К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Я заметил слезы в уголках его глаз.

– Я подпишу Акт отречения, – тихо добавил он. – У меня нет другого выбора. Не так ли?

Я медленно кивнул.

– Могу я рассчитывать на ежегодное пособие, как обещал мне господин Синглтон?

– Да, разумеется. Я все думал, когда же мы к этому придем.

– Правда, прежде всего я обязан заручиться согласием братства. Ведь я управляю монастырем на правах оказанного мне ими доверия.

– Только прошу вас с этим немного подождать. До тех пор, пока я вам не скажу.

Он снова молча кивнул и, чтобы скрыть слезы, закрыл лицо руками. Я внимательно посмотрел на него. То, о чем с таким вожделением мечтал Синглтон, само шло мне в руки. Случившиеся в монастыре убийства окончательно сломили аббата. И теперь мне казалось, что я точно знаю, кто был преступником. Кто совершил все эти убийства.

Я нашел брата Гая в комнате для приготовления снадобий. Рядом с ним на маленькой табуретке сидел Марк, все еще облаченный в одеяние служки. Лекарь чистил ножи в бадье с водой, которая приобрела коричнево-зеленый цвет. На столе лежал труп. Он по-прежнему был покрыт одеялом, чему я втайне порадовался. Лицо Марка было белым, как снег, и даже темный лик брата Гая казался немного бледным.

– Я обследовал тело, – тихо сообщил брат Гай. – Не могу утверждать с полной уверенностью, но, судя по росту и телосложению, оно принадлежит девушке по имени Орфан. По крайней мере, у нее были такие же роскошные волосы. Однако я могу совершенно точно сказать вам, отчего наступила смерть. У нее была сломана шея.

Приспустив одеяло, он обнажил обезображенную голову и слегка повернул ее в сторону. Голова свободно качнулась, сместив в сторону позвонок. Я с трудом подавил подступающую к горлу тошноту.

– Выходит, еще одно убийство.

– Она не могла сломать себе шею, упав в пруд. Господин Поэр утверждает, что дно его покрыто толстым слоем ила.

Я кивнул.

– Благодарю вас, брат. Марк, ты отнес то, что мы нашли, в нашу комнату? Нам надлежит с тобой нанести кое-кому визит. У тебя есть запасной комплект одежды?

– Да, сэр.

– Пойди и переоденься. Человеку твоего положения не пристало расхаживать в облачении служек.

Марк вышел, и я сел на его стул. Под моим взглядом лекарь склонил голову.

– Сначала у меня под носом отравили Саймона Уэлплея. Теперь выясняется, что девушка, которая была моей помощницей, тоже была убита. А я считал ее воровкой.

– Как долго вы проработали вместе с ней?

– Не очень долго. Всего несколько месяцев. Она трудилась вполне усердно, но держалась отчужденно. Была немного угрюмой и замкнутой. Я полагаю, что не доверяла никому, кроме брата Александра. Я был весь поглощен делами по благоустройству лазарета, доставшегося мне в безобразном состоянии, и поэтому уделял ей гораздо меньше внимания, чем следовало бы.

– Не приходилось ли вам слышать от нее о домогательствах со стороны монахов?

Он нахмурился.

– Нет. Но однажды, когда я вошел в коридор, то увидел, как она возле двери своей комнаты – той, в которой ныне живет Элис, – отбивается от одного из членов братства. Монах пытался обнять ее, отпуская в ее адрес непристойные замечания.

– И кто же это был?

– Брат Люк, тот, что служит в прачечной. Я выгнал его прочь и пожаловался на него аббату, хотя Орфан не хотела раздувать скандала. Аббат Фабиан пообещал сделать брату Люку строгое предупреждение. Он сказал, что тот уже не раз был замечен в подобном поведении. После этого случая Орфан стала вести себя по отношению ко мне более дружелюбно, хотя по-прежнему оставалась немногословной. А вскоре она исчезла.

– А вы не знаете, не приставал ли к ней кто-нибудь еще?

– Больше я никого вместе с ней не заставал. Но, как я уже сказал, она не слишком мне доверяла. – Он слегка улыбнулся. – По всей очевидности, она не могла привыкнуть к странному цвету моей кожи. Неудивительно. Ведь, насколько я понимаю, она выросла в маленьком городе.

– А потом на ее место пришла Элис.

– Да. И я с самого начала решил завоевать ее доверие. По крайней мере, это, смею надеяться, мне удалось.

– Вы занимаетесь лечением брата Джерома. Не могли бы вы сказать, каким вы находите состояние его ума?

Прежде чем ответить, он посмотрел на меня внимательным взглядом.

– Таким, каким должно быть состояние ума человека, целиком посвятившего себя, во благо или во вред себе, весьма строгим идеалам и аскетическому образу жизни, который он был вынужден предать под гнетом пыток. Разум у него находится в весьма болезненном состоянии. Однако он отнюдь не сумасшедший, если вы это имеете в виду.

– Лично я считаю безумием продолжать носить на истощенном голом теле власяницу. Скажите, не говорил ли он с вами о тех временах, которые провел в Тауэре?

– Нет. Ни разу. Но они его чрезвычайно истощили. Вернее сказать, сломили.

– А мне он рассказывал об этом. И о многом другом. Но я думал, что он это делает затем, чтобы вывести меня из себя.

Брат Гай ничего не ответил. Я встал, но не успел выпрямиться, как мою спину сковал сильный спазм. Скорчившись от боли, я схватился за стол.

– Что случилось?

Прежде чем ответить, я глубоко вздохнул.

– Когда я поднимался, у меня что-то сместилось внутри. Теперь придется несколько дней страдать от боли. – Я кисло улыбнулся. – Мы с вами хорошо знаем, что значит быть не такими, как все. И как себя чувствуешь, когда люди на тебя пялятся, словно на диковину. Но ваша внешность, по крайней мере, явление естественное. Она не приносит вам физической боли. И есть то место на земле, где вы не отличаетесь от всех остальных.

Переодетый в запасную рубашку и камзол, Марк ученным выражением лица сидел на моей кровати.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил я.

– Да сэр, – кивнул он мне в ответ. – Но это несчастное создание…

– Понимаю. И весьма сожалею о том, что пришлось вовлечь тебя в это дело. Это просто ужасно. Я ни малейшего понятия не имел…

– Да, конечно. Кто бы мог подумать…

– Марк… нам нужно разрешить наши разногласия Вернее сказать, они не должны мешать нашим взаимоотношениям. У нас с тобой общая цель – найти жестокого убийцу, который где-то рядом разгуливает на свободе.

– Разумеется, сэр. – Он в недоумении уставился на меня. – Неужели в этом могут быть какие-то сомнения?

– Нет, нет. Послушай, я о многом поразмыслил. И пришел к заключению, что одежда Габриеля брошена в пруд только потому, что она была испачкана кровью. Преступник надел ее, чтобы убить Синглтона, после чего отделался от нее и от меча.

Он покачал головой:

– Да, но мне не верится, что убийца – брат Габриель.

– А почему бы и нет? Почему он не может им быть? Мне казалось, что ты презираешь его как педераста.

– Это само собой. – Он на минуту призадумался. – Тем не менее я не могу представить его в роли убийцы. Хотя он и производит впечатление человека, одержимого страстью, однако отнюдь не такого, который был бы способен причинить кому-нибудь вред. И уж точно ему недостанет храбрости с кем-нибудь сражаться.