Валерий Введенский - Старосветские убийцы

– Хороший вы человек, – с умилением сказала Суховская. – Жаль, человеческого языка понять не можете!

Денис тактично заменил при переводе "человеческий" на "русский", и американец решил продемонстрировать, что не безнадежен:

– Добрый дэнь, – широко улыбаясь, сказал он.

– Я и говорю, не понимаете. Где же добрый? Столько людей полегло! – Суховская смахнула слезу с огромного, как блюдце, глаза.

– Чаек у вас вкусный! – похвалил генерал. – Можно еще чашечку?

– И мне плесните. А в другую – кофию с пенками. Люблю им чай запивать – никогда не пробовали? После Кусманской к Мухиным покатила, – продолжила Суховская. – И для кого такие узкие двери сделали? Еле втиснулась. Знаете, что Осип Петрович вспомнил? Крест с налоя упал, когда молодые вокруг обходили.

– А скачущее кольцо Мухин видел? – с нескрываемым скепсисом спросила Растоцкая.

– Сначала запамятовал, но, когда я рассказ Варвары Петровны передала, вмиг припомнил. Но его больше крест поразил. Сразу, говорит, догадался: кто-то из новобрачных скоро помрет.

– Да, примет венчальных много, – сказал генерал. – Кто первый на ковер встанет, тот в семье и властвует.

– Лизонька первой была! – торопливо вставила Растоцкая.

– А в туфли золотых монет положили? – спросил Веригин.

– А как же!

– Правильно сделали. А замок под порог клали?

– Про такое не слыхала, – огорчилась Вера Алексеевна.

– Самая важная примета. Если решусь когда-нибудь жениться, обязательно прикажу под порог церкви замок положить. А потом его надо закрыть и ключ в речку кинуть. Тогда крепкая семья будет!

– Надо запомнить! – мечтательно произнесла Суховская и одарила улыбкой Корнелиуса.

– Ваше высокопревосходительство, поведайте из первых уст, что случилось у Северских! – взмолилась Вера Алексеевна. – А то одни слухи да сплетни…

У Суховской последняя ватрушка застряла во рту. Ничего себе подруга припечатала!

– Князь с Настей отравлены. Пан Шулявский убит. – Вспомнив, что он здесь по делу, генерал решил, что пора задать главный вопрос: – Обвиняемый – господин Тучин…

Маша вскрикнула, ее хорошенькое личико побледнело, отчего девушка еще больше похорошела.

– … утверждает, что в момент убийства находился на свидании с вашей дочерью у озера. Это правда?

Вера Алексеевна сориентировалась мгновенно:

– Мне Тучин сразу не понравился. Правда, Люсенька? – Она повернулась к мужу.

Тот попытался напомнить:

– Ты говорила, хороший жених…

– Все путаешь, Люсенька. Не о нем! Врет ваш Тучин, как сивый мерин. Чтобы порядочная девушка с первым встречным на свидание побежала? Сами подумайте.

Денис растерялся. Неужели Тучин обманул?

– Вера Алексеевна, – обратился он к Растоцкой. – Вы, возможно, и не знаете. Пусть Мария Андреевна сама расскажет.

– Что вы такое, молодой человек, говорите? – закричала Растоцкая, а девушка внезапно вскочила:

– Врет! Врет! Ненавижу! Ненавижу вашего Тучина! Так и передайте!

Она выбежала из столовой, ни с кем не попрощавшись. За Машей, наградив на прощанье Угарова нелюбезным взглядом, устремилась сестра.

Суховская обвела взором пустые вазочки.

– Кажется, все, можно ехать. У Корнеевых по вечерам гусей жарят. Может, успею.

– И наша миссия закончена. Спасибо за хлеб, за соль. – Генерал встал, за ним остальные.

– Вы ничего толком не рассказали, – расстроилась Вера Алексеевна.

– Пока не могу. Тайна следствия, – решил напустить тумана генерал. Рассказывать, собственно, было нечего. – Дочерям поклон.

Растоцкая решительно взяла его за руку.

– Я провожу.

Внимательно слушая Веригина, Вера Алексеевна уяснила для себя главное – генерал холост.

– Давно вдовствуете, Павел Павлович? – Разговор предстоял интимный, никакие "превосходительства" тут не годились.

– Никогда женат и не был.

"Какая же я дура! Не было бы счастья, несчастье помогло. Пусть будет пухом земля всем покойным, зато какого жениха приискала!" – сказала себе Растоцкая, вслух лишь уточнив:

– Что так?

– Служу отечеству! Боюсь, семья помехой будет. – Эта фраза была тщательно отрепетирована, неоднократно произнесена и в большинстве случаев действовала безотказно. На Растоцкую, однако, она не произвела впечатления:

– Тогда наша Машенька – лучший вариант! С детства играла в солдатики, бредила сражениями, мечтала о походной жизни. И приданое неплохое, красавица – ну, сами видели…

– Да, хороша. – Гостеприимную хозяйку обижать не хотелось.

– До поста свадьбу сыграть успеем. – Вере Алексеевне показалось, что Веригин клюнул и железо пора ковать.

– Больно впечатлительна. Занервничала, из-за стола убежала.

– Это вы поразили ее в самое сердце. Она обожает мужчин в форме!

– Стар я для нее. Может быть, лучше ее выдать за моего адъютанта?

– Состоятелен ли он?

– Из небогатой, но очень хорошей семьи!

– Что хорошего в бедности? – фыркнула Растоцкая и ринулась в атаку: – По рукам?

– Увы, Вера Алексеевна, сердце мое занято. Раз и навсегда. – Веригин не сказал кем. Растоцкая бы очень удивилась.

– Скорблю, – помещица выпустила его руку.

Суховская шла рядом с Роосом. Выйдя во двор, тот сорвал красную розу и вколол в петлицу фрака.

– Мои владения вон там, – Суховская показала куда-то вдаль. – Сначала горлыбинские поля, а с лужка уже мои.

Роос кивнул, будто понял. (Угаров шел мрачнее тучи – надежда оправдать Тучина исчезла, и было ему не до переводов, а Растоцкий с Павлом Игнатьевичем увлеклись обсуждением хозяйственных дел.)

– Насчет лужка ты загнула, Оленька. – Раздосадованная Растоцкая выместила злость на подруге. Про ее тяжбу с Горлыбиным знала вся округа.

– А вот и нет. – Суховская опасалась, что без лужка будет американцу не столь мила. – Вчера он признал мою правоту…

– Что ты говоришь?! – всплеснула руками Растоцкая.

Степенно распрощавшись, гости расселись по экипажам. Роос на прощанье снова долго целовал Суховской пухлую ручку. Ерошка хлестнул коней, и карета тронулась.

– Имейте в виду: она – вдова, – сообщил этнографу генерал, заметивший интерес американца к пышной блондинке.

– Прекрасно! И живой муж не препятствие, но с мертвым безопаснее, – пошутил Корнелиус.

– Я просто подумал, вдруг вы с серьезными намерениями, считаете ее невинной…

– Вот вы о чем… Знайте же, девственность ценится далеко не всеми! Во многих индейских племенах муж не утруждает себя. Эту грязную работу делают за него друзья, иногда большой компанией! А южноамериканские аборигены и вовсе рвут плеву перед свадьбой острым предметом – камнем, например.

– Какое варварство! – воскликнул генерал.

– Девственность для них – помеха любовным утехам. Для христиан же она приобрела прямо-таки сакральное значение. Есть люди, готовые платить большие деньги, лишь бы переспать с девственницей. В Америке лет десять назад поймали необычного преступника. Выдавал себя за миссионера-проповедника. Приехав в какой-нибудь город, останавливался не в гостинице, а в семье, причем непременно такой, где девушка на выданье. Был хорош собой, молод, с замечательными манерами. Некоторых девиц просто охмурял, тех, что посерьезней, интриговал предстоящей совместной работой – нести Благую весть. Семьи, сами понимаете, глубоко религиозные были! Иногда до свадьбы доходило, иногда девицы с ним бежать решались – как повезет! Он и пальцем их не трогал, говорил, сначала матушкино благословение надо получить, и вез к родительнице в Нью-Йорк. Город такой на Атлантическом побережье. Может, слышали?