Джон Робертс - Заговор в Древнем Риме

Направляясь к своему дому в Субуре, чтобы облачиться в свою лучшую тогу, я размышлял, как лучше подобраться к Квинту. Это было нетрудно. Общественную и политическую жизнь Рима определяла небольшая группа мужчин и женщин. Поскольку я бывал в гостях почти каждый вечер, мне потребовалось бы несколько дней, чтобы наладить необходимые связи. Между тем удобный случай подвернулся раньше, чем можно было ожидать.

Дом египетского посла находился за городской стеной, на холме Джаникулум. Подобное расположение жилища давало хозяину все преимущества загородной жизни, позволяя баловать гостей развлечениями, запрещенными в городе. Впрочем, сама политика Египта служила для римлян источником бесконечных развлечений. Огромная, богатая нация, живущая на великой реке, находилась под управлением одной македонской семьи, которая — как бы помягче выразиться — узаконила один весьма тонкий египетский обычай: правителю разрешалось вступать в брак с одной, а подчас даже не с одной близкой родственницей. По разнообразию имен данное семейство практически не отличалось от римского. Все мужчины нарекались Птолемеями или Александрами, а женщины Клеопатрами или Берениками. (Изредка встречались Селены, но, как правило, так величали третьих дочерей. К тому времени, как дело доходило до женитьбы на Селене, притязания такого претендента на трон уже становились весьма шаткими.) Один из Птолемеев свергнул своего старшего брата, тоже Птолемея, и женился на его жене Клеопатре, которая доводилась им обоим сестрой, а потом, решив начать все с чистого листа, он взял в жены ее дочь (свою племянницу), тоже Клеопатру.

Последний из законнорожденных детей рода Птолемеев, Птолемей Десятый, был римским клиентом. Он завоевал египетский трон благодаря тому, что ввел в Александрию войска. Женившись на своей старшей двоюродной сестре и одновременно мачехе по имени Береника, новоиспеченный правитель через двадцать дней убил ее. Почитавшие именно эту Беренику александрийцы, не долго думая, избавились от него таким же образом. В результате возникла нужда в очередном Птолемее — исключительно ради того, чтобы не нарушался естественный порядок вещей. Для этой цели нашли ублюдка по имени Филопатор Филадельф Неос Дионис, известного также под прозвищем Авлет (Флейтист), которое определяло область, в которой он был наиболее компетентен. Одновременно, следуя сложным династическим соображениям, постичь которые могли лишь египтяне, его брата нарекли царем Кипра. Едва Флейтист стал правителем, как несколько его кузенов начали претендовать на египетский трон. Поскольку все понимали, что законным царем Египта мог стать только тот, кого поддерживал Рим, все послы, равно как и Флейтист с кузенами, привозили в Рим крупные дары и устраивали нам роскошные развлечения. Для римлян их приезд служил источником обогащения и шикарных увеселений. Мне самому зачастую доводилось бывать у них в гостях, как и всем тем, кому прочили карьерный рост.

Вилла являла собой смешение нескольких архитектурных стилей с греческими скульптурами, римскими ландшафтами, египетскими колоннами с капителями в виде цветка лотоса или связки папируса, святилищами, посвященными римским богам и божественному Александру, Изиде и ордам египетских божеств с головами животных. Посреди великолепного рыбного пруда высился большой обелиск. В другом пруду водились крокодилы, а рядом высилась омерзительного вида статуя Собека, египетского бога с крокодильей головой. В городе ходили слухи, что египтяне кормили своих гигантских рептилий невостребованными трупами, приобретая их путем подкупа смотрителей общественных погребальных ям. Но подтверждений этих слухов я никогда не получал.

Египетским послом в то время был толстый старый прощелыга по имени Лисас, александриец. Будучи самым космополитичным городом мира, Александрия, в сущности, представляла собой самостоятельную нацию. Поэтому Лисас, типичный ее представитель, являл собой смесь грека, египтянина, нубийца, азиата и только Юпитеру известно кого еще. Подобное слияние наций производило на свет экзотически красивых женщин и самых безобразных в мире мужчин. Что же касается самой Александрии, то в великолепии с ней могли сравниться лишь редкие города, правда, лишь если глядеть на нее издалека.

Лисас приветствовал меня, как обычно, своей слащавой, масляной улыбкой.

— Мой друг, Деций Цецилий Метелл Младший! Твое появление осветило сей царственный дом! Весьма великодушно с твоей стороны оказать мне честь и принять мое скромное приглашение! Весьма великодушно…

Он мог бы еще долго продолжать монолог в том же ключе, останавливаясь лишь за тем, чтобы перевести дух, если бы я не прервал его:

— Для меня тоже большая честь посетить твой дом.

Запахи, которые сочились отовсюду, были под стать тому специфическому духу, который источал сам посол. В свойственной ему помпезной манере он проводил меня к гостям, которых было не менее трех десятков, и представил им. Поскольку основная цель посла заключалась в том, чтобы выражать римлянам свое глубочайшее расположение и необычайное почтение, он не ограничивался тем количеством приглашенных, которое диктовал римский обычай: гостей должно быть не более девяти — «не меньше, чем парок, и не больше, чем муз», как некогда изрек какой-то мудрец.

Гости являли собой всю гамму красок общественной и политической жизни Рима. Кроме официальных лиц, коих присутствовало столько, сколько хозяину удалось уговорить прийти, для солидности он пригласил нескольких новомодных поэтов и известных ученых, а для создания атмосферы непринужденности слегка разбавил общество комедиантами. Здесь были и женщины, славящиеся красотой, равно как и прочими, более пикантными достоинствами. В общем, вечер обещал быть интересным.

Музыканты в одеждах из египетского плиссированного полотна играли на экзотических инструментах — арфах и систрах. Более оголенные, но облаченные в те же материи танцоры хлопали в ладоши и кружились, отчаянно размахивая увесистыми плетеными косичками. На прислуге, которая сплошь состояла из пестро разукрашенных краской чернокожих нубийцев, не было ничего, кроме шкур животных. Большинство из них имели ритуальные шрамы на теле и сильно заостренные зубы. Они разносили гостям терпкие сладкие египетские вина, равно как и другие вина, изготовленные в других краях цивилизованного мира.

Подобные вечера протекали неспешно. Начинались они рано, а заканчивались гораздо позднее, чем требовала римская традиция. Лисас предусмотрительно обзавелся целым отрядом факельщиков и охранников, чтобы сопровождать гостей в целости и сохранности домой.