишеля.

— Руки вверх! Я не люблю сюрпризов в последнюю минуту. Это действует мне на нервы…

Подручные ливанца направили пистолеты-пулеметы на американца, и Мишель покачал головой.

— По первому моему знаку они могут вас изрешетить, друг мой.

— Возможно, но прежде чем вы моргнете, я всажу вам пулю между глаз, друг мой , — заявил, улыбаясь, Уинтроп.

Кувейтец, встревоженный таким поворотом событий, отступил назад. Ливанец сохранял спокойствие.

— Не бойтесь, у Амида в этой стране длинные руки. Я знаю, если с ним что-нибудь случится, у меня будут большие неприятности. Мы постоянно заключаем сделки. Просто я хотел вас кое с кем познакомить. Мои люди опустят оружие в знак доброй воли. Следуйте за мной.

Подручные послушно опустили стволы. Уинтроп последовал за мужчиной в костюме, не теряя бдительности. Позади кучи строительного мусора он увидел какую-ту фигуру, накрытую серым брезентом. Из-под грязного чехла доносились слабые стоны. Ливанец поднял брезент. Мужчина в таком же комбинезоне, что был на человеке, который открыл им ворота, извивался с кляпом во рту.

Левый глаз выскочил из глазницы и висел лишь на окровавленном нерве.

— Это Омар, инженер, нашедший золото. Установив со мной контакт, этот презренный мошенник снюхался с сирийским торговцем. Он хотел рассказать ему, каким путем вы поедете отсюда. Его люди должны были напасть на вас на дороге между Хаммади и Кувейт-сити, убить и захватить золото. А отвечать пришлось бы мне. Неплохо, не правда ли?

— Действительно, — подтвердил Уинтроп, глядя на обезображенного человека, из единственного глаза которого текли слезы.

Он опустил оружие.

Ливанец присел на колени и с нежностью погладил несчастного по лбу.

— Омар будет вести себя хорошо, дожидаясь, пока Мишель проводит своих гостей. А затем любезный Мишель придет и займется вторым глазом плохого Омара. Что касается вас двоих, то езжайте. Дело сделано. Вы мне доставили удовольствие.

Кувейтец сделал знак Джеку, чтобы тот возвращался. Через три минуты мужчины сидели в микроавтобусе, потяжелевшем на три ящика золота. Перед тем как захлопнуть дверцу, американец услышал крики, доносившиеся из ангара. Он не понимал по-арабски, однако вопли несчастного не оставляли никаких сомнений в том, что его пытали.

Ливанец постучал в стекло со стороны водителя.

— Мои люди преподают урок старому доброму Омару! А ведь я просил их подождать! Ах! До чего же молодежь нетерпелива! Впрочем, как говорят друзы, ожидание удесятеряет удовольствие. Прощайте, друзья мои! Счастливого пути!

Париж, остров Сите, 15 марта 1355 года

Никола отложил перо. У него дрожали руки. Флора замолчала.

— Он тайно посещал алхимиков? — Из-за опущенного капюшона голос палача звучал глухо.

— Да, в течение десяти лет.

Согнувшись над столом, Никола никак не решался записать эту цифру. Артус встрепенулся.

— Почему так долго?

— Они работают в зависимости от времени года. Однажды он объяснил мне, что Великое Дело можно совершить лишь в определенные месяцы. Именно поэтому он так спешил в Париж.

— Ты лжешь! В Париж его пригласил наш король! И твоя собака прибежала, поскольку в Испании наконец-то решили заняться этими неверными. Знаешь ли ты, как поступают с теми, кто не выполняет заветов Церкви, если они не говорят истинную правду, Божью правду?

— Нет, я говорю правду. Времена года…

Лезвия секатора лязгнули дважды.

— Слышишь? Он жаждет твоего тела, твоей плоти. И я не могу его больше удерживать, ибо ты врешь.