Валерий Введенский - Старосветские убийцы

– А потом?

– Двое спрятавшихся скрытно подбегают к линейке и нападают на убийцу, ямщик помогает. Понятно?

– Понятно! – обрадовался урядник. Главное, не опасно – втроем-то на одного!

– Давайте отрепетируем, – предложил Тоннер.

Сочин сел на козлы, и по его тихому свистку доктор с урядником побежали от холмика. Киросиров к таким испытаниям был не готов. Поспевал с трудом, доктор его намного опередил, хотя бежать-то было всего ничего. И дышал урядник слишком тяжело – если убийца не глухой, непременно услышит.

Тоннер и смотритель обменялись понимающими взглядами. Сочин предложил уряднику поменяться местами. Киросиров не возражал, после пробежки не то что напасть на преступника, стоять ровно не мог.

Сочин с Ильей Андреевичем спрятались за холмик. С удовольствием сев на козлы, урядник свистнул и начал про себя считать:

"Раз, два, три…"

Доктор со смотрителем появились на счете двадцать. Сочин, несмотря на лета, даже не запыхался.

Киросиров не преминул похвастаться:

– Я подсчитал, сколько времени нужно на вашу пробежку. На счете двадцать повернусь с пистолетом и скажу: "Руки вверх!" Вы убийцу за руки хватайте. Я его рукояткой по голове – и все, поймали!

Тоннер подумал, что иногда, когда захочет, урядник соображает.

– Хорошо придумали, так и сделаем.

Сочин вытащил из линейки огромный, в человеческий рост, холщовый мешок.

– У меня тоже идея. Как ударите, я убивцу мешок на голову накину.

– Молодец, солдат!

Воодушевленный похвалой, Сочин спрятал мешок за колесом, чтобы в темноте не рыться.

– По местам, – шепотом скомандовал доктор.

Начавшаяся гроза обрадовала Тоннера. В свете молний можно хоть что-то разглядеть. Ишь как засверкали! Загремел гром, полил дождь, и сразу стихло пение. Одно плохо: дорогу быстро развезет, бежать будет тяжело. Ничего, как-нибудь прорвемся.

Минуты тянулись как часы.

Снова прогремел гром. Киросиров вжался в сиденье – грозы он боялся. Еще раз сверкнуло, и следом громыхнуло. За природными ужасами и не заметил урядник, как в линейку кто-то сел и после очередного раската тихо сказал:

– Трогай, братец. Чего ждешь?

И позабыл Павсикакий про план! Да и не предупреждали его, что убийца голос подаст. Урядник растерялся.

– Трогай давай, – повторили сзади.

Сам не зная почему, Киросиров выхватил пистолет, повернулся и закричал:

– Руки вверх! – и только потом вспомнил, что надо было свистнуть.

– Я тебе, гнида, дам руки вверх, – ответил пассажир. Как на грех молнии прекратились, и лицо его разглядеть было невозможно. Голос вроде и знакомый… Поразмышлять уряднику не пришлось. Пассажир привстал и так въехал ему в челюсть, что Киросиров вылетел из линейки, в полете успев крикнуть:

– Помогите! Убивают! – Врезался головой в дерево и затих.

Тоннер при свете молний заметил убийцу, еще когда тот залезал в линейку. Несколько секунд он ждал свиста, но не дождался; решил, что гром мог его заглушить, и скомандовал: "Вперед!" Они с Сочиным побежали.

От крика урядника привязанные лошади рванули, и привставший убийца, не удержав равновесия, тоже вывалился из линейки. В темноте об него споткнулся Сочин. Бежавший сзади Тоннер тут же претворил в жизнь часть плана – подскочил и огрел негодяя рукояткой пистолета по голове.

Сочин вскочил сразу, схватил мешок и принялся натягивать на преступника.

– Постой! Лицо бы посмотреть, – попытался остановить смотрителя доктор.

– Да ни зги не видно. Лучше веревку в линейке найдите. Свяжем от греха подальше.

Так и сделали. Убийца, по-видимому, потерял сознание: тело его обмякло, он не сопротивлялся и ничего не говорил. Связав, подтащили к линейке и бросили внутрь.

Сверкнула молния.

– Надо Киросирова… – Закончить фразу Тоннер не успел. Сзади его крепко двинули по голове тяжелой дубиной, и он свалился прямо в линейку. Сочин успел повернуться – да и только! Нападавших было двое, дубинок тоже. Смотритель упал на землю. Его тоже закинули в линейку.

– Вы не промокли? А то я переживал! Какая буря разыгралась! – Угаров глянул в окно.

– Промок, а как же. Сухой нитки не было. Пришлось переодеваться. – Рухнов еще и пару рюмок водки с перцем выпил. Не хватало воспаление легких подхватить.

– Тоннер так и не вышел из дома?

– Вышел с час назад.

Денис вскочил с кровати, на которой разбирал документы Шулявского.

– Почему же вы за мной не пришли?

– Доктор был не один, а с урядником. Похоже, они сами на кого-то охотятся – пробирались тайком, в руках пистолеты.

– Ничего не понимаю, – развел руками Денис.

– Думаю, им что-то стало известно про преступника, и они отправились его ловить.

– А кого именно? – вырвался у Угарова глупый вопрос.

– Откуда я знаю… Кандидатов пруд пруди. Следом за ними целая делегация дом покинула, и все тайком.

– Делегация?

– Судите сами: Роос, генерал…

– Он же пьян был.

– Значит, протрезвел или умело пьяного изображал…

– Кто еще?

Михаил Ильич задумался. Упоминать ли Митю? Вдруг тот к Маше Растоцкой побежал? С Тучиным у красавицы какой-то разлад, может, юноша решил этим воспользоваться? Нет, пока говорить не стоит.

– Никодим, – после паузы продолжил Рухнов, – и, как ни прискорбно мне об этом говорить, ваш друг.

– Сашка?

– Я пытался его остановить, но он и слушать не стал.

Денис присел на кровать. Побег Тучина был для него как гром среди ясного неба.

– Куда же Николай смотрел!

– Да он еще за ужином носом клевал. Уснул, небось, бравый адъютант, а Тучин и ушел.

– Теперь никто в его невиновность не поверит.

– В бумагах разобрались? Нашли что-нибудь интересное?

– Нашел, – мрачно ответил Угаров. – Но какое это теперь имеет значение?

– Что вы крылья-то складываете? – подбодрил Рухнов. – Рассказывайте!

– Самые любопытные документы даже не пришлось переводить, они по-французски написаны. – Денис вытащил из тетрадки сложенный листок. – Справка из французской полиции. Элизабет Камбреме до 1814 года во Франции не проживала, сошла в Марселе с корабля "Святая Анна" вместе с мужем.

– А откуда прибыла?

– О том следующая справка. Корабль в том же году сгорел со всеми документами, так что о том, где пассажиры взошли на борт, ничего неизвестно. Маршрут корабля: Марсель-Нью-Йорк-Санкт-Петербург-Марсель, и еще два десятка промежуточных портов.

– Петербург?! – воскликнул Рухнов. Черт побери! Шальная догадка Угарова начала проясняться: – Стало быть, Шулявский подозревал, что Элизабет Камбреме и Катя Северская – одно лицо?

– Да, и думаю, он хотел этим ее шантажировать…

– Шантажировать? Эти справки – не доказательство.

– Верно, потому она и спустила собак, когда Шулявский приехал к ней в первый раз. Помните, об этом Мари упоминала?