Эрик Джиакометти - Братство смерти

Антуан вскочил. На этот раз они были на верном пути. Они нашли первоначальное место.

— Эй, осторожнее! — крикнул Робинсон. — Смотрите! На рыхлой штукатурке луч фонаря высветил круг с римскими цифрами. В центре его сияло золотое солнце.

— Есть! — воскликнула Джоан. — Мы нашли!

Рэй повернулся к Джоан и обнял ее. Она засмеялась как ребенок.

— Да, — согласился Марка, показывая пальцем на необычно выпуклое солнце. — Кнопка…

Он нажал на светило.

— Осторожно! — воскликнула Джоан.

Антуан почувствовал, что теряет равновесие. Под его ногами разверзся пол, и он увидел, что падает прямо на ряд ощетинившихся пик.

Он отчаянно махал руками, пытаясь за что-нибудь уцепиться.

Сильные руки Робинсона схватили Антуана за куртку, и тот повис в воздухе. Его ноги болтались над почерневшими остриями.

— Эй, француз, надо внимательно читать инструкции. Солнце не заглядывает себе в лицо, — напомнил колосс, извлекая его из ловушки.

Джоан нагнулась, чтобы помочь Рэю вытащить Марка и поставить его на пол.

— Спасибо. Да, братья былых времен не облегчили нам задачу.

— Это ты сказал, брат. Посмотри налево.

Робинсон показал пальцем на старинный стенной шкаф, в котором зиял проем в человеческий рост. В мозгу комиссара промелькнула мысль: люк служил противовесом, закрывая боковой проход.

Солнце не могло прямо смотреть себе в лицо. Только искоса!

Робинсон, державший в руке фонарь, пошел первым. Вниз вела винтовая каменная лестница. Едва они ступили на третью ступеньку, как за ними с грохотом сомкнулся пол.

— Очаровательно, — пробормотал Марка, но его спутники ничего не расслышали.

Спуск показался бесконечным. Лестница словно вела в самые недра земли. Царившую вокруг тишину нарушало только их учащенное дыхание.

— Мы спустились вниз метров на тридцать, — прикинул Рэй. — Это мне напоминает тот случай, когда мне пришлось эвакуировать с крыши небоскреба истеричного типа, боявшегося лифтов.

— Думаю, мы уже пришли, — выдохнула Джоан, шедшая первой.

Лестница закончилась. Перед ними лежал длинный узкий коридор. Вдали виднелись очертания двери. Робинсон вызвался разведать обстановку.

— Ждите меня здесь. Если мне удастся открыть дверь, я вам крикну, и вы подойдете.

Комиссар кивнул. Он не мог говорить от волнения. Джоан нервничала и перебирала пуговицы на своей блузке. Свет фонаря постепенно слабел во тьме.

— Как вы думаете, сюда доходят радиоволны? — неожиданно спросила Джоан.

— На такую глубину? Сомневаюсь, — ответил Марка. — Но почему вы мне задали этот вопрос?

Она повернулась к нему. На ее лице застыл ужас.

— Все в порядке! Я открыл. Идите ко мне! — крикнул Рэй.

Антуан не успел ответить — Джоан бросилась в темный коридор.

Робинсон стоял на боковой платформе. Ладонью он прикрывал свет фонаря.

— Вы мне не поверите.

Запыхавшийся Антуан толкнул дверь. Джоан подошла к краю. Ее неудержимо влекла пропасть, разверзшаяся у ее ног.

— Давай, Рэй, посвети! Иначе она упадет, — сказал Марка.

Луч фонаря заметался по полу подземелья.

Джоан закричала.

Понтуаз, замок Тюз, 24 марта 1355 года

Двое суток подряд Фламель и его супруга спали беспробудным сном. На второй вечер у них появился аппетит, и они с удовольствием присоединились к барону за столом. Вдалеке от Парижа, который они покинули тайно, Фламель обрел силу и способность размышлять, которую утратил несколькими днями ранее. Он не хотел открывать книгу Исаака Бенсераде после того, как взял ее из церкви, где ее спрятала жена. Произведение лежало в личном кабинете барона, укрытое от соблазнов.

Сьер де Тюз приехал из столицы. Улыбка не сходила с его лица.

— Дорогой друг, у меня прекрасные новости! Бернар де Ренак… умер.

— Не может быть! — недоверчиво воскликнул Фламель.

— Может! Его затоптала толпа в двух шагах от вашей лавки. Большинство его стражников окончили свои дни таким же образом. Порой народные бунты приносят пользу.

— Значит, мы можем вернуться домой! — воскликнула дама Пернель.

Жан-Батист де Тюз показал головой.

— А вот этого я вам не советую. Ги де Парей не закончил следствие и разыскивает вас. Он еще не знает, живы ли вы или же вас увезли на кладбище Невинных младенцев после нападения англичан. Оставайтесь здесь до тех пор, пока о вас не забудут.

— Но у нас ничего нет! Как же мы будем жить? — с горечью в голосе спросила дама Пернель.

— Я помогу вам. Господь наделил меня богатством, и будет правильно, если я поддержу друзей, попавших в нужду. Что касается дамы Пернель, она вскоре сможет вернуться и открыть лавку. Она сыграет роль безутешной вдовы, чтобы сбивать всех с толку до вашего возвращения. Первое время мои люди будут следить за ней. А потом все утрясется.

Фламеля удивил странный блеск глаз его покровителя. Еще раз ободрив жену Фламеля, барон встал и направился к камину. Фламель последовал за ним. Когда они остались одни, барон тихо сказал:

— Представьте, я… открыл вашу книгу из любопытства. К сожалению, у меня нет достаточных знаний, чтобы понять ее смысл, но в ней явно речь идет о золоте и, что меня поразило, о бессмертии. Если Бог отдал вам на хранение этот манускрипт, значит, по моему мнению, вы несете за него ответственность. Вы должны постичь тайну.

Фламель подумал, прежде чем ответить.

— Я отказываюсь. Слишком много людей умерло из-за этой книги. И потом, что я буду делать с бессмертием? Это дьявольская мысль.

Тюз обнял его за плечи.

— Ну, избавьтесь от яда суеверий. Страх является самым опасным врагом человечества. И подумайте о том благе, которое вы сможете принести окружающим.

Фламель засомневался. Он попросил разрешения остаться в одиночестве, чтобы все обдумать. Тюз смотрел, как переписчик поднимается по лестнице с задумчивым видом. Ему не хотелось бы оказаться на месте Фламеля. Когда барон держал книгу в руках, ему на ум пришли весьма забавные мысли. Таких странных гравюр он еще никогда не видел: сказочные животные, крылатые змеи, совокупляющиеся мужчины и женщины в отливающих кровавыми отблесками водоемах, — все это было нарисовано, чтобы поразить воображение читателей. Но это служило лишь приманкой, маской, скрывавшей от простых смертных чудесные тайны.

Тайны, которые ждали, когда их вырвут из тьмы веков и возвратят к свету.

Через час переписчик спустился. Его лицо было суровым. Он сел рядом с женой, взял ее за руку и только потом обратился к барону:

— Я принял решение. Безапелляционное. Дама Пернель поедет в Париж, но и я не останусь здесь. Я должен понести покаяние и исповедаться. Я пойду в Сантьяго-де-Компостелла. За несколько дней я совершил несколько тяжких преступлений, взяв на свою душу множество грехов. Из трусости я стал сообщником палача невинной девушки. Меня посещали нечестивые мысли. Я жестоко убил человека. Я украл из жадности и солгал перед Богом. Я должен вновь обрести веру.