Арно Делаланд - Западня Данте

— Дело в том, что… Они приходят в масках, понимаете? Были трое… Один француз, судя по акценту. Двух других я никогда не видела и ничего о них не знаю… Они приходят, обладают мной и уходят. Это мог быть кто угодно. Вы, например…

Последние слова она буквально прошептала. Их лица оказались в опасной близости.

Пьетро отвернулся и уставился в потолок.

Разговор с Лучаной продлился еще несколько минут. Виравольта попытался вернуться к заинтересовавшему его моменту в рассказе куртизанки, но это ничего ему не дало. У Марчелло были другие связи… менее открытые? «Он любил не только женщин», — сказала она. И Пьетро помнил размышления Гольдони в театре Сан-Лука: «Марчелло не больно-то умел ладить с женщинами… Он как будто постоянно над ними издевался». Марчелло Торретоне, комедиант, агент Десяти… любил также и мужчин? Да, вполне возможно. Более чем. Двойственность во всем… Сей факт тоже отсутствовал в рапорте Десяти. Они это просто проигнорировали или использовали как дополнительный рычаг давления? Но в любом случае скрытность Марчелло побивала все рекорды. Пьетро был заинтригован и раздражен. Не слушая больше Лучану, он некоторое время собирался с мыслями. И когда удалялся от виллы, она с балкона смотрела ему вслед, задумчиво теребя прядь волос. Несомненное очарование молодой женщины все еще тревожило душу Пьетро, когда он снова сел в гондолу, доставившую его к вилле Сальестри. Лучана! Весьма волнующая особа… Чувственная, строптивая и покладистая одновременно. Зачарованная роскошью и удовольствиями, предлагающая мужчинам свое тело и запускающая лапку во все новые кошельки, считающая и пересчитывающая состояние, оставленное ей мужем… Почему ее брошь оказалась в театре Сан-Лука подле трупа Марчелло? Она утверждает, будто не знает, кто ее украл. Если не врет, это мог быть Марчелло, Джованни Кампьони, а также любой из ее воздыхателей. Сенатор Кампьони может оказаться ключом к разгадке. Но подход к столь высокопоставленной персоне требует определенной деликатности, и для проведения его допроса нужна некоторая тактическая подготовка. Придется разработать стратегию совместно с Эмилио Виндикати и самим дожем. Пьетро намеревался заняться этим в первый же удобный момент.

А сейчас Черная Орхидея должен продолжить разведку, как послушный солдатик.

Строительство церкви Сан-Джорджо Маджоре, расположенной на острове с тем же названием и отделенной от Сан-Марко одним из рукавов лагуны, началось в 1565 году по воле Палладио, и каких-то сорок лет спустя его завершил один из учеников великого архитектора. Сан-Джорджо Маджоре, находясь напротив Дворца дожей и Пьяццетты, играла в республике немалую роль, контролируя поток судов на входе и выходе из города. Самая первая церковь была тут построена в 790 году, в X веке к ней добавился монастырь бенедиктинцев. Два других строения разрушило землетрясение. Вместе с Иль-Реденторе-на-Джудекке церковь Сан-Джорджо Маджоре была единственной, целиком и полностью спроектированной самим Палладио. Высадившись у ее подножия на паперть, отделявшую церковь от воды, Виравольта невольно залюбовался красотой фасада из истрийского камня с колоннами в коринфском стиле. Пьетро улыбнулся, глядя на статуи дожей, установленные по углам здания в благодарность за дары, принесенные ими монастырю. Вместо ветхой колокольни XV века недавно построили новую, ничуть не уступающую той, что на площади Сан-Марко. Именно в этой церкви обретался священник Каффелли, исповедник покойного Марчелло.

Пьетро, оставив слугу у гондолы, пересек паперть, поднялся по ступенькам к двойным вратам и вошел в церковь.

Шагая между рядами, Виравольта внутренне готовился к встрече, заранее призывая себя сохранять спокойствие — и, насколько возможно, чувство юмора. Но, по правде говоря, он помнил ту роль, которую Каффелли сыграл в его аресте. Будь у него развязаны руки, он с удовольствием отлупил бы святого отца, лжеца и доносчика, чтобы напомнить о хороших манерах.

Восстановить отношения сложнее, чем их испортить.

Пьетро увидел Каффелли у алтаря. Священник, казалось, предавался размышлениям у картины, изображавшей снятие с креста. Сан-Джорджо была пуста, не считая фигуры в покрывале — наверняка какая-то монашенка, пришедшая помолиться, — вот она тихо встала и выскользнула на улицу. Каффелли, услышав шаги Пьетро, обернулся. Он положил на алтарь Библию, которую держал в руке, и задул две свечки, нахмурившись при виде пришельца. Пьетро взглянул на картину «Снятие с креста» и внутренним взором вновь увидел себя и Броцци, врача Уголовного суда, снимающих останки Марчелло на сцене театра Сан-Лука. Он стряхнул видение и снова уставился на Каффелли. Несмотря на сумрак и грим, тот узнал Виравольту, с трудом удержав возглас изумления. Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга. Священник был человеком среднего роста, почти лысым, с тяжелым, толстогубым и одутловатым лицом. Пьетро поразила его бледность.

Козимо Каффелли вздохнул и наконец нарушил молчание:

— Вот уж не ожидал… Виравольта!

— К вашим услугам, — ответил Пьетро.

Снова повисла пауза, затем Каффелли заговорил:

— Я думал, вы должны пройти через мост Вздохов к месту казни или по крайней мере бичевания, которое заслужили…

— Мне жаль вас разочаровывать.

— Скажите, как вам удалось сбежать? Нет… Должно быть, вы продали душу, чтобы найти выход из той скверной ситуации, в которой очутились… Что могло понадобиться Совету десяти, чтобы решиться на это помилование? Хотелось бы знать. Надеюсь все же, что ваша свобода временная. Лично я считаю, что вас следовало держать в тюрьме как можно дольше. Но мне не привыкать принимать нечестивцев. Господь всегда протягивает руку тем, кто сошел с Его пути… Ну что, Виравольта? Вы встали на путь исправления?

Пьетро не удержался от обидного хохота, и Каффелли это, естественно, не понравилось.

— Не совсем, отец мой. Но оставим комплименты. Беда не приходит одна, и вы наверняка обрадуетесь, узнав, что в настоящий момент я действую во благо нашей любимой республики… Если гонец, каковым я являюсь, вам не по вкусу, возможно, вы снизойдете к важности дела, которое я представляю! Дож и Совет десяти поручили мне некую миссию в обмен на свободу… Миссию довольно специфическую. И в данный момент конфиденциальную. Именно по этой причине я и пришел к вам, и, еще раз повторяю, мой визит должен оставаться тайной во избежание распрей с нашей доблестной инквизицией и Уголовным судом, у которых чувство юмора отнюдь не является основной чертой.

С этими словами Пьетро достал письмо с полномочиями, украшенное печатью дожа. Каффелли недоверчиво взял бумагу, внимательно ее прочитал и вернул Виравольте: