Тереза Бреслин - Печать Медичи

— Когда я напал на твой след и узнал, что ты вернулся в эту область, я понял, что в конце концов ты непременно придешь сюда, малыш! Но мне пришлось подождать.

Я положил руку на мешочек, висевший на шнурке у меня на шее:

— Вот она, эта проклятая печать Медичи! Забирай же ее!

— Э, нет! — усмехнулся в ответ Сандино. — Печать меня теперь совершенно не интересует. Теперь не печать, а ты мой главный приз. Я слишком долго ждал, чтобы потребовать свою награду!

Он слегка качнулся, и этого было достаточно, чтобы я заметил спрятанный у него в руке нож.

— Ты жаждешь вендетты, — сказал я, медленно поднимаясь и не спуская глаз с ножа. — Но меня не так-то легко убить, вот увидишь!

— А зачем мне тебя убивать? — Он подвинулся и встал между мной и дверью. — Пока ты жив, ты представляешь собой гораздо большую ценность.

— Так ты работаешь на Медичи?

— Я работаю на того, кто платит больше. Сейчас это Медичи. Они предложили награду любому, кто притащит тебя к ним.

Я выхватил кинжал из-за пояса, но в ту же секунду бандит ринулся на меня. Для человека такой плотной комплекции он был очень ловок.

В броске он полоснул ножом по моей руке, державшей оружие.

Я увернулся от него и одновременно нанес ему мощный удар кулаком в челюсть.

Сандино отлетел назад. Он этого не ожидал. Этому приему я обучился у феррарцев. Они считают, что вооруженный человек обычно следит только за оружием противника и забывает, что у того есть еще одна рука и она свободна.

Но Сандино был отъявленным разбойником. Он не задержался бы на этом свете, если бы не был сильным и ловким.

Он снова набросился на меня. Я кинулся ему в ноги и подножкой сбил его с ног, а потом откатился в сторону. Он тяжело повалился на меня, при этом выронив нож, который заскользил по плитке. Мы оба потянулись за ним. Я первым достал его, но не успел схватить, как Сандино вцепился мне в ноги и оттащил назад. Мы начали бороться. Когда он чуть ослабил хватку, я со всей силы пнул его и услышал звук отлетевшего в сторону ножа.

Но Сандино уже схватил меня за грудки, словно в тиски зажал. Я попытался пырнуть его ножом, но серьезного удара нанести не смог, потому что он крепко держал меня сзади.

Я пнул его между ног, и он чуть не задохнулся от боли, но, будучи гораздо сильнее меня, даже не ослабил хватку. Я чувствовал, что он ломает мне ребра, и мне казалось, что он выдавливает из меня жизнь. Моя слабость позволила ему поменять положение рук и схватить меня за горло. Я не мог дышать.

Задыхаясь, я упал на спину, навзничь.

Теперь его пальцы стискивали мой череп с такой силой, словно хотели раздавить. Он вжал кончики пальцев в мои веки. Потом каким-то ловким образом перевернулся и оказался лицом к лицу со мной.

— Он сказал, что хочет заполучить тебя живьем, — ухмыльнулся Сандино и вонзил свои кривые когти в мои глазницы. — Но не сказал, что хочет заполучить тебя зрячим.

Я взвыл от ужаса.

И услышал, как он снова ухмыльнулся.

Фонтан теплой жидкости хлынул мне на лицо.

Это была кровь. Я почувствовал ее запах.

Он вырвал мне глаза!

Кровь текла по моему лицу, по носу, в рот.

Я начал тонуть в собственной крови.

Глаза! Мои глаза! Я ничего не вижу!

Ощупав лицо, я обнаружил глубокие царапины, проделанные его когтями. Я зарыдал от ужаса. Глаза были открыты, но я ничего не видел! Лицо было мокрым, мокрым от крови.

Я знал, что это кровь, хотя и не мог ее видеть.

Он ослепил меня! Он вырвал мне глаза!

Послышался звук шагов. Он возвращается! Но зачем? При такой потере крови я уже умер или скоро умру.

Я встал на колени и, плача, крича, принялся молотить кулаками по полу. Я ослеп! Теперь Элеонора разлюбит меня! Как я буду жить?

Я снова ощупал лицо. Нащупал глазные яблоки — на месте, в своих глазницах. Что случилось? Почему он прекратил свои зверства? Мне казалось, я слышу его стоны.

И тут мне на спину легла рука.

— Вставай, Маттео! — произнес знакомый голос.

Это был Паоло.

Я зарыдал еще пуще и закричал:

— Мне конец! Тут бандит, которого послали за мной! Берегись, Паоло! Спасайся!

— Я о нем позаботился, — сказал Паоло.

Приблизившись ко мне, он заговорил очень спокойным голосом:

— Ты долго не возвращался, и я пошел взглянуть, все ли в порядке. Увидев, как этот тип напал на тебя, я вытащил кинжал и заколол его в шею.

— Он мертв?

— Мертв.

— Ты уверен?

— Более чем. Он валяется в огромной луже собственной крови и не дышит. Я убил его, Маттео. Он мертв.

Я тихо застонал. То, чего я так желал всю свою жизнь, наконец произошло. А я не мог этому обрадоваться. Да, Сандино был мертв, но зато я — слеп.

— Подожди-ка тут. Я принесу воды в шлеме.

Вскоре он вернулся.

— На, попей. А потом я вымою твои глаза.

— Паоло, — прошептал я, — я ничего не вижу.

— Не удивительно, — ответил тот. — Он тебе так сильно их расцарапал, что они залиты кровью. Со временем ты снова сможешь видеть.

Когда прохладная вода омыла мое лицо, я увидел радугу, ослепительную, сверкающую, как огонь.

— Что-нибудь видишь? — спросил Паоло.

Я повращал глазами. Разноцветные огни исчезли. Я покачал головой. Паоло взял меня за руку.

— Нам пора, — сказал он. — Я забросаю тело этого человека камнями, чтобы не налетели канюки и не привлекли чье-либо внимание. Ведь, может статься, у этого бандита есть сообщники и они будут его искать.

Но Сандино всегда был один. Неважно, кто ему платил и что он делал, он всегда делал это только ради себя.

Я наложил на глаза повязку, чтобы защитить их от солнца.

Паоло отвел меня к лошадям и помог сесть в седло. Теперь мы ехали медленно, потому что он вел моего коня под уздцы, но весь день мы нигде не останавливались. На закате он снова промыл мне глаза, и мы решили, что несколько ночных часов потратим на сон.

Утром Паоло разбудил меня, тряхнув за плечо. Я сел и увидел перед собой его лицо — пусть смутно и расплывчато. Протянув руку, я коснулся его рта и глаз.

— Это ты! — сказал я.

Черты его были грубыми, нечеткими, но все же я мог его узнать. Передо мной был он, Паоло. Я залился слезами.

Мы обнялись.

— Ты снова спас мне жизнь, Паоло дель Орте.

— Мы же братья, — ответил он. — Я не мог поступить иначе.

К тому времени, когда мы добрались до предместий Флоренции, я уже хорошо видел одним глазом и частично — другим. Но лицо было в жутких синяках и царапинах, и я не мог предстать в таком виде перед дядей Элеоноры.

— Ни в коем случае не надо ломиться в парадную дверь, — посоветовал мне Паоло. — Ведь, несмотря на пребывание Элеоноры при феррарском дворе, нельзя сказать наверняка, на чьей стороне симпатии ее дядюшки. Если он на стороне Папы Юлия и поймет, что ты воевал за французов, он может арестовать тебя. Да и вообще, — рассмеялся Паоло, — у тебя сейчас вид настоящего разбойника, так что привратник просто не пустит тебя в дом!