Тереза Бреслин - Печать Медичи

Вместо этого они лицезрели хорошенькую женщину, светлокожую, с волосами, сверкавшими множеством светлых оттенков от бронзового до белокурого, переходившего в сияние платины.

Глаза ее искрились. Она расточала обворожительные улыбки. Она знала наизусть стихи, играла на музыкальных инструментах и прекрасно умела танцевать. Она любила танцевать Стоило ей пожелать, и пространство зала немедленно освобождалось для того, чтобы она танцевала — одна, со своими придворными дамами или со своим фаворитом.

В тот вечер она избрала партнером Гастона де Фуа. Этот человек, племянник короля Людовика, прибыл в Италию в качестве нового главнокомандующего французской армии.

Высокорослый, красивый, обаятельный Гастон был хитроумным полководцем, он разработал собственный метод ведения войны — изматывание противника мгновенными отступлениями и быстрыми перемещениями. И вот теперь я мог видеть своими глазами, как Гастон де Фуа выводит Лукрецию Борджа в середину зала. Как и все присутствующие, я во все глаза наблюдал за танцем этой пары, как вдруг заметил, что Шарль стоит рядом с какой-то юной девушкой. Ее лица мне не было видно.

Шарль махнул мне и, когда я подошел к нему, сказал:

— А это мой друг, с которым вы должны познакомиться.

Она повернулась.

Прямо на меня смотрели карие глаза с зелеными крапинками.

— Госпожа Элеонора д'Альчиато да Травалле!

С преувеличенно низким поклоном Шарль представил мне девушку, которую я встретил когда-то в облачении монахини.

Она первой взяла себя в руки. Прямо глядя мне в глаза, повторила за Шарлем мое имя:

— Лейтенант Маттео из отряда «Красные ленты».

Но Шарль успел заметить мою реакцию.

— Вы встречались раньше? — Он перевел взгляд с меня на девушку.

— Вряд ли, — ответила она после секундной паузы. — Почти весь прошлый год я провела в монастыре. Я отправилась туда сразу после кончины своего отца. Мне надо было обдумать будущее и определиться со своим призванием.

— От имени всех мужчин, сударыня, могу лишь сказать, что мы благодарны вам за то, что вы изволили покинуть монастырь и вернуться в свет! — галантно ответил Шарль.

— А вы, сударь? — обратилась она ко мне. — Чем вы занимались в последнее время?

— Я вступил во французскую легкую кавалерию, — еле выговорил я, сам не свой от смущения.

— Маттео скромничает, — засмеялся Шарль. — Он — лейтенант кондотьера Паоло дель Орте, который и командует «Красными лентами». А до этого он был учеником и спутником знаменитого Леонардо да Винчи и совсем недавно ассистировал ему при анатомических исследованиях в медицинской школе в Павии.

— Но тогда, мессер Маттео, вы должны мастерски владеть ножом, не так ли? — тут же заметила она.

К счастью, я так же быстро ответил:

— Только в ситуациях, которые того требуют!

Шарль почувствовал возникшее между нами напряжение и с любопытством посмотрел на нас. Но мне не было дела до его испытующего взгляда. Нежные локоны цвета темной меди обрамляли лицо Элеоноры. Со лба волосы были убраны в маленькие косички и уложены сзади пышной короной, к которой была пришпилена легкая, прозрачная вуаль светло-зеленого цвета, обшитая по краю крохотными жемчужинками.

— Вы позволите пригласить вас на танец? — обратился к ней Шарль.

— Enchantée, monsieur. — Она повернулась к нему и улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой: — Connaissez-vous La Poursuite? [11] С удовольствием, сударь. Знаете ли вы танец «Преследование»? (фр.).

— Maisoui, mademoiselle, — сказал Шарль. — Je la connais très bien [12]. 12 Конечно, мадмуазель. Я знаю его весьма хорошо (фр.).

— Moi aussi, — спокойно вмешался я. Неужели она вздумала таким образом играть со мной? — Si vous voulez danser, je serais enchanté de vous accompagner [13] Я тоже. Если вы желаете танцевать, то я был бы рад сопровождать вас (фр.). .

Она широко распахнула глаза. В глубине они светились более темным зеленым цветом.

Шарль тут же откланялся.

Она протянула мне руку.

Я поклонился.

«Если ты решишь испытать меня в латыни, — думал я, ведя ее в центр зала, — или даже в элементарном греческом, то увидишь, что я тебе ровня».

La Poursuite, преследование.

Танец приближения и отступления.

Ее пальцы касаются моих.

Я не отрываю от нее взгляда.

Она опускает глаза.

Внешне я серьезен, но в душе смеюсь.

О Грациано! Каким хорошим учителем ты оказался!

Она поднимает глаза. Я гляжу в сторону.

Теперь она преследует меня.

«Если преследуешь женщину, то при случае должен притвориться, что идешь в противоположном направлении».

Дразнящий, насмешливый голос Грациано звучит у меня в голове.

Я смотрю на нее с отстраненным видом, она вознаграждает меня вспышкой недоумения в глазах. Или это гнев? А может, раздражение?

— Будь осторожен и не переборщи с игрой, друг мой!

Я оторопел. Шарль прошептал мне в ухо эти слова, когда по ходу танца на какой-то миг я оказался рядом с ним. Он следил за мной, не переставая улыбаться самым довольным образом.

Потом, когда танец кончился, Шарль нашел меня. А я стоял и смотрел, как Элеонора подошла к герцогине, присевшей на золоченое кресло отдохнуть после танца, и что-то подправила в ее туалете.

— Если собрался за ней ухаживать, — сказал мне Шарль, — то придется быть все время начеку. Она не из тех дамочек, что увлекаются всякими придворными играми и флиртом.

— Ты ее знаешь?

— Я знаю, кто она. Донна Элеонора принадлежит к дамам из ближайшего окружения герцогини Лукреции и, следовательно, умна и способна на большее, чем прочие придворные.

— Словом, она высокородная дама, а я всего лишь лейтенант-кондотьер из кавалерийского эскадрона при французской армии, — с грустью заметил я.

Шарль расхохотался:

— Главное, ты свободен, Маттео, и ты — мужчина, а она — женщина. Вперед, Маттео! Не дай ей ускользнуть! Посмотри, сколько офицеров уже вьются вокруг нее!

Я отошел к колонне, у которой был бы заметен, но при этом стоял как бы в стороне от остальных гостей, и стал ждать.

Прошел почти целый час, прежде чем Элеонора, под руку с какой-то пожилой дамой, решилась пройти мимо меня. Очевидно, этой пожилой даме уже приходилось играть в подобные игры, и она отлично знала, что от нее требовалось.

— О, да это один из наших капитанов-кондотьеров! — воскликнула она. — Как нехорошо, что герой, рискующий жизнью, чтобы защитить нас, стоит здесь в гордом одиночестве!

— Ах, Элеонора, мы непременно должны поговорить с ним. Иначе будет очень невежливо!

Она подвела Элеонору ко мне и после короткого обмена любезностями отступила чуть в сторону, на расстояние, с которого могла слышать и видеть все, что происходит между нами.

Теперь, когда Элеонора стояла передо мной, я не мог произнести ни слова. Я забыл все те фразочки, которые заготовил, пока ждал ее. Наконец я выпалил: